Король Мистрока. Красный Вестник

Александр Алексеевич Кассий (2024)

Ингунн Жестокая планирует кровопролитную войну с соседним королевством. Айринг Гюла, сын герцога, готовится к предстоящему турниру. Мэтт Кэнан, изворотливый наёмник, бежит прочь от правосудия. А таинственный Драконий Рыцарь становится безмолвным защитником простолюдинов. Пока каждый занят своими мелкими склоками, землю острова Мистрок поглощает проклятие Долгой Зимы. Король Мистрока — увлекательный роман о судьбах простых людей. Погрузитесь в мир интриг и древних легенд, чтобы узнать, кто станет главенствующей силой острова Мистрок, и выстоит ли человечество перед зарождающимся в глубинах земли злом.

Глава одиннадцатая

Деревня Гайт

Осенняя бронза и золото поглотили практически каждый уголок пышных лесов Вотерлэнда. Вдоль дорог текли ручьи, а по их глади плавали опавшие листья, словно корабли первопроходцев, устремляющиеся к новым горизонтам.

Природа медленно засыпала, ветер напевал ей колыбели, постепенно убаюкивая. Скоро вновь повторится вечный цикл. Жизнь будет блуждать по кругу до тех пор, пока не свершится предначертанный для нее финал.

В легендах множества народов были свои писания о концах света, но в действительности опасность исходила лишь от безликого зла. В простонародье это зло называли попросту тьмой. В религиях Мистрока никто не рассматривал сей элемент, как ровня прочим. Но также никто не отдавал должного и Свету, хоть жители острова и поклонялись производным от него и тьмы стихиям. Подавляющее большинство людей попросту не замечали присутствия первостихий, ибо не обладали столь тонким чутьем и пристальным вниманием к материи всего сущего.

Позади остались Проклятая топь и Лысый лес Приллфорта. Вдоль Пчелиного тракта ехал верхом на мышастой лошади статный воин в дорогих латных доспехах. На груди давно не полировавшаяся кираса, испещренная бороздками и царапинами, на плечах широкие погнутые от долгого ношения наплечники с ронделем на правом и изгибом для защиты шеи на левом. Плечи под наплечными пластинами укрывала кольчуга, локоть защищали налокотники, предплечья — наручи, а кисти скрывали рукавицы. На ногах стальные башмаки, поножи, наколенники и набедренники. На лямках от подола спускалась пластинчатая юбка, тассета, защищающая бедра. В столь на вид тяжелом и неподвижном обмундировании бравый седок провел уже много недель. Снимался сей наряд лишь каждую третью ночь при остановке глубоко в лесу или в темной пещере. Самым важным атрибутом всадника был его шлем, который снимался реже всего и с наибольшей осторожностью. Это был салад с забралом и бевором.

В чехле на спине воин носил копье для ближнего боя, оно было единственным оружием путешественника, но совершенно ничем не выделялось, будто было выковано для рядового копьеносца из регулярной армии. На ремне седельных сумок лошади болтался миндалевидный щит со спрямленным верхним краем и выемкой для копья. Не смотря на изношенность доспехов и неприглядный вид оружия, на щите все же красовался герб: в червлёном поле один золотой, серебряный когтями и языком, дракон, смотрящий направо.

Безликий странник держал путь через деревню Гайт, что в баронстве Мэй. Нужная деревня как раз виднелась прямо по дороге, до нее оставалось всего каких-то минут двадцать пути неспешным шагом.

Чем ближе становились домики с сенными крышами, тем более пустынным казалось поселение. Всадник на мышастой лошади преодолел бревенчатую прямоугольную арку, обвитую вьюнком, и прошагал мимо первых хижин. В окнах никого не было видно, на участках тоже. Даже дворняги не бродили вдоль заборов, жалобно опустив уши. Но дома не выглядели заброшенными. Окна были вымыты, двери заперты, из некоторых крыш тянулся дым очага. Страннику стало не по себе, даже страх зародился в его груди. Страх не за себя, но за бедных жителей, с которыми могла приключиться беда.

Завеса тайны спала, когда до ушей пришельца донесся визг. Всадник пришпорил лошадь и поспешил на голос.

У деревенской каменной церквушки собралась целая толпа. Вся деревня уместилась на небольшой площади перед папертью, на ступеньках стоял высокий широкоплечий мужчина в неприглядной темной одежде и окровавленной видавшей виды кирасе, и держал он в руке помятый длинный бумажный лист. У ног мужчины лежало неподвижное тело старика с тростью в разжатой кисти. Кровь от убитого густо стекала до земли.

Главаря, которым по всей видимости являлся мужчина на ступенях, окружали его сообщники, также приодетые во все не самое броское. Скорее всего, это были городские бандиты, что выбрались и стали терроризировать незащищенные просторы. Главарь самодовольно возвышался над всеми остальными и громко зачитывал написанное на листе в его руках:

–…тридцать килограммов яблок, пять бушелей зерна, телега мехов и кожи, вяленое мясо, какое найдется, и, безусловно, всех имеющихся мулов или настоящих лошадей, — прочитал главарь и добавил напоследок от себя. — Если кто-то хочет еще высказаться против, то пусть сделает это сейчас, ибо в дальнейшем я буду считать наш договор заключенным, а все недостающие озвученные пункты вы будете обязаны возместить золотом.

Собравшийся люд негодовал, плакал, молился, но открыто высказать недовольство не осмеливался никто.

Безволосый главарь хитро и кровожадно улыбался во весь рот. У него не было пары зубов, а те, что были пребывали в состоянии поистине ужасном. Бандит окинул взглядом перепуганную деревенщину, довольно кивая собственному безнравственному величию.

— Сколько же вас таких у нас в сезон бывает — всем и не уплатишь! — внезапно пробился голос хрупкой девушки. — Одни бандиты приходят, потом приходят другие. Никто не остается, а платить нужно всем. Сколько это еще будет продолжаться?!

— Закрой рот, Ринна! — старуха схватила девушку за руку и притянула к себе так, чтобы не дать ей сделать ни шагу в сторону.

— Пусти меня! — вырвалась Ринна и протолкнулась через ватагу крестьян.

— Какая бойкая девушка, — не переставал улыбаться главарь. Он так жадно глядел на юную особу, что и не заметил, как воспылал к ней необузданной страстью. — Мне такие всегда нравились. Не бойся, дитя, тебя убивать я не стану.

Главный разбойник свернул бумагу в рулон и передал подручному, а потом приспустился по лестнице церкви поближе к земле.

— Я соглашусь простить твоей деревне часть долга, если пойдешь со мной внутрь замолить мои грехи. — бандит потянул грязные руки к чистой коже юной девушки. Та отстранилась, что лишь раззадорило негодяя.

— Куда это годиться?! — раздались недовольные возгласы толпы. — Руки прочь от нее, ублюдок!

Некоторые смельчаки полезли к паперти с кулаками, но разбойники быстро встали преградой, обнажив булавы да топоры. Девушка оказалась в плену, стена бандитов оттеснила ее от односельчан, а их главарь потянул ее за собой.

— Руки прочь! — возопила невинная девица.

— Закрой рот. — рявкнул главарь и прижал ее к стене церкви, надев наручники.

— Босс. — окликнул один из подручных.

— Чего еще? — недовольно оскалился тот.

Подельник указал на всадника в латных доспехах верхом на горделивом скакуне, что держал в руке острое копье.

— Надо же, — удивился главарь, почесывая подбородок и прикидывая в уме примерную стоимость выкованного снаряжения. — У нас тут богатенький гоблин.

— Молим тебя, храбрый рыцарь! — миряне посыпались на колени, словно узрели в явившемся всаднике само олицетворение стихий. — Останови их, рыцарь!

— Да какой он рыцарь, — фыркнул главарь, переполняемый презрением. — Не на того вы уповаете, на меня вам надо уповать. А этот… Какой он рыцарь, елки-палки? Панцирь его совсем истлел. Я проткну его стрелой из своего арбалета, аки молния рыбацкую лодку. Лучше беги, парень, пока можешь, вот мой тебе совет.

Всадник ничего не ответил, даже не мотнул головой. Из-за узкой щели личины не было видно ничего, кроме черноты. Не было ясно, куда глядел воин, о чем он думал. Его железная маска хранила столько тайн, сколько не скрывалось в библиотеке Ривернира. Наконец, наездник слегка махнул копьем. Это стало знаком для его лошади, которая парой мощных ударов копыт взрыхлила землю и помчалась прямиком к церкви. Люди в панике расступились, а разбойники в ужасе застыли на своих местах. Острое копье пронзило одного беззаконника, он тут же кубарем скатился с лестницы.

Остальные постарались выбить всадника из седла, но их прыти было недостаточно. Конник успел развернуться и ускакать в сторону.

— Стреляйте, увальни! Режьте лошади ноги! Он ведь совсем один! Окружайте. — командовал главарь, яростно брызжа слюной. Он пнул двух своих соглядатаев, отправив на верную смерть.

Всадник развернулся и совершил еще один заход, на этот раз прикрываясь драконьим щитом, и отправил на тот свет обоих негодяев.

Четверо оставшихся подручных окружили копейщика и попытались взять лошадь под уздцы, но скакун встал на дыбы, заржал, словно гром, и ударил подкованными копытами по головам. Двое преступников пали на землю, болезненно вопя, а остальных пронзил сам всадник.

Главарь испугался. Он схватил несчастную Ринну и, перекинув ее через плечо, потащил к своей лошади. Земляки девушки попытались остановить злодея, но тот оголил острый меч и пригрозил прирезать каждого, кто сделает еще хоть шаг. Он закинул девушку на своего гнедого скакуна и забрался в седло.

— Но! — бандит пришпорил животину и помчал прочь из деревни с пленницей.

— Ринна! — разрываясь от горя и смятения, прокричала старуха.

— Рыцарь! Просим тебя! Помоги! — кричали крестьяне, указывая на беглеца.

Всадник в латных доспехах поспешил вдогонку. Мшистая лошадь его была легка и сильна, а оттого быстра и вынослива. Он смог нагнать главаря бандитов за пределами деревни, на лесной тропе. Разбойник мчался, ругался себе под нос и заряжал арбалет, попутно выкрикивая оскорбления в адрес преследователя, который уже нацелился копьем для нанесения удара. Но главарь бесчестно прикрылся сидевшей за ним пленницей и выстрелил из-за ее плеча.

Стрела скользнула по металлическому щиту преследователя и отлетела в ствол дуба. Пока главарь разбойников заряжал следующий снаряд, всадник в доспехах выровнялся с ним и кольнул негодяя в бок.

Главарь не справился с поводьями, лошадь его свернула в чащу леса и перевернулась. Бандит отлетел и ударился о ствол дерева, а его заложница затерялась среди высокой травы. Гнедая лошадь бандита поднялась и бросилась в чернь леса, оставив своего хозяина на произвол судьбы.

Копейщик же остановился неподалеку, спешился и осторожно сошел с дороги.

Раздался гневный рев, из-за ствола широкого дуба выскочил неприятель с мечом наперевес. Он рубанул столь дико, что удар прошел мимо воина в панцире, и угодил в древесную кору. Бандит вырвал клинок из дерева и постарался сблизиться с соперником, стараясь лишить его копье эффективности на слишком ближней дистанции. Но латник был необычайно проворен даже в столь внушительных доспехах, он прикрывался щитом от любых ударов и отдалялся при каждой возможности, прекрасно маневрируя среди зарослей.

Яростные взмахи бандита рубили каждые встречные куст и ветки. В нем, казалось, была безграничная выносливость, он практически не уступал в маневренности своему сопернику. Разница была лишь в том, что тело воина покрывал полный комплект брони, а разбойник уповал лишь на кирасу.

Тем не менее обстоятельства взяли верх, в шлеме воин практически ничего не видел, ведь среди леса света было куда меньше, а двигаться приходилось с опаской из-за всевозможных торчащих из земли корней, ям, стволов и прочих преград. Воин не смог устоять и споткнулся, завалившись на спину. Разбойник тут же придавил башмаком ведущую руку копейщика, а своими руками сдернул с предплечья щит с гербом.

— Что же это за щит у тебя такой? Никогда не видел это знамя, неужто ты чужеземец? Давай же, произнеси хоть звук! От тебя ни вздоха, ни оха не дождешься! Немой? — разговорился бандит. — Давай-ка откинем твое забрало.

Только он потянулся к шлему, как плечо ему пронзила меткая стрела. Главарь вскрикнул и выронил меч. Он попытался вырвать древко с наконечником, но лишь расковырял рану. Просвистела вторая стрела — она очутилась в икре преступника, заставив его упасть на колени.

— Чтоб вас! — выкрикнул главарь, выискивая тех, кто осмелился стрелять ему в спину. — Крысы! Гребанные трусы, недостойные зваться мужами!

Из гущи леса выбрели на встречу двум сражающимся лучники в коричневых зипунах и зеленых плащах с капюшонами. Впереди всех шел их лидер с длинным луком из тиса (у остальных они были из орешника, дуба или ясеня).

— Кто нарушает покой нашего леса? — спросил лучник с луком из тиса.

— А кто спрашивает, мать его дери? — огрызнулся разбойник и плюнул себе под ноги.

— Меня прозывают Лесным Королем, если слышал о таком. — спокойно и без ложной скромности отвечал лучник.

— Ох ты. Повезло-то как. Еще бы, кто же не слышал о лесном уроде, что забирает себе огромную долю краденого и не делится с воровским синдикатом.

— Ваш синдикат уже мало чем отличается от хваленых пэров Мистрока. Столь же зажиточны и скупы.

— Отпусти меня! Я уйду и никому не скажу, что видел вас здесь. — вымаливал разбойник.

— Если бы я рассчитывал отпускать тебя, то не стал бы представляться. К твоему сожалению, ты идешь с нами. Если не ошибаюсь, ты — Брон Картежник. Ты сделал себе целое состояние, обманывая людей в азартных играх. Ты большой любитель карт и костей. Давай так, сыграешь с нашими костями у нас в лагере, если победишь, то мы тебя отпустим с чистой совестью. А ежели проиграешь, то тогда требовать будем уже мы. — предложил Лесной Король.

— Вот же черти! — ругнулся разбойник.

— Отпустите! — вскрикнул девичий голосок.

Из зарослей лучники вывели скованную наручниками девушку со взъерошенными волосами и косолапой походкой. Она шаталась, будто после бочки эля, и то и дело спотыкалась.

— Помогите бедной девушке. — приказал Лесной Король.

Наконец зашевелился и воин в доспехах. Он поднялся, скрипя сталью, и взвёл свое копье и щит.

— А ты кем будешь? — поинтересовался лидер лесных лучников. — Не за эту ли леди вы с Картежником боролись?

Воин кивнул.

— Не многословно. Но это и не удивительно, в наше время каких только обетов не дают благочестивые рыцари. Хоть твои доспехи и повидали немало, но простолюдинам таких не достается. Они даже напоминают мне турнирные, если не ошибаюсь, то там изрядно обожают махать копьем. По крайней мере, во времена моей юности все было так, — рассуждал Лесной Король. — Так и быть, я отпущу девушку с тобой и не потребую никакого выкупа. Будь у тебя хоть немного грошей, то доспех выглядел бы куда свежее. Странствующих рыцарей мы не обворовываем, если они служат благородным целям. Отпустите леди, не держите ее. И снимите с нее наручники.

Один из лучников пошарил по карманам и подсумкам Брона Картежника и обнаружил ключ от пут. Девушку освободили и даже промыли ей руки.

— Откуда вы родом, миледи? Из Гайта? — спросил Лесной Король.

— Да, но я не уверена, что товарищи этого гнусного бандита более не потревожат нас. Я бы хотела пойти с вашими людьми, добрый господин, и проследить за тем, чтобы от этого атамана добились снисхождения к моим землякам. — требовала Ринна.

— Мы не можем так рисковать жизнью невинной девушки. Возвращайся лучше домой и успокой родных, — приказал Лесной Король. — Мы добьемся безопасности для Гайта, не переживай.

Девушка нахмурилась и чуть ли не топала ногой от недовольства. Она отошла в сторону и принялась дожидаться, когда ее довезут обратно.

— Можете ехать, сэр рыцарь, — улыбнулся Лесной Король. — Понимаю, что ваши обеты не позволяют попрощаться со мной, но пожмем же тогда руки, как равные. В этих лесах между собой все равны — и знать, и рабы!

Воин воткнул копье в землю и крепко сжал протянутую ладонь лесного лазутчика. После прощания Лесной Король приказал увести нового пленника в лес, а копейщик сопроводил освобожденную девушку к своему коню и помог ей занять место в седле. Сам же хозяин лошади остался на своих двоих — так путь и продолжил, взяв коня за повод. Ринна то и дело норовила выпасть из седла, ведь прежде она никогда на лошади не каталась. Вел воин леди около десяти минут прежде, чем она нарушила комфортное молчание.

— Не нужно возвращать меня, прошу.

Воин поднял голову, даже через шлем чувствовалось недоумение на его лице.

— Нет, я не спятила. Я давно хотела убежать с Броном! Если бы ты не явился, при всем уважении, то я бы уже была с ним. А теперь его взяли в плен эти… мерзавцы! — сетовала Ринна.

Воин указал на уже виднеющуюся сквозь стволы деревню и пожал плечами.

— Черт с ними. Я не желаю никого из них больше видеть! Я и дня не вынесу в этой дыре! Прошу тебя, если с твоим языком у тебя не исчезло сердце, то освободи меня! Дай мне уйти! Я побегу обратно, отыщу этих лесных отшельников. Если тебя заботит здоровье моей бабушки… — в порыве последней надежды вырвалось у Ринны. — То скажи ей, что меня убили, чтобы она более не ждала моего возвращения! Иначе же старуха просидит у порога до конца своих дней, а ей и без того мало осталось. Да будут стихии милостивы над ней.

Последнюю фразу Ринна произнесла без особого энтузиазма.

— Ну что ты молчишь! Ну подай хоть знак! — бушевала девушка.

Воин опустил голову и помотал головой в знак несогласия. Он продолжил вести лошадь по направлению к деревне.

— Тогда я попытаюсь сбежать. Либо удавлюсь, если не сумею. Я клянусь, я попрошу синдикат принести мне твою голову, если сейчас же меня не отпустишь! — девушка в конце концов перешла к угрозам, но и те оказались бессильны.

Каждое слово отскакивало от стальных доспехов таинственного копейщика. Он продолжал шагать уверенно и ни на секунду не остановился, чтобы поразмыслить. В дальнейшем девушка молчала, лишь прогрызала шлем гадкого спасителя взглядом.

Очутившись в деревне, воин проявил желание помочь Ринне спуститься. Он подал ей руку, но девушка самостоятельно спрыгнула на землю и отряхнула руки.

— Девочка моя! — навстречу вернувшейся из леса выбежала старушка, широко распластав руки.

Бабушка сжала внучку в объятиях настолько крепких, насколько могли позволить ее немолодые руки. Встречать Ринну подоспели и прочие селяне. Они вскидывали шапки и свистели, благодаря стихии и благородного рыцаря, что так вовремя явился к ним в деревню.

— Слава тебе, храбрый герой! — кричали женщины.

— Да здравствует Драконий Рыцарь! — скандировали мужчины.

Звонкую кличку быстро подхватили дети, женщины и старики. Вся деревня провожала неназвавшегося странника радостными вскриками и благодарностями. Возглас: «Драконий Рыцарь» — еще долгое время изливался из уст счастливых крестьян. И лишь Ринна шептала проклятия на весь род безымянного «героя».