Атаманщина

Борис Соколов, 2017

Что такое атаманщина? Почему в бывшей Российской империи в ходе гражданской войны 1917–1922 годов возникли десятки и сотни атаманов, не подчинявшихся никаким властям, а творившим собственную власть, опираясь на вооруженное насилие? Как атаманщина воспринималась основными противоборствующими сторонами, красными и белыми и как они с ней боролись? Известный историк и писатель Борис Соколов попытается ответить на эти и другие вопросы на примере биографий некоторых наиболее известных атаманов – «красных атаманов» Бориса Думенко и Филиппа Миронова, «белых» атаманов Григория Семенова и барона Романа Унгерна и «зеленых» атаманов Нестора Махно и Даниила Зеленого. Все атаманы опирались на крестьянско-казацкие массы, не желавшие воевать далеко от своих хат и огородов. Поэтому все атаманы действовали, как правило, в определенной местности, откуда черпали свои основные силы. Но, в то же время, в локальной ограниченности была и их слабость, которая в конечном счете и обернулось их поражением в борьбе с Красной Армией.

© Соколов Б.В., 2017

© ООО «Издательство «Вече», 2017

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2020

Сайт издательства www.veche.ru

Что такое атаманщина? Как отмечает украинский исследователь Виктор Савченко, в годы Гражданской войны на территории бывшей Российской империи «Атаманщина трактовалась как подмена старой законодательной системы самовластием милитаристского местного управления. Крестьяне самовластно захватывали земли и усадьбы, не обращая внимания на устаревший закон. Они считали, что закон ушел вместе с его носителями — дворянско-интеллигентской «кастой», и им требовалось новое право». Атаманы олицетворяли для крестьян это новое право — право силы.

Атаманы порой присоединялись к тем или иным правительствам — большевистскому, различным белым правительствам или правительству Украинской Народной Республики, но выполняли их приказы только тогда, когда считали это для себя выгодным. И, как правило, такое подчинение длилось считаные недели или месяцы, после чего атаманы или меняли фронт, или действовали сами по себе.

Атаман пользовался безоговорочным доверием своего войска, будь то банда в 20–30 сабель (как правило, атаманы возглавляли конные отряды) или повстанческая армия в несколько десятков тысяч человек. Особенностью российской Гражданской войны, как и многих других гражданских войн, показывает, что в них особую роль играют военные вожди, которые нередко становятся вождями политическими. Так, например, «начальник польского государства» Юзеф Пилсудский лично возглавил Срединный фронт, наносивший главный удар в битве за Варшаву. А в Красной Армии на тот фронт, который наносил в данный момент решающий удар, обычно прибывал поезд председателя Реввоенсовета Льва Троцкого, наркома по военным и морским делам и фактического главнокомандующего. Атаманы в чем-то копировали эти образцы революционных вождей, но, в отличие от них, либо вовсе не имели политических программ, либо имели такие программы, которые в конкретных условиях 1917–1922 годов являлись утопическими и не могли быть претворены в жизнь.

Следует подчеркнуть, что в казачьих войсках Российской империи предводители войска тоже назывались атаманами, равно как и начальники станиц, поселков и т. п. Однако это были чисто административные должности, ничего общего с атаманщиной как таковой не имевшие. До Февральской революции войсковых атаманов назначали, потом стали выбирать. В годы Гражданской войны, в частности, атаманами Донского казачьего войска побывали генералы А.М. Каледин, П.Н. Краснов, А.М. Богаевский, Кубанского войска — генералы А.П. Филимонов, Н.М. Успенский, Н.А. Букретов, Оренбургского — генерал А.И. Дутов и т. д. Но, за редким исключением, казачьи атаманы никакого отношения к атаманщине не имели, а подчинялись тем белым правительствам, которые распространяли свою власть на территории соответствующих казачьих войск. Кроме того, войсковые атаманы осуществляли административную власть на территории своего войска, но, как правило, не командовали соответствующими казачьими армиями. А объединение в одних руках военной и гражданской власти — одна из важнейших черт атаманщины. Здесь заметным исключением был войсковой атаман Забайкальского казачьего войска генерал Григорий Михайлович Семенов, который лишь очень условно признавал (или не признавал вовсе) верховенство над собой тех или иных белых правительств и проводил самостоятельную политическую и военную линию. Поэтому он является одним из героев нашей книги.

Семенов, Унгерн, Калмыков, Анненков и другие белые атаманы чувствовали себя удельными князьками на подконтрольных им территориях, самочинно творили суд и расправу на подвластных территориях, только восстанавливая население против белых. На фронт же, проходивший в Поволжье и на Урале, атаманы войск не давали, нерасчетливо живя одним днем и наивно надеясь, что Красная Армия до их мест не доберется. Как выразился один посетитель одного интернет-форума по военной истории, «фронт проходил несколько западнее Перми и Уфы, и далее на юг к Оренбургу и Уральску. Тыл находился в Чите, где Семенов с Унгерном груши околачивали, а своему главкому, то есть Колчаку, ни одного штыка не послали. Посему Романа Федоровича (Унгерна. — Б. С.) следует считать не лидером белого движения, а его откровенным саботажником и вредителем».

Также в Украинской Народной Республике (УНР) существовала должность «головного атамана» (главного атамана), объединявшая верховную военную и гражданскую власть. Эта должность является аналогом «начальника государства» в тогдашней Польше. «Головным атаманом» был только один человек — С.В. Петлюра. Точно так же «начальник государства» был только один — Юзеф Пилсудский. Однако поскольку в данном случае речь идет не об атаманах, а о лидерах национальных государств, поэтому к атаманщине они не относятся, несмотря на соединение в одних руках гражданской и военной власти. Тем более что власть того же Пилсудского была сильно ограничена польским парламентом (сеймом), а Петлюра так и не создал дееспособного государственного аппарата.

На стороне большевиков в ходе революции и Гражданской войны выступали неквалифицированные рабочие, рабочие низкой и средней квалификации, городские низы и радикальная часть интеллигенции, в общей сложности — не менее 30 % населения Российской империи. Не говоря уже об интернационалистах, выступавших на стороне большевиков, — латышах, венграх, немцах, китайцах и др. Все эти группы, в отличие от основной массы крестьянства, не были привязаны к земле и вообще к регионам своего рождения и обитания. Их без особого труда можно было перебрасывать в любую губернию как для того, чтобы сражаться с белыми, так и для того, чтобы драться с отрядами «зеленых» и подавлять крестьянские восстания. Крестьянскую массу также пытались использовать в своих интересах анархисты, наиболее ярким представителем которых был Нестор Махно. Однако по природе анархистской идеологии анархистские крестьянские движения могли иметь только локальный характер и, хотя наносили чувствительные поражения и красным, и белым, но не могли выступать в качестве реальной альтернативы и тем и другим. А политика военного коммунизма, стержнем которой была продразверстка, люто ненавидимая крестьянами и провоцировавшая основную массу крестьянских восстаний, не кажется такой уж иррациональной, каковой ее считают многие исследователи. Ведь она создавала перераспределение продовольственных ресурсов в пользу тех социальных групп, которые поддерживали большевиков, и тем обеспечила им победу в Гражданской войне. Другое дело, что после завершения Гражданской войны отмена военного коммунизма стала неизбежной, и крестьянские восстания ускорили этот процесс. Однако нэп выбил почву из-под крестьянского недовольства Советской властью и лишил социальной базы многочисленных крестьянских вождей.

Атаманы встречались не только среди «вольного крестьянства», не желавшего признавать ничьей власти, кроме своей собственной. Атаманы были и у белых, и у красных. Мы попытаемся исследовать явление атаманщины на примерах биографий нескольких видных атаманов Гражданской войны.