Врата скорби. Дикий Восток

Александр Афанасьев (2019)

Мир где 22 июня всего лишь день в календаре, а Холодная война не прекращалась ни на минуту. Маленькое вассальное княжество на стыке огромных империй. Дворяне, для которых жизнь легче пуха, а долг тяжел как гора. Технический прогресс, кроящий историю и жизни людей. Бремя Империи, от которого нельзя уклониться. Целый мир царя Александра Четвертого — на страницах этой книги.

Йеменское королевство. Порт Аден

12 апреля 1949 г.

Хамсин успокоился только к утру…

С утра всё — похожие на каких-то фантастических костлявых и длинношеих птиц портовые краны, длинный, уходящий далеко в море пирс, причалившие к нему под разгрузку суда, броневики — все было покрыто слоем серого песка, больше похожего на пудру. Если такой песок прилипнет к коже, да еще в сочетании с морской водой — потом сотрешь это место до крови.

Караван был большой — тридцать машин. Тридцать больших машин, в основном североамериканских тягачей РИО с полуприцепами — как раз грузовместимость небольшого сухогруза, зашедшего в порт. В будущем и в самом деле ожидалась постройка железной дороги, которая должна была увеличить перевалку грузов портом Аден на порядок, ну а пока…

А пока был караван…

Два грузовика не завелось — один все же прочихался, со вторым пришлось повозиться, видимо песок каким-то макаром попал прямо в карбюратор, а продувать его на таком же песке бессмысленно. Оставив водил разбираться, хорунжий пошел на инструктаж водителей грузовиков…

Инструктаж проводился прямо в здании портовой администрации, трехэтажном, с двойной стальной дверью и окнами, закрытыми таким же ставнями. Кабинет, который им выделили как раз и предназначался для массовых собраний — на первом этаже, вход без пропусков (пропуска требовали только когда поднимался с первого этажа на второй), рядом с отделом кадров. Старая, поломанная мебель, прибитая гвоздями — соткой к полу чтобы не умыкнули, обшарпанные стены, обязательный портрет Императора — дешевая, покрытая серой пылью репродукция в каких-то разводах. Закрытые ставнями стекла, голая, изливающая свет на собравшихся электролампочка.

Водилы за редким исключением были опытными, по этому маршруту ходившими не первый раз и инструктаж воспринимали как шаманское камлание на удачу. Выглядели кстати водители, почти как казаки, и даже оружие имели — пистолет с собой, и у кого что в кабине — загорелые, бородатые, шумные мужики, которые сами кого хочешь, проинструктируют. Тем не менее — казаки проводили инструктаж максимально серьезно…

— Итак — конечный маршрут — Сана, промежуточная остановка на ночь — в Катабе в расположении. Правила вы знаете, но все равно повторю. Дистанция между машинами — корпус грузовика. Рации постоянно на приеме, связь на третьей частоте, повторяю — третьей! В кабине — ничего легковоспламеняющегося. Без команды не стрелять (почти у всех водителей было свое оружие, говорю же — страна как оружейный склад). При поломке — немедленно сообщить старшему конвоя. При обстреле, если колонна остановилась — немедленно из кабины и на землю. Бензин чтобы у всех был под пробку, проверим каждую машину. Вопросы?

Не дожидаясь вопросов — все равно не будет, все между собой тараторили как бабы — Слепцов вышел из помещения, где проводили инструктаж, отряхнул форму, откашлялся. Глянул издали на стоянку — капот так и был поднят, обтянутая бурой тканью задница торчала из него — как будто диковинный железный зверь заглотил человека, но только наполовину, целиком проглотить не сумел. Вздохнув, хорунжий пошел к машинам…

— Что у вас там?

Вместо ответа казак протянул трамблер — все провода, ведущие от свечей к нему, были перерезаны. Ножом или даже… ножницами, очень характерный разрез.

— Зараз весело… Еще и не выехали.

Рядом, подняв тучу удушливой пыли, тормознул небольшой, открытый внедорожник, из него неспешно вылез Коршунов, таким движением, словно из седла лошади соскочил. Вот человеку жизнь — машина с водителем.

— Чинитесь…

Вместо ответа Слепцов протянул трамблер с обрезанными проводами. Коршунов мгновенно просек, нахмурился…

— Ночью?

— Ну не днем же…

— А пост?

— Вот то-то и оно.

Коршунов бессильно махнул рукой

— Было — из охраняемой зоны два грузовика с товаром угнали. Тут тащат все, что плохо лежит — а что хорошо лежит — тащат с еще большим удовольствием. Ворье.

— Починишь?

— Кубыть починим. На дороге заночевать — неладно дело, надо хотя бы до Катабы дойти.

— Оно так…

Из портовой конторы выходили водители, весело переговариваясь, вставали в круг, доставали свои кисеты — покурить на дорожку. Хорунжий обернулся к копающимся в моторном отсеке выведенной из строя машины.

— Почините?

— Почаса — и побегем. Не лошадь…

— Быстрее.

* * *

Починились — у одного из конвойных водил оказались нужные провода. Машины здесь ломались часто, не выдерживали — а помощи в пустыне ждать было неоткуда. Поэтому водители и возили с собой запасные части из числа чаще всего ломающихся, фильтры, канистру с маслом, две, а то и три запаски. Здесь по-другому нельзя.

Тронулись. Первым — обычный автомобиль конвоя, вторым — блиндированный, с ДШК. Потом, через равные промежутки — оставшиеся бронеавтомобили с казаками конвоя. Один за другим, нагруженные сверх бортов грузовики выползали из порта на пропыленную, утоптанную колесами до состояния камня, дальнюю и опасную дорогу…

Снова Аль-Мансур. Все те же — лачуги, грязь, ободранные собаки, козы, острые как нож взгляды. Расслабляться здесь не следовало — запросто откроют огонь. Здесь просто — всего то подбить одну или две машины, так чтобы они не могли двигаться. Из-за одной или двух машин колонну никто останавливать не будет. Огонь, конечно, откроют — но потом все равно уйдут вперед. И тогда то оставшаяся машина может стать жертвой этого района, плодящегося здесь как крысы, с крысиными повадками люда. Не только груз растащат — но и машину раскурочат, обдерут, так что только скелет и останется…

Первое время, хорунжий добросовестно глотал пыль, наблюдая за дорогой, за ползущей позади, отхаркивающейся черным дымом стальной змей, потом, когда район уже почти прошли — полез вниз, под защиту брони. К рации…

— Я Дон-восемь, вызываю Рубеж-сорок два, прием!

— Рубеж сорок два на приеме, принимаю хорошо.

— Рубеж-сорок два я Дон-восемь, вышли с колонной из порта, прошли Аль-Мансур, прошу последнюю сводку по обстановке на трассе.

— Дон-восемь, изменений нет.

— Рубеж сорок два, тебя понял, конец связи…

Надо было подремать. Казаки уже привыкли и как раньше деды спали прямо в седле — так и они могли заснуть в душной, воняющей керосином, грохочущей по ухабистой дороге стальной коробке. Ночь спал хреново, а время пока есть — надо подремать. Примерно час — потом менять пулеметчика.

С этой мыслью, хорунжий надвинул кашиду на глаза и уснул…