Нестор Махно, анархист и вождь в воспоминаниях и документах

Александр Андреев, 2012

Одной из интереснейших и наиболее своеобразных личностей в истории Украины периода революции и гражданской войны является Нестор Иванович Махно. Выступая выразителем интересов широких селянских масс юга страны, он воевал практически со всеми властями и режимами, которые существовали в тот сложный и суровый период. Этот легендарный селянский атаман, которого в народе любовно называли «батько», каждый раз поворачивал оружие против тех, кто в тот момент создавал наибольшую угрозу для селянства, трижды подписывал договор с Советской властью и трижды нарушал его, сходился с анархистской конфедерацией «Набат» и разрывал отношения с ней, когда она изменяла свое отношение к селянам. Поэтому нелогичные и загадочные действия и поступки Нестора Махно у одних вызывали восхищение и удивление, а у других – раздражение и ненависть.

М. Кубанин. Махновщина

Глава I. Социально-экономические предпосылки махновщины

Локальность махновщины

Одной из основных черт, характерных для махновщины, была ее локальность. Распространение махновщины, действия махновской армии и сочувствие местного населения были связаны с определенным, сравнительно узким районом. Нигде в другом месте махновщина не прививалась.

Аршинов, анархист, б. член РВС махновской армии, историограф махновщины, весь район влияния Махно делит на «район махновского влияния и район активного махновского влияния». Если посмотреть карту рейдов махновской армии, то мы увидим, что Махно все время вертится в сравнительно узком, тесном районе (нескольких уездов), в одних и тех же местах. Попадая в чужой район, махновцы стремятся уйти оттуда как можно скорее. Приняв бой и даже разбив врага, они не преследуют его, а поворачивают назад и стремятся уйти обратно в свой район.

Лишь однажды, в августе 1919 г., Махно под давлением деникинцев вышел далеко за пределы своей территории и проделал большой рейд по Донецкой, Екатеринославской, Полтавской и Киевской губерниям. Но, разбив деникинцев, Махно спешит вернуться обратно в свой район.

Это не случайный военный прием махновщины, это — явление постоянное, свидетельствующее о необходимости непрерывной и прочной связи с родными местами. «Обычно пополняются и быстро обрастают махновские отряды в районах, в то же время являющихся наиболее коренными и сочувствующими махновщине: Екатеринославская губерния, части Новомосковского, Павлоградского уездов, почти вся Александровская губерния, со «столицей» Махновии Гуляй-Полем, Константиноградский уезд Полтавской губ., Изюмский и Купянский уезды Харьковгкоч губ., Холодный Яр, Кременчугской губ. — вот главные очаги махновского движения^[1].

Об этом пишет и Эйдеман, командовавший в 1920 г. войсками, действовавшими против Махно и прочих банд на Украине и прекрасно изучивший политический бандитизм на Украине^[2]. «Стоит даже совершенно незнакомому с украинской обстановкой человеку проследить маршруты следования банды Махно за месяц-другой, чтобы обратить внимание на исключительную посещаемость одних и тех же определенных селении и пунктов. Взятые в плен и перешедшие к нам махновские атаманы и руководители подтверждают, что именно эти селения являются опорными пунктами, материальными и моральными базами махновщины и что именно в них сосредоточены подпольные органы («пункты сбора и донесений»), через которые проходящие банды получают информацию и общие директивы и тем самым остаются неуловимыми для наших, нередко численно превосходящих войск».

Достоверным свидетельством этого являются показания б. начальника штаба махновской армии Виктора Белаша в ВУЧК^[3].

Вопрос: «География махновщины (район, очаги, Дибривский лес, речка Волчья)?»

Ответ: «География Махно и махновщины — это Гуляй-Поле, Дибривки, Успеновка, Туркеновка, Санжаровка, Воздвиженка, Рождественка, Воскресенка, Конские Раздоры, Гусаркл и Федоровка. Придаточные места махновщины — это»… (идет перечисление ряда сел). «Центр Махно, — это Гуляйпольский уезд, а махновщины — Гуляйпольский, Гришипский, Мариупольский, Александровский и Бердянский уезды».

Эта черта локальной замкнутости не является типичной исключительно для махновщины. Эта постоянная связь с какой-либо территорией характерна для мелких и крупных атаманов крестьянских отрядов, будь то петлюровцы или махновцы. «Стоит лишь внимательно присмотреться к бандитскому движению на Украине, — пишет Эйдеман, — чтобы убедиться, что в каждой губернии имеются районы и целые уезды, являющиеся очагами бандитизма, а в уездах такие же — «черные волости».

«В этих бандитских районах мы обыкновенно имеем дело с фактическим отсутствием власти. Ревкомы и советы существуют лишь поминально и находятся под влиянием того или другою атамана или же целых подпольных организаций; население же не выполняет никаких государственных нарядов и, беспрерывно питая оружием и живой силой банды, является громадным интендантством атамана и подпольных повстанческих центров.

«Каждый из таких районов имеет своих вождей — атаманов и главарей. Так, в Киевской губ., в районе Радомысль — Коростышев, неизменно оперирует Мордалевич и является в то же время председателем Радомысльского повстанческого комитета, в Черниговском уезде — Хмара, в Балтско-Ольгопольском районе — Кошевой и Заболотный и т. д.

«Характерно то, что эти атаманы даже в случаях военной опасности предпочитают укрываться в своем районе, чем удаляться от него. Их действия вне излюбленного района можно рассматривать лишь как вылазки или партизанские рейды, оканчивающиеся возвращением в исходное положение»^[4]:

Это подтверждает и X. Раковский в своей ценной фактами брошюре «Борьба за освобождение деревни», подтверждает фактами, взятыми из информационных сводок военного командования, Всеукраинской ЧК и Наркомвнудела Украины. «В Киевском уезде, в южной его части, в районе Триполье — Обухове — Германовка — Кагарлык, действовал Зеленый. В северной части уезда расположился Струк, влияние которого распространялось и па Чернобыльский уезд той же губернии. Западнее, в Радомысльском уезде, действовал Соколовский. Точно так же и другие уезды в Киевской губернии периодически делаются центрами контрреволюционных выступлений. Так, в Каневском уезде действовала белогвардейская банда Трепета. В Васильковском уезде, имея центром Мотовиловку, действовала банда Гончара (Батрака-Бурлака), бывшего до тоги членим партии украинских с.-р. боритьбистов. Кроме того, на этот уезд распространялись действия Зеленого. В Сквирском районе и в районе Белой Церкви действовал в июне (1919 г. М. К.) так называемый Всеукраинский ревком, с Юрием Мазуренко во главе. В районе Бердичева находились петлюровские банды, в Умани — коммунист-боротьбист^[5] Щогрин и российский с.-р. Клименко, в районе Звенигородки, до своего соединения с Мазуренко, действовал помощник Григорьева Тютюник»^[6].

Эта типичная черта локальной замкнутости всех крестьянских партизанских отрядов, независимо от их политических убеждений, присуща была не только Украине. Так, например, антоновская армия, несмотря на то, что опору и сочувствие находила в 5 уездах Тамбовской губ. (Борисоглебском, Тамбовском, Кирсановском, Моршанском и Козловском), предпочитала укрываться лишь в сравнительно небольшом районе нескольких волостей. «Излюбленным местом пребывания бандитов были села:

Рамза, Царевка, Канучино, Караванино, Трескино. Население этих мест в большинстве середняцкое, но кулацкое меньшинство было хорошо организовано и оказывало большое влияние на все остальное население. Первые бандитские выступления были организованы крестьянами перечисленных выше сел. В бандитизме они принимали самое активное участие»^[7].

Махновцы ясно сознавали, что они сильны лишь в своем районе, и сознавали опасность, грозящую им при отрыве от своего района. Когда поляки наступали на Украину, командование XIV советской армии приказало штабу махновской армии отправиться на польский фронт. (Махновская армия тогда была легализована и подчинена командованию Красной армии.) «Всем стало ясно, — пишет Аршинов в своей «Истории», — что это — первый, шаг большевиков к новому нападению на махновцев. Направить повстанческую армию на польский фронт — это значит отрезать главный нерв у революционного повстанчества на месте.

К этому стремились большевики, чтобы иметь возможность беспрепятственного хозяйничания в непокорном районе, и это прекрасно видели махновцы»^[8]. Штаб махновской армии отказался идти на польский фронт, мотивируя тем, что «махновская армия всегда будет на революционном посту, оставаясь на Украине и не уходя для этого на польский фронт».

Крестьянская локальная ограниченность целиком сказывается ч этом документе.

При внимательном изучении районов, затронутых крестьянским антисоветским движением, вернее сказать антипролетарским, так как в большинстве случаев крестьянские движения были «за советскую власть, но против коммунистов», можно заметить, что районы, бывшие активными в антипомещичьих крестьянских движениях в 1905 году, часто были активными и в антисоветских крестьянских движениях.

Так, например, на нервом месте но количеству разрушений помещичьих усадеб в 1905 году, после 17 октября, подсчитанных В. Веселовским, стоял Верхнеднепровский уезд (66 разрушений), уступая место лишь Саратовской (272), Тамбовской (130) и Орловской (М1) губерниям^[9].

В Верхнедненровском же уезде действовала в 1907 году боевая интернациональная группа анархистов-коммунистов, экспроприировавшая в уездной почтовой конторе 60 000 руб. и помогавшая экспроприированными средствами крестьянским союзам в уезде^[10].

В эпоху гражданской войны об этом уезде Раковский пишет, как о самом бандитском и наиболее антисоветски активным^[11].

Действительно, в этом уезде представители советской власти в 1921 году несколько раз должны были оставлять город под ударами петлюровских партизанских отрядов.

Следующей иллюстрацией к этому явлению могла бы послужить Тамбовская губерния, стоявшая на втором месте после Саратовской по количеству разрушенных в 1905 году помещичьих имений. В ней крестьянами было разрушено 130 имений и причинено убытков на 2475608 руб. Крестьянство этой же губернии активно выступало против помещиков в 1917 году и еще более активно в 1921 году против советской власти.

В этой губернии наиболее активным было крестьянство Борисоглебского, Козловского, Кирсановского и Тамбовского уездов. Эти же уезды были территорией действия антоновской армии. При детальном изучении движения можно обнаружить и еще более любопытную деталь. Наиболее активными районами в этих уездах были как в 1905, так и в 1920–1921 гг. Рассказовский и Сампурский, в Тамбовском уезде, и Инжавинский и Кирсановском^[12].

На Севере, в Архангельской губернии, в 1918 году активно выступало против советской власти крестьянство Шенкурского уезда; оно же проявляло активность и в 1905 году. Наконец, перечисленные нами выше уезды на Украине, являвшиеся центрами антисоветского крестьянского движения и территорией действий крестьянских антисоветских партизанских отрядов, отмечены в истории крестьянского движения 1905 года как уезды активного крестьянского движения.

Наконец, «в махновском районе» такое же наблюдение можно сделать относительно Гуляйпольского уезда, в котором в 1905 г. группа анархистов убила пристава и произвела ряд революционных актов. В сентябре 1917 г. крестьянство этого же уезда под руководством Махно выступает против помещиков, громит усадьбы, конфискует помещичий хлеб и тем самым входит в конфликт с уездной властью. Представитель Временного правительства, в лице уездного комиссара Мохно, не может справиться с буйным Гуляй-Полем, месяца за полтора до Октября ликвидирующим помещичье землевладение^[13].

Для того, чтобы понять причины постоянной активности крестьянства одних и тех же районов, необходимо уяснить социально-экономические особенности этих районов. В отношении махновщины это означает следующие губернии: Екатеринославская, Херсонская и Таврическая, т. е. так называемая южно-стенная «тройка» губерний Украины, и уезды Купянский, Изюмский и Старобельский Харьковской губ. и Константиноградский — Полтавской губ. Из Таврической губ. надо исключить Крым, который резко отличается в хозяйственном отношении от южных уездов «тройки» и в котором махновцы не пользовались влиянием.

Основные черты экономики махновского района

Вся Украина в экономическом отношении может быть разделена на части. Каждая из них имеет резко выраженные экономические различия как в строе с.-х. производства и классовой дифференциации деревни, так и в характере всей экономики деревни. Интересующие нас три губернии целиком попадают в южно-степную черноземную полосу, остальные шесть губерний носят лесо-степной характер.

Для уяснения экономики махновского района будем брать цифры по «тройке» и лишь проверять наши выводы на уездах Константиноградском, Полтавской губ., Купянском, Изюмском и Старобельском Харьковской губ. Одни и те же следствия, при равенстве всех прочих условий, должны быть вызваны одними и теми же причинами.

«Тройка» была районом экстенсивного зернового хозяйства, юго-запад — районом интенсивных культур — свеклы, картофеля. Площадь посевов картофеля, льна и конопли в губерниях «тройки» занимала от 1,2 % до 2,8 % всей площади посевов полевых культур, а в губерниях «шестерки» (остальные шесть губерний Украины) — от 4,5 % до 12 %. Посевы свеклы, занимавшие несколько сот тысяч десятин, падали почти исключительно на губернии «шестерки».

Посевы продовольственных культур для крестьянства юго-запада имели больше потребительский характер, для района же юго-степи — товарный. В южно-степной полосе сеяли главным образом пшеницу и ячмень — хлеба товарные, в юго-западной — рожь и овес, которые в значительной доле потреблялись в самом крестьянском хозяйстве. Это распределение иллюстрируется следующей таблицей^[14]:

Особенно четко различие в посевах можно проиллюстрировать на примерах уездов Харьковской губ., зараженных махновщиной (Изюмский, Купянский и Старобельский) и не зараженных ею (уезды Сумский и Лебединский). Распределение посевов в процентах по роду культур было:

То есть в махновских уездах преобладают посевы яровой пшеницы и ячменя — хлебов товарных; а в немахновских уездах картина противоположная: преобладают посевы озимой ржи, овса — хлебов потребительских и интенсивные технические культуры (свекла).

Поэтому крестьянство юго-степи и выбрасывало на рынок главным образом зерновые хлеба. Предложение хлеба в процентах к своему производству выражалось за период 1907–1910 гг. для Донской области в 65,3 %, для Херсонской губ. — 64,9 %, для Таврической губ. — 58,8 %, для Екатеринославской губ. — 47,2 %. Губернии лесо-степи показывают резкое снижение предложения зерновых хлебов: Полтавская губ. дает цифру в 29,5 %, Подольская — 20 %, Харьковская — 19,8 % и т. д.^[15]. Наибольшее количество излишков, которое могло быть вывезено из Украины, падало на южно-степную «тройку». По подсчету, произведенному Суховым, излишки, которые выбрасывала Украина в год, за период 1910–1914 гг. распределялись следующим образом: «шестерка», имевшая 16477,7 тысяч сельских жителей, выбрасывала только 178 млн. пуд. хлебов и картофеля (в переводе на хлеб), а «тройка» при 6 404,7 тысяч сельских жителей (т. е. в 2 ¹/₂ раза меньше, чем в «шестерке») выбрасывала 237,2 млн. пудов^[16].

Большая товарность крестьянского хозяйства юго-степи влекла за собою большое распространение с.-х. машин, как одного из элементов процесса капитализации крестьянского хозяйства. Для примера приведем следующие данные. В 1913 году выпущено было на русский рынок с.-х. машин на 60 508 тыс. руб. Из них Украина дала 52,9 % всего производства, в том числе в Херсонской губ. было изготовлено машин на 9 889 тыс. руб., т. е. 16,3 % общего производства, в Екатеринославской на 7459 тыс. руб. — 12,3 %, в Таврической на 7324 тыс. руб. — 12,1 %, в Харьковской на 4961 тыс. руб. — 8,1 %, Из русских губерний с этими губерниями могла конкурировать только Московская, давшая машин на 6452 тыс. руб., т. е. 10,6 % всего производства. Остальные губернии давали незначительный процент производства: Орловская — 4,5 %, Пермская — 2,1 %, Калужская — 1,7 %, Рязанская — 1,4 %. На все прочие русские губернии падало лишь 6 % производства^[17].

И по потреблению с.-х. машин на первом месте стоят опять-таки губернии «тройки». Если расположить и нисходящем порядке губернии по данным о продажах с.-х. машин и металла из складов земств по России (а главными покупателями земств были крестьяне), то увидим, что на первом месте по покупкам с.-х. машин, кровельного и сортового железа в 1911 г. стоит Херсонская губ., где было куплено из складов на 1 063,3 тыс. руб., на втором Екатеринославская на 964,1 тыс. руб., на третьем Саратовская — на 941,7. тыс. руб., на четвертом Харьковская — на 891,5 тыс. руб. Полтавская идет лишь на восьмом месте, Самарская на десятом и Черниговская на девятнадцатом и, как исключение, Таврическая на двадцать восьмом, т. е. чуть ли не на последнем месте по количеству закупленных из земских складов с.-х. машин^[18]. Крестьянство последней губернии в силу близости заводов и заводских складов покупало с.-х. машины и орудия не из земских складов, а непосредственно с заводов.

Большая обеспеченность с.-х. инвентарем по сравнению с соседними уездами была и в крестьянском хозяйстве тех уездов Харьковской и Полтавской губерний, где господствовало позже махновское движение. Так, например, на сто наличных хозяйств в 1910 г. в Константиноградском уезде приходилось плугов железных многолемешных — 3,7 (в прочих уездах число это не поднималось выше 0,8), плугов однолемешных — 56 (в прочих уездах Полтавской губ. самый высокий процент равнялся 50):

рядовыми сеялками было снабжено 14,8 % хозяйств Константиноградского уезда, а в прочих уездах процент не поднимается выше 3,3; веялками крестьянские хозяйства Константиноградского уезда были снабжены на 9,2 %, в остальных процент не выше 1,9; молотилки конные имели 6,5 % хозяйств Константиноградского уезда, а в других уездах наибольший процент был 4,6. В Старобельском уезде Харьковской губ. плуги железные имели 53,2 % крестьянских хозяйств, по губернии же, включая сюда и Старобельский уезд, в среднем плуги имели лишь 44 % хозяйств. Букера в этом уезде имели 6,3 %, по губернии средний процент — 4,3; веялки — в уезде 15,4 %, по губернии — 8,9 %. Но здесь в некоторых отраслях уезд стоял па втором месте: так, напр., молотилками крестьянские хозяйства Старобельского уезда были снабжены лишь на 10,9 %, а по губернии, включая сюда уезд, — 21,6 %. Объясняется это тем, что в некоторых уездах были н интенсивные хозяйства, имевшие свой собственный крупный инвентарь.

Но вместе с тем тот район, где крестьянское хозяйство было более обеспечено с.-х. инвентарем, вел более экстенсивное хозяйство, чем другие районы. Во многих местах «тройки» накануне войны существовала переложная система. Удобрения земля на полях «тройки» почти не знала. В Константиноградском уезде лишь 18 % хозяев применяли навозное удобрение, в то время как на всех прочих уездах Полтавской губ. эта цифра не опускалась ниже 31 % (за исключением одного Кобелякского уезда, где применялось удобрение в 20 % хозяйств). По те из хозяйств Константиноградского уезда, которые удобряли почву, вывозили навозу значительно больше, чем среднее крестьянское хозяйство других уездов. На одно хозяйство в среднем в Константиноградском уезде приходилось 62 воза навоза, тогда как в других уездах эта цифра не поднималась выше 50 возов на хозяйство В Харьковской губ. наиболее экстенсивное крестьянское хозяйство было в Старобельском уезде. Здесь 99,3 % хозяйств вовсе не удобряли навозом свою пашню. Близкие им по сельскохозяйственному строю Изюмский и Купянский уезды не удобряли почвы в 70,6 % и 84,6 % крестьянских хозяйств, в то время как в других уездах не удобряли почву лишь 40,8 % всех хозяйств Экстенсивность хозяйства уездов, затронутых махновщиной можно показать и на ряде других примеров, но ограничимся приведенными.

Такое хозяйствование приводило к тому, что десятина крестьянской земли в махновском районе давала невысокую урожайность, составляя в среднем за период 1906–1910 гг. для Екатеринославской губ. 52,6 пуда, для Херсонской — 45,4, для Таври ческой — 42; урожайность в других районах была выше в Полтавской губ. она равнялась 59 луд., в Подольской — 62,2 в Киевской — 62 и т. д. Чистая доходность одной десятины удобной земли в 1914 г., по исчислению земских статистиков, в Старобельском уезде равнялась 3 р. 83 к., в Изюмском — 6 р. 65 к., в Купянском — 5 р. 85 к., в то время как доходность десятины земли в Сумском уезде равнялась 18 р. 52 к., в Лебединском — 16 р. 71 к., а в среднем по губернии равнялась 11 р. 80 к.^[19].

Естественно, что крестьянство юго-степи, ведя экстенсивное хозяйство, стремилось к расширению площади своих посевов, но препятствием на этом пути был помещик, монопольный владелец значительной части земель.

Борьба с помещиком играла в истории махновского движения значительную роль, и поэтому следует обратиться к анализу взаимоотношений между помещичьим и крестьянским хозяйствами.

В районе «тройки» помещичьему хозяйству принадлежал больший процент земли, нежели в других районах. По. статистике землевладения 1905 г. частновладельческие земли составляли в Екатеринославской губернии 50,4 % всей площади земли, в Таврической губернии — 52,6 %, в Херсонской губернии — 51,5 %. В губерниях лесо-степи помещики владели сравнительно меньшим количеством земли. Так, например, в Черниговской губернии площадь частновладельческой земли равнялась 41,7 % всей площади, в Полтавской губернии — 46,1 %, в Харьковской губ. — 35,8 %, в Киевской губернии — 45,2 % и в Подольской — 44,4 %. Такую же картину получаем при сравнении махновских уездов с не махновскими. В Константиноградском уезде Полтавской губернии процент удобной помещичьей земли равнялся 80 % удобной крестьянской земли, т. е. помещик владел почти половиной всей удобной земли в уезде, в то время как в других — не махновских — уездах Полтавской губернии этот процент был значительно ниже. В Полтавском уезде он равнялся 63, в Хорольском уезде — 45, в Миргородском — 42, а во всех прочих ниже 40, давая в среднем по губернии без Константиноградского уезда цифру в 38 %. К тому же помещик в уездах, затронутых махновщиной, был владельцем, главным образом, крупных имений. Размер помещичьего имения в Константиноградском уезде равнялся в среднем 279 десятинам. В других же уездах он не поднимался выше 250 десятин, равняясь в среднем по губернии 194 десятинам. В Старобельском уезде Харьковской губ. процент помещичьей земли равнялся 21,7 % общинной земли, но помещик здесь также был владельцем крупных имений. Средний размер дворянского имения в этом уезде равнялся 806 десятинам, тогда как в прочих уездах губернии он не превышал 350 десятин (за. исключением Волчанского уезда, где помещичье имение в среднем имело 716 десятин), равняясь в среднем по губернии 171 десятине. Такой же крупный размер имений был и у помещиков-разночинцев (т. е. недворян) Старобельского уезда. Средний размер их землевладения равнялся 217 десятинам, в то время как во всех прочих уездах он не превышал 48 десятин (за исключением одного Изюмского уезда, где имение разночинца в среднем равнялось 117 десятинам). Таким образом, имение старобельского дворянина было почти в 6 раз больше имения его собрата в другом уезде, а имение разночинца — почти в 9 раз больше.

Эти крупные помещичьи имения вели такое же экстенсивное хозяйство, как и крестьяне. Часть имений обрабатывалась с помощью пришлых наемных рабочих, часть же сдавалась в аренду крестьянам. Арендные отношения между помещиком и крестьянином изучаемого нами района характеризуются большими остатками натурально-крепостнических форм. Так, например, при сдаче земли в аренду в Старобельском уезде в 1913 году процент денежной аренды был значительно меньше, чем в других уездах, а процент издольной и других неденежных форм сдачи — значительно выше.

Соотношение между формами сдачи земли в аренду.

В 1905 году в Старобельском уезде натурально-крепостпические остатки в арендных отношениях являлись преобладающими. За деньги помещики сдавали 31,8 % площади, за отработки — 2,0 %, из доли — 61,5 %, смешанным способом — 4,7 %. Следующие цифры говорят о том, какие именно помещичьи хозяйства стремились сдавать землю на полукрепостнических условиях: за деньги сдавали 41,7 %, из доли — 46,3 %, смешанным способом — 4,8 %. Совершенно правы были авторы, производившие обследование, когда писали: «Сопоставляя число случаев с площадью данной земли, мы можем сделать заключение, что средний размер площади, приходящейся на одного владельца, больше при издольной и меньше при денежной аренде; и действительно, владелец сдает 115,6 десятины за деньги и 201,6 десятины из доли»^[20]. Крупные владельцы сдавали землю главным образом за натуральные повинности.

Такая же точно картина сохранения в большей мере остатков крепостничества во взаимоотношениях между помещиком и крестьянином наблюдалась и в Константиноградском уезде. Условия сдачи земли в этом районе были следующие: в 1900 году съемка за деньги равнялась 49 %, тогда как в других уездах она была значительно выше и доходила до 92 %, равняясь по губернии 69 %. Но по съемке за отработки Константиноградский уезд стоял на первом месте: аренда за отработки равнялась 41 %, в то время как в губернии в среднем равнялась 12 %.

Таким образом, в том районе, где крестьянское хозяйство наиболее быстро капитализировалось, обладало большими товарными излишками, было более индустриализовано, оно было в то же время больше — всего связано крупным помещичьим землевладением и остатками крепостничества. Монопольный владелец основного средства с.-х. производства — земли — тормозил крестьянину приложение его средств производства к земле, не давал возможности расширить экстенсивную запашку, которая являлась основным средством капиталонакопления крестьянского хозяйства в этом районе.

Помещик преграждал путь к земле. Между тем стремление крестьянства к земле выражалось в этом районе особенно бурно не только в, аренде, но и в скупке помещичьей земли. Процесс скупки помещичьей земли шел быстрее в степной полосе и медленнее на юго-западе. Безземельное и малоземельное крестьянство юго-степи имело возможность отхода в быстро растущую металлургическую и горную промышленность Екатеринославщины и Донбасса. Наоборот, на Юго-западе большого отхода в города не могло быть, и это создавало в деревне застойное перенаселение, резервную армию труда для помещика и его сельскохозяйственных, предприятий. Помещику Юго-запада было выгоднее сохранять землю в своих руках, обатрачивая безземельное население деревни. Борьба здесь шла в 1905 году больше за зарплату, чем за землю, в степной же полосе Украины, наоборот, причиной столкновений с помещиками были земельные отношения, так как рабочие были, главным образом, пришлые, а не местные.

В 1862 году площадь землевладения равнялась (в тысячах десятин)^[21].

Дворянское, землевладение было господствующим. За истекшие 52 года — до 1914 года — дворянство распродало 217 тыс. десятин, т. е. почти половину принадлежащих ему запасов. Но процесс распродажи земли в разных районах шел с неодинаковой интенсивностью. Так, например, за истекшее время в лесостепи продано было 4625 тыс. дес., т. е. 41 % дворянской земли, а в районе степи 4525 тыс. дес., т. е. 58,3 %. Разница довольно значительная. 80 % проданной земли было куплено крестьянами.

Сельское население за этот период времени возросло в лесостепи всего лишь, — если принять 1861–1865 годы за 100 %, до 224 %, а в степи до 296 %.

Количество же земельных сделок за истекшее время выросло в степи с 485 до 4979, т. е. на 1 027 %, а в лесостепи с 2249 до 21603, т… е. на 961 %.

Количество земельных сделок, таким образом, выросло в 4 раза больше, чем население. Но если мы обратимся к площади Земель, предлагавшейся к покупке, то обнаружим резкую диспропорцию с количеством сделок. Если количество сделок за истекшие 50 лет (от реформы до войны) увеличилось в 10 раз, то количество поступившей в продажу земли увеличилось лишь в 3 раза.

Количество сделок в степи росло быстрее, чем в лесостепи:

в первом районе оно выросло в 10,2 раза, а во втором в 9,7 раза. Предложение же земель в степи выросло в 1,6 раза, а в лесостепи — в 3,3 раза. Поэтому наблюдается резкое падение размера сделки: в степи — с 400 дес. до 60, т. е. в 6²₃ раза, а в лесостепи — со 125 до 24 дес., т. е. лишь в 5,2 раза.

Соответственно большему напору крестьянства на землю растут и цены на нее.

Рост цен на землю (в рублях)^[22].

То есть цены в степи возросли в 14,5 раза, а в лесостепи всего лишь в 7¹/₂ раз.

Цена десятины степной земли в годы, следовавшие за реформой, равнялась 48 % лесостепной, а затем достигла 104 %, обогнав цену лесостепной десятины. Если даже мы исключим из таблицы, рисующей рост цен земли в лесостепной полосе, Волынскую и Черниговскую губернии (губернии низких цен на землю), то и тогда картина в общем и целом не изменится. Цена лесостепной десятины (без вышеуказанных губерний) вырастает с 35 руб. в 1863–1869 гг. до 228 руб., степная же десятина — с 14 до 202 руб., т. е. с 48 % цены лесостепной она догоняет ее, подымаясь до 89 %. Стремительный натиск крестьянства степи на помещичью землю взвинчивал цены на землю и еще больше затруднял переход ее в руки крестьянства.

Обратимся теперь к анализу дифференциации внутри крестьянства разных районов.

Крестьянские хозяйства Украины по посевной площади в 1917 г. распадались на следующие группы (в %)^[23].

Где:

I — Екатеринославская губ. (1917 г.)

II — Одесская губ. (в границах 1916 г.)

III — Черниговская губ. (1916 г.)

IV — Полтавская губ. (1910 г.)

V — Харьковская губ. (1913 г.)

VI — Волынская губ. (1916 г.)

Объединив все группировки в 3 группы^[24]: 1-я — беспосевные и малопосевные хозяйства, 2-я — среднепосевные и 3-я — крупно-посевные, получим следующую картину дифференциации по посевной площади (в %)^[25]:

Обозначение столбцов соответствует предыдущей таблице.

Сравнивая данные по степи с данными по лесостепи, обнаруживаем, что дифференциация Дальше всего зашла в степи. Но данные расслоения по посевам не являются достаточными. Приведем данные расслоения по рабочему скоту в отдельных губерниях^[26]. Мы не располагаем сведениями по всем губерниям.

И здесь отчетливо можно проследить более глубокую дифференциацию в степной Одесской губернии, где процент хозяйств безлошадных и многолошадных больше, чем в прочих губерниях. Так, например, процент безлошадных в Одесской губернии был 42,8, в то время как в Полтавской и Черниговской губерниях он равнялся лишь 36,8 и 26,9. Многолошадных хозяйств (с 3 головами и более) в Одесской губернии 17,-7%, в Полтавской и Харьковской — лишь 12,8 % и 17,6 %.

Зато средняя группа хозяйств в лесостепной полосе больше, чем в степи. Так, например, количество хозяйств с 1–2 головами в Полтавской и Харьковской губерниях равно 50,4 % и 60,5 %, а в Одесской — лишь 39,5 % всех хозяйств. Количество хозяйств без рабочего скота в Екатеринославской губернии перед революцией было очень велико: в Екатеринославском округе (сюда входят б. Екатеринославский и Верхнеднепровский уезды) оно равнялось 51,85 %, в Запорожском — 36,65 %^[27].

В виду отсутствия других данных для определения мощности отдельных социальных групп обратимся к распределению земли по количеству скота.

Для сравнения приведем данные по степной Одесской губернии.

Не продолжая дальше — нашего анализа, сделаем основные выводы:

1) Процесс дифференциации Крестьянства в степи накануне революции зашел значительно дальше, чем в лесостепи.

2) Степь имела большее количество бедняцких элементов, чем лесостепь.

3) Середняцкая прослойка между этими двумя группами была значительно тоньше в губерниях степи, чем в губерниях лесостепи. Середняк все же являлся основной группой деревни.

4) Середняк степи был более зажиточен, чем середняк лесостепи: первый, в основном, был двухлошадник, владея от 3 до 9 десятин посева, второй являлся однолошадным, при том же количестве десятин посева.

Казалось бы, что значительные кадры бедноты в губерниях юго-степи должны были влиять и на общую политическую физиономию края. Но особенностью этого района было то, что беднота фактически не влияла на жизнь деревни, так как при наличии крупной индустрии вся она отсасывалась в нее, в деревне оставались середняк и зажиточный. Обуржуазивающиеся слои деревни и помещик пользовались пришлыми с Севера батраками, а не местными. Пришлые батраки, как сезонные, отработав, уходили, и деревня целиком оставалась без влияния бедняцких элементов.

Но если на деревню не могла оказывать непосредственного влияния беднота, то большое, влияние, революционизирующее психику середняка, оказывали индустриальный город и вкрапленные между деревнями рудники, шахты, заводы и т. п.

Юго-степная полоса Украины резко отличается от прочих и по характеру своей промышленности. Промышленность Украины знает две главных отрасли — горную и металлообрабатывающую, в юго-степной полосе, и пищевую — в остальных 6 губерниях. Насколько резко произошло разделение отраслей промышленности по районам, — свидетельствует следующая таблица состояния промышленности в 1912 году^[28].

Горная и металлообрабатывающая промышленность.

Таким образом мы видим, что количество горных и металлообрабатывающих предприятий в юго-степи в 3 раза больше общего количества предприятий этой отрасли в прочих 6 губерниях, где преобладают мелкие предприятия с малым количеством рабочих и с низкой стоимостью своей продукции. Количество рабочих в горной и металлообрабатывающей промышленности «тройки» равнялось,53,7 % всего количества рабочих Украины, а на предприятиях «шестерки» сравнительно ничтожный процент — 4,1; соответственно этому и стоимость продукции относилась как 32,8 к 2,8.

Совершенно противоположную картину представляет соотношение по районам в пищевой промышленности (сахарные заводы, винокуренные заводы и т. д.)^[29].

Пищевая промышленность.

Количество предприятий пищевой промышленности по «тройке» в 2¹/₂ раза меньше количества по «шестерке», рабочих меньше в 6 раз. Таким образом, пищевая промышленность сосредоточилась в районе губерний «Шестерки». Рабочие этих двух отраслей промышленности являлись основной базой пролетариата Украины (83,8 % всего количества). Различные типы рабочих в разных районах предопределяли и то влияние, какое пролетариат оказывал на деревню. В пищевой промышленности Украины, представленной винокуренными и сахарными заводами, работал малоквалифицированный рабочий, больше связанный с деревней, обладающий меньшей революционной выдержкой и традициями, чем горняки и металлисты «тройки». При этом надо принять во внимание, что последние были сконцентрированы на сравнительно небольшом пространстве губерний «тройки». Более того: из 247809 металлистов и горняков «тройки» на долю Екатеринославской губ. приходилось 215496 чел., т. е. свыше 80 % всех украинских горняков и металлистов. Эта же губерния, бывшая во время гражданской войны ядром махновщины, впитала в себя значительное количество рабочих всех специальностей; еще в 1912 году общее количество рабочих здесь равнялось 234 107 чел., что составляло 50,7 % всего украинского пролетариата.

Индустриальный город юго-степи форсировал развитие товарного характера крестьянской продукции, разложение остатков крепостничества и обострял противоречие между господством капиталистических отношений в городе и полукрепостнических в деревне, тормозивших развитие производительных сил сельского хозяйства.

Города Юго-запада, в особенности многочисленные местечки, были либо административными центрами, либо торговыми посредниками между деревней и крупной индустрией чужих районов. Трудящиеся элементы городов и местечек Юго-запада состояли почти исключительно из ремесленников. Отсюда и различие в революционном влиянии на деревню города юго-степи от города Юго-запада. В районе юго-степи против гетмана первыми поднялись николаевские металлисты, против него боролись екатеринославские рабочие, восстала рать горняков и железнодорожников. На Юго-западе против гетмана выступали киевские арсенальцы и железнодорожники. Деревня юго-степи называла тогда себя большевистской. Она дала в большевистский отряд т. Колоса, сформированный екатеринославским подпольным губревкомом в период борьбы с гетманом, до 6000 бойцов. Сводки губернских старост при гетмане отмечают в деревнях Екатеринославской губернии действия «большевистских банд». В других губерниях Украины борьбой против гетмана руководили петлюровцы. Были, правда, в них и явно большевистские партизанские отряды, но они формировались не в городах или местечках, а в деревне, среди батрачества и полубатрачества. Особенно сильны были отряды в Таращанском уезде Киевской губернии, богатом сахарными заводами.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Д. Лебедь, Итоги и уроки трех лет махновщины, стр. 29.

2

Эйдеман. Очаги атаманщины и бандитизма, стр. 28.

3

Архив ГНУ Украины, д. Белаша, том 13, л. 162.

4

Эйдеман, Очаги атаманшины и бандитизма, стр. 7.

5

Не было коммунистов-боротьбистов, были укаписты (Украинская ком. партия). Щогрин был не укапистом, а с.-р. — боротьбистом.

6

Р а к о в с к и й, Борьба за освобождение деревни, стр. 4.

7

«Антоноввдина», сборник материалов, документов и воспоминаний, стр. 120. Изд. Тамб. губкома «Коммунист».

8

Аршинов. История махновского движения, стр. 157, Берлин.

9

Масло в. Крестьянское движение в России в эпоху первой революции, стр. 99.

10

Горев, Анархисты в русской революции, изд. «Книга», 1917 г.

11

Раковский, Борьба за освобождение деревни.

12

К а т а е в, Аграрное движение 1905 г. в Тамбовской губ., «Прол. Рев.», № 6 за 1925 г. «Антоновщина», сборник документов, воспоминаний и т. д.

13

Запись показания Чубенко. Архив музея ГПУ УССР.

14

Вычислено на основании, данных «Сборн. стат. — экон. сведений по сельскому хозяйству России, и иностранн. госуд.», изд. 1916 г., стр. 15–16.

15

Челинцев, Теоретические основания организации крестьянского хозяйства, стр. 54.

16

Сухов, Экономическая география Украины, стр. 58.

17

Е. И. Измайловская, Русское с.-х. машиностроение.

18

«Земская торговля железом, с.-х. машинами и орудиями в 1911 г.», изд. Совета съездов горнопромышленников юга России.

19

«Статистический справочник но Харьковской губернии 1914 г.», изд. Харьковск. губ. земства, стр. 53.

20

«Материалы по оценке земель Старобельского уезда», выпуск IV — «Частновладельческие хозяйства», стр. 56.

21

«Бюллетень ЦСУ Украины» за 1924 г., № 24 (56).

22

«Бюллетень ЦСУ Украины» за 1924 г, № 24 (56).

23

М. Б. Гуревич, К вопросу о дифференциации крестьянского хозяйства Украины, Материалы к Всеукраинской партконференций, изд. ЦСУ Украины, 1925 г., очерк 1.

24

Критерием к определению посевных групп для Волынской губернии, как для губернии с более интенсивны., хозяйством, является: для мелко-посевной группы — площадь до 2 дес., среднепосевной группы — от 2 до 6 десятин и крупнопосевной группы — свыше 6 дес.

25

В виду отсутствия отдельных данных о количестве хозяйств от 6 до 9 дес., нельзя выполнить таблицу для Черниговской губернии.

26

М. Б. Гуревич, К вопросу о дифференциации крестьянского хозяйства Украины, очерк I. Изд. ЦСУ УССР.

27

«Статистический сборник Екатеринославской губернии», изд. 1925 г., стр. 267.

28

Михельс, Промышленные районы Украины, в сборнике «Материалы по районированию Украины», изд. Госплана УССР, Харьков, 1923 г., стр. 136.

29

Михельс, Промышленные районы Украины, в сборнике «Материалы по районированию Украины», изд. Госплана УССР, Харьков, 1923 г., стр. 136.