Если бы у меня были крылья

Александр Аристарх Захаров

Людям свойственно мечтать. Но не все знают, как осуществить мечту. Еще меньше людей думают, что будет, если их мечты сбудутся. Не думала об это и обыкновенная девочка по имени Вика, родом из Горно-Алтайска. Она просто по-детски мечтала иметь настоящие крылья и стать звездой. И как-то раз, в знак благодарности за доброе дело и проявленную отвагу, ей представился шанс их получить. Но не от «доброй феи», а от подруги, от которой этого можно было ожидать меньше всего. Как изменилась ее жизнь?

Глава 5. Тренироваться надо!

Проснулась Вика после полудня. День был хмурый, набежали тучи и моросил дождь. Родители уехали, оставив записку с предупреждением: «Никуда не выходить и вообще вести себя тише воды ниже травы». Впрочем, после прошедшей ночи ей и самой не особенно хотелось. Еще и крыло после ночного падения побаливало.

Встав с кровати, Вика заметила грязь. Это кусочки земли, песка и вялой травы, которые застряли в перьях после ночных попыток влететь. Просто отряхнуть крылья было явно недостаточно, а, чтобы отчистить каждое перо и пух, нужно было потратить немало времени. Сейчас ей было не до этого.

Наспех поднявшись и перекусив, она весь день напролет пыталась дозвониться Миле. Тщетно. Звонки на телефон, который она оставила Миле, были безрезультатны и в трубке звучало одно и тоже: «Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позднее». Куча отправленных СМС—сообщений не доходили до адресата. Не теряя надежды, она стала звонить в больницу, где лежала Мила. Но на посту либо было занято, либо не отвечали.

«Они там вымерли что ли? Или издеваются?!» — все сильнее вскипала Вика после каждого неудачного звонка.

Дело было к вечеру, а за день результатов никаких. К злости стало подмешиваться отчаяние.

Ночью не спалось. Раздумья и тревоги мешали расслабиться, еще и поза для сна непривычная — или на животе, или на боку. Крылья задавали свои правила отдыха. Сразу не привыкнешь.

За ночь Вика придумала хитрый план: утром она попросит Таньку, школьную соседку по парте, съездить в больницу к Миле. Таня была застенчивой и довольно глупенькой девочкой. Она плохо успевала по школьной программе и постоянно списывала домашнюю работу у Вики. Оттого по жизни была перед ней в долгу. Была только одна проблема: в отличие от самостоятельной Вики, Таня была зависимой от родителей, которые воспитывали ее, как трепетные наседки. Одну ее не отпускали даже в магазин. Чего там говорить о поездке через весь Горно-Алтайск… Но более удачного кандидата на роль гонца не было. После ссоры с Феликсом клуб развалился окончательно. Часть знакомых Вика удалила из списка друзей, другие ушли сами. С теми, с кем порвала из-за Феликса, восстановить отношения не успела в пылу последних событий. Оставшиеся знакомые и друзья были слишком любопытны, им такую задачу доверять было нельзя.

На третий день отсутствия в школе Вике стали обрывать социальную сеть и телефон вопросами «что случилось?», «куда пропала?» и тому подобными. В ответ она писала всем, что очень сильно заболела и еще долго в школе не появится. Попросила скидывать домашнее задание. В выходные друзья скопом собирались ее навестить, но Вика соврала, что заразная и сидит на карантине, к ней лучше вообще не приходить.

Пока писала сообщение, самой стало смешно:

«Ага, заразная… Укушу и крылья вырастут! Вот смеху-то будет!» — едва сдерживалась она. После нескольких звонков и притворного кашля, друзья, наконец, пожелали выздоровления и временно успокоились.

Субботним утром Вика позвонила Тане и попросила об услуге съездить в больницу к подруге, сказав, что сама поехать не может, так как тоже «заболела».

Таня долго ломалась:

— Вик, ну я не знаю… Меня не отпустят! Как я родителям объясню? Я даже эту твою Милу не знаю!

— Тань, ну пожалуйста! Ну я всё что хочешь тебе сделаю! Хочешь мою косметику, бери хоть всю!

— Ну блин…

— Платье мое серое помнишь? Отдам! Только сделай!

— А чего тебе она должна денег что ли? Почему такая срочность-то?

— Мне надо с ней поговорить… Там короче… Ну с Феликсом когда встречалась, в общем была ситуация. Только она мне может помочь!

— ААА! А мне то расскажешь?

— Лучше не надо! Дело деликатное!

— А позвонить ей никак?

— Да вот, что-то с телефоном у нее! Не могу дозвониться уже два дня!

— Ну ладно… Я попрошу родителей. А ты мне контрошку по алгебре за четверть, ОК?

— Договорились, только обязательно сделай!

— Угу, я позвоню!

— Супер! Пока!

«Вот до чего же меркантильная и мелочная девка! Не упустит шанса!» — подумала про себя Вика, откладывая телефон в сторону.

Таня смогла уговорить родителей на поездку только в выходные на следующей неделе, тогда и обещала зайти проведать Милу. Вике не очень понравилась новость ждать целую неделю. Но других вариантов не было, пришлось смириться и запастись терпением.

На следующий день состоялся серьезный разговор с родителями. Спустя несколько дней бурных обсуждений они все же пришли между собой к соглашению. Им, как людям ученым, было сложно принять такую действительность, но они все же смирились с фактом, что их дочка мутировала в недоангела-недоптицу. Но принять решение как дальше жить и действовать надо было всем вместе. Планы, мечты, уклад и порядок, да вообще всё в целом для всего семейства, не только для Вики подлежало перестройке.

Итог многодневного мозгового штурма — уехать в глушь и жить отшельниками. Друзьям и знакомым решили обосновать такое решение внезапно пошатнувшимся здоровьем Вики. Учиться предполагалось сначала заочно, а, чуть позже, удаленно по Интернету. Ну, а когда Вика повзрослеет — решать, как быть дальше.

Вику, как девочку активную, привыкшую быть в обществе и в центре внимания, такой расклад не просто расстроил, а возмутил. Это был жирный крест на всех её планах на будущее. Разумеется, она возразила:

— Ну почему мы уезжать-то должны? Всю жизнь что ли прятаться и бояться собственной тени?! Кроме того, как же учеба? Друзья? — возмущалась Вика, — И вообще, меня кто-нибудь спросил о том, чего я хочу? О чем мечтаю? Я не желаю торчать в лесу всю жизнь, как леший с горы!

— Вика! Успокойся и послушай! Давай рассуждать здраво — тебя в таком виде показывать людям нельзя! Ты была обычной и вдруг — на тебе, обросла крыльями! Верующие тебя, возможно, примут за посланницу Бога, а те, кто не верит, или верит в других богов, захотят тебя убить, приняв за посланницу Дьявола. Если даже не так, то тебя у нас отнимут и запрут в какой-нибудь лаборатории, чтобы изучить. — Старательно выбирая слова успокаивающим тоном говорил отец.

— Даже мы не знаем всего, что может произойти. Уверяю, доченька, мы просто любим тебя и за тебя боимся! Не хотим тебя потерять, — добавила мать, — Для нас-то ты по-прежнему дочка. Вне зависимости от того, есть у тебя какие-либо особенности или нет! Просто мы с папой считаем, что люди ещё не готовы тебя принять. Да и ты не готова предстать перед ними.

Было видно, что они желают донести мысль как можно более мягко и доходчиво. Гнев Вики сошел на нет, так как она в принципе это понимала, но не хотела принимать. Место гнева заняло огорчение:

— Ну почему обязательно так-то?! Может, наоборот, всё будет хорошо! Может, это нас сделает богатыми и знаменитыми?!

— Дочь! Богатство не количеством денег измеряется. Помнишь?! — строго сказал отец.

–…а количеством ума и душевных сил, направленных на добро! Помню, папа! — угрюмо отозвалась дочь, — Просто… я не хочу всю жизнь прятаться и чего-то бояться. Не хочу быть одна, без друзей…

— Мы ведь с тобой, дочура! И мы обязательно все вместе подумаем, как дальше быть. Но сейчас лучше скрыться, пойми! — сказал отец, глядя в грустные глаза дочери, — Ну, не сидеть же тебе в доме, как в клетке?! Взбесишься! Да и крылья у тебя не для этого! — сказал он и потеребил ее за перышко.

— Ладно, — уныло вздохнула Вика, — Просто… грустно это…

— Да, понятное дело! Придумаем что-нибудь со временем. — сказал отец, и все трое обнялись.

Конфликт от недоумения внутри Вики все равно оставался. В ее понимании ангела, пусть и не совсем настоящего, люди только и ждут. Почему же должно быть все так плохо, если она покажется в обществе? И всё же, посидев на досуге и подумав, Вика поняла, что определенный страх был и у нее:

«Вдруг родители правы, и стоит выйти, как попадешь в беду! Закончить жизнь в больничной палате — мрачная перспектива, по сравнению с жизнью в лесу!»

Так все и решилось. Дальше постепенно стали обсуждать варианты переезда. Когда стали готовиться к ужину Вика решила-таки задать наболевший за последнее время вопрос:

— Пап!

— Да, дочь?

— А ты научишь меня летать?

— Я? — удивился отец. Наивный вопрос и полный надежды взгляд дочки ждал только положительного ответа. — Конечно, научу! — улыбнулся Григорий и похлопал ее по крылу, как назло именно по тому самому, что было ушиблено и еще болело. Вика едва не взвизгнула, но сдержалась и тоже улыбнулась в ответ.

Со следующего дня родители занялись воплощением плана. Предстояло многое сделать: найти куда переехать, на чем, как устроить быт, где брать еду и воду. Кроме того оставалось ещё множество житейских проблем. Как деньги зарабатывать? Как Вике учиться дальше? Плюс примерно миллиард непростых вопросов. Времени на всё было крайне мало, не больше месяца. Столько времени в сумме можно было выбить, суммируя больничный лист и срочные отпуска обоих родителей. Уходить с работы или идти в отпуск за свой счет они не могли, учитывая громадные расходы, связанные с переустройством жизни.

Сложность была еще и в том, чтобы не вызвать подозрения у социальных служб, школы и других учреждений, следящих за соблюдением прав детей. Просто так ребенок пропасть не может. А значит, нужна была надежная легенда, почему она не может ходить в школу и должна переехать. Мысль была одна: найти продажного врача, который бы написал диагноз либо не видя Вики, либо, даже если увидит, чтобы потом не проболтался. Это была сложная задача, и отец взял её на себя.

Вика, разумеется, не вникала во все эти сложные моменты. А если бы ей рассказали, то, скорее всего, она бы не все поняла. Поэтому она просто грустила, тихонько сидела дома и ждала переезда. Ну, и еще ждала, пока от Тани придет весточка о поездке к Миле.

Неделя взаперти длилась, словно год. Вика уже с ума сходила, сидя в четырех стенах. Планшет, игры, телевизор, рисование — вообще все надоело. Природной энергии не было выхода. А ведь ещё так долго ждать… Но Вика старалась об этом не думать пока, надеясь, что удастся поговорить с Милой и хоть что-то выяснить.

И вот выходные. Ожидать звонка от подруги она начала с утра. Но Таня позвонила только в субботу вечером. Вика даже подскочила на месте и всплеснула крыльями, предвкушая разговор с Милой:

— Привет, Тань! Ну что? Есть новости?

— Вик, привет! Слушай… Я так и не поняла, куда ты меня отправила. В больнице и той палате Мила Казакова не лежит, — с недоумением сказала Таня.

— Да ты чего?! Как так?!

— Ну… вот так нам сказали… Не лежит, и не лежала никогда!

Вика в шоке опустилась на стул.

— Это бред какой-то! — только и произнесла она.

— Может, ты ошиблась больницей или отделением? В том отделении вообще никто с похожей фамилией не лежал…

— Да нет же! Как я могла ошибиться?! — изумленно произнесла Вика, а у самой даже рассудок помутился и ноги онемели.

— Ну… не знаю, короче! Как поправишься, сама езжай, ладно?

— Угу… Хорошо… Спасибо… — только и смогла выдавить Вика.

— Ну ладно, поправляйся! Похоже, ты пока еще не очень. Держись там! Я, может, зайду в гости на днях, о’кей?

— Да, хорошо… пока! — ответила Вика и отключила телефон.

«Не может быть!» — только и крутилось в голове, — «Я же сама там была! Может ее выписали, она уже дома? Надо до нее добраться!»

Ночью Вика решила тайком совершить вылазку к дому подруги. Это было ей уже знакомо. Только в этот раз, привычно тихонько прокравшись к двери, она вдруг обнаружила, что всегда открытая дверь во двор заперта, а ключа на месте нет.

— Куда-то собралась, ангел мой? — послышался над ухом отцовский голос.

Вскрикнув от испуга, Вика подпрыгнула и замахала крыльями. Затем закрылась ими, как куполом и встала неподвижно. Отец зажег в прихожей свет и продолжил:

— Ты в домике, да? Ну-ну! Кто-кто в теремочке живет? — издевательским тоном сказал отец и постучал по куполу из крыльев, — Мы ведь вроде договорились, что на улицу ни ногой?!

— Пап! Ну, очень надо… — промямлила Вика, вылезая из-под купола крыльев.

— Куда? В туалет? Вторая дверь налево по коридору!

— Мне очень нужно проведать подругу!

— Какую, нафиг, подругу??! Тебе вообще никому показываться нельзя!!! Еще и в три часа ночи! — выпалил отец.

Вздохнув, дочь выложила отцу невероятную историю о подруге Миле, которая, очевидно, причастна к появлению крыльев и ко всему происходящему. Отец, конечно, выслушал, но мотал головой и едва сдерживал сарказм. В конце концов, он всё же не сдержался:

— Тьфу ты, блин! Сказки Братьев Гримм! Ты сама-то в это…? А, ну да! Я и забыл… ты-то в это как раз веришь! — произнес отец.

–…Я и хочу понять, это она сделала или нет?! — сказала Вика, умоляющим взглядом смотря на отца.

— А почему ей позвонить-то нельзя? Идти-то зачем?

— Да я всю неделю ей пыталась дозвониться! Может с телефоном что-то! Но я знаю, где она живет! — убедительно ответила Вика.

— А-а-а! Вон оно что!

Отец поколебался, но согласился пойти под покровом ночи вместе с Викой к дому Милы. Он припоминал, что кого-то Вика представляла таким именем, но поскольку дочь общалась со многими и приводила в дом не один десяток парней и девчонок, уже забыл, как выглядела та самая Мила.

Выходить на улицу ночью и идти бог знает куда с дочерью, у которой такая заметная особенность как крылья — нешуточный стресс для любого родителя. Григорий хоть и не был трусом, но в этот раз однозначно боялся больше дочери.

«Что делать, если нас увидят, или если встретимся с какими-нибудь бандитами? Страшно подумать! Впрочем, думать меньше надо, соображать больше! Ради дочери надо рискнуть!» — проносилось в отцовской голове.

И вот темной прохладной алтайской ночью, обходя все фонари и прямые источники света, спотыкаясь и чуть не падая, отец и дочь крались к дому Милы. Сначала было очень страшно, но, блуждая около часа и не встретив никого, отец и дочь перестали красться как воры и перешли на обычный шаг. Главное теперь было не заблудиться в темноте.

Добравшись наконец до заветного дома, в котором жила Мила, они наткнулись на препятствие. Перед подъездом стояли две скамейки, на которых собиралась местная гоп-молодежь и взрослые закоренелые алкаши. В выходные они пили «Чывась Рыгаль». Так тут именовалось пиво с водкой. Как на грех, так было и на этот раз.

Григорий остановил Вику неподалеку, где были деревья и кусты:

— Так! Мы туда не пойдем! Домой! — заявил шепотом отец и взял дочь за руку.

— Папа! Перестань! Они даже не поверят тому, что у меня крылья! Подумают, померещилось спьяну… — ответила Вика, выдергивая руку.

— Сдурела?! Вика! Быстро домой! Без разговоров! — довольно громко рявкнул отец.

Поскольку это было уже не очень далеко от компании пьющих, те обратили внимание на перепалку отца и дочки в полумраке.

— Ах ты ж черт! — произнес отец, наблюдая как в их сторону уставилась вся компания. Пока отец соображал, что делать, Вика уже приняла решение. Она ринулась вперед и для пущего эффекта распахнула крылья в стороны, затем вверх и снова сложила их за спиной. В свете одинокого фонаря и месяца в ночном небе всё выглядело просто невероятно.

Эффект превзошел все ожидания. Пьянь обомлела. В гробовой тишине от окна одной из квартир послышался голос какой-то старушки:

— Услышал Бог мои молитвы! Наконец-то эти скоты заткнулись!

Алкаши и гопники тем временем, очевидно, забыли не только про алкоголь, но и как дышать. Один уронил бутылку. Второй икнул. Третий, заикаясь, произнес: «Водка паленая… была… пацаны!». Четвертый как стоял — так и упал, словно озимый.

Вика некоторое время просто стояла и молча наблюдала. Ей было бы достаточно сказать «бу!» и народ бы разбежался врассыпную. Правда, с учетом алкогольного опьянения, скорее просто попадал бы. И все же она немного побаиваясь. Нависла давящая пауза.

Увидев истинный страх взрослой публики, Вика почувствовала уверенность, осмелела и резко заявила:

— Заканчивайте пить и орать тут! Люди спать хотят! — прикрикнула она и снова распахнула огромные крылья, слегка выдав их вперед.

— Простите… а вы… оттуда? — спросил один из ближе стоявших, показывая на небо.

— Оттуда! Нигде от вас покоя нет! — выдала Вика.

Тут «кирпичный завод» в собственных штанах, очевидно, открыли все стоявшие у подъезда. Многие протрезвели, но только мысленно. При попытках покинуть позицию понимали, что ноги едва слушаются. Впрочем, они очень старались, обходя «Ангела Вику» стороной. Даже бутылки выкинули в урну, а не бросили в кусты, как обычно.

— Все-все! Все-все! Клянемся… Ой, тьфу… Каемся!

— Уходим… Короче, не гневись! Ни капли больше! Завяжем, честное слово! — доносилось из толпы.

Лишь один из пьяниц упал перед Викой на колени и припал к ее ногам:

— Помилуй! Прости меня, дурака! — залился мужик слезами.

— Эй! Отстань! Прощать его ещё… Ишь чего захотел?! — вскрикнула Вика и отдернула ногу, которую тот уже хотел целовать.

— Умоляю… Умоляю, прости! Я не хотел! Спиваюсь совсем! Отпусти мне грехи! Христом бога прошу! Умоляю! — рыдал пьяница, валяясь в пыли в ногах у Вики.

От былой спеси и наглости крылатой дивы не осталось и следа. Более того, Вика не на шутку испугалась, пытаясь оттолкнуть мужика:

— Да отвяжись ты! Поделом тебе! Па-ап! — крикнула она.

Только после возгласа дочки, отец, отойдя от ступора, поспешил к ней на помощь. Он знал, что дочь у него растет той еще артисткой, но явно недооценивал её талант. Впрочем, роль крутой девчонки она до конца не выдержала, и доброму папе пришлось опять решать за нее проблемы:

— Все-все! Родной! Давай домой! Завтра проснешься, как новенький будешь! Пить завяжешь. Новую жизнь начнешь. Только давай домой сейчас, ладно? — поднимая мужика с колен, говорил отец, уводя его прочь от дочери.

— Правда? — спросил мужчина, глядя на отца Вики как на Апостола Господа Бога.

— Ну, конечно! — ответил Григорий.

— Грешен я… как уволили с горного рудника, не знаю куда податься… но я изменюсь! Жизнью клянусь! Только простите меня…

— Вот и хорошо! Нет проблем! Найди себя! Все наладится! Только давай сейчас иди, иди.

— Спасибо!

— Рад помочь!

Пьяница исчез из виду, и во дворе воцарилась тишина.

Отец подошел к дочери, на лице которой было торжествующая ухмылка:

— Ну, что? Видел, как я их?! — гордо сказала Вика.

В ответ последовал подзатыльник. Вика айкнула и сложила крылья потирая затылок.

— Еще раз подобное вытворишь — накажу! Сильно! Нельзя так с людьми! — рявкнул отец, — Ты же видишь, что он слепо верит, что ты ангел! Вот только ты — не ангел! Ты — моя дочь! А моя дочь никогда не будет жестокой и бессердечной! Тем более к тем, кто видит в ней спасение! Религия не игрушка! Ты меня поняла?!

— Да… — угрюмо ответила Вика, — Ну, а как я должна была поступить?

— Человек стоит перед тобой на коленях и просит прощения! Дай ему понять, что все будет хорошо, если он изменится и перестанет делать то, что его убивает. В данном случае пить… Дай ему надежду!

— Угу, — кивнула Вика и спросила следом: — А разве такие заслуживают надежды?

— Любой человек заслуживает надежду на то, чтобы быть счастливым! Особенно если он признает свои ошибки и раскаивается в них! Ясно?

— Ясно…

— Хорошо, когда ясно! Идем! — скомандовал отец, и оба вошли в подъезд. — Где ее квартира-то?

— На втором этаже… Четвертая.

Оба поднялись. И снова шок!

Дверь в квартиру открыта настежь, а в самой квартире такое впечатление, что не жил никто несколько лет. Пыль, грязь, бутылки, старые газеты, мебель не было, окна заколочены. Обойдя квартиру, Григорий наконец сказал:

— Вик… Лажа какая-то! Хочешь сказать, она тут жила? Ты ничего не перепутала? — спросил отец, освещая голые стены квартиры фонариком мобильного телефона.

— Да как так-то? Как так??! — вскрикнула Вика и, сев на корточки, расплакалась закрываясь крыльями.

Отец понял по реакции дочери, что она действительно была уверена, что ее подруга живёт тут.

— Эй-Эй! Ладно, успокойся! Давай-ка, пойдем отсюда! — сказал отец, обнял дочку, и оба направились к выходу.

Выйдя из подъезда, они спешно посеменили домой. Вот только «гордая птица» по имени Вика теперь шла не так уверено, а держалась за папу. Григорий уже как-то даже привык, что у нее есть крылья, будто были всегда. Волновался только за нее постоянно, учитывая ее жажду приключений, нрав и характер.

По щекам Вики тем временем ручьями текли слезы. До этого похода Вика еще думала, что крылья хоть и настоящие, но на ней временно: до поры, пока она с Милой не встретиться и та не заберет их назад. А тут до неё наконец дошло, что это навсегда. Мысли, подпитанные страхом, роились и жалили душу, словно осы. Проклиная свою глупость, Вика теперь только и думала:

«Чёрт меня дернул сказать тогда про крылья! Куда Мила делась? Зачем она так со мной? Ведь мы же подруги! Были… Куда она пропала? Как теперь жить? Постоянно от всех прятаться и выходить вот так, только ночами? Или в изоляции до старости? Что будет с нашей семьей?».

Нервы, поведение и слёзы, которые сами текли по щекам Вики, не остались без внимания отца, который, как и многие мужчины, не любил этого. Наконец Григорий не выдержал и сказал:

— Вик, ну перестань! Чего рыдать-то? Все будет хорошо! Я тебе обещаю! Веришь?

— Ничего уже не будет хорошо! Вы с мамой сами недавно объясняли, каково мне будет теперь! Да чего там?! Я даже летать не умею! Зачем они тогда мне вообще нужны?!

— Ну знаешь ли? Самолеты тоже когда-то летать не умели. Птицы далеко не сразу из гнезда вылетают! В жизни всё всегда дается не просто! Особенно вначале. Но ты же не инвалид! Да и мы с тобой! Вместе мы все преодолеем!

— Папка! — пропищала Вика, ухватившись за руку отца и буквально повиснув на ней.

«Ребенок ещё! Ей Богу!» — подумал Григорий, но сказал другое пытаясь ободрить дочь:

— Ты же у меня взрослая, умная, сильная и красивая?

— Да…

— Ну, и плакать, значит, не будем?

— Не будем… — ответила Вика, утирая слезы.

Так они и вернулись домой.