Тройственный союз

Александр Адамович Славинский

Не прошло и месяца после первого столкновения с суйтцами, когда их крейсер, неожиданно атаковавший корабль обслуживания Космической Федерации, получил отпор и взорвался. Люди спасли выживших чужаков. А поскольку среди тех имелись раненые, в качестве жеста доброй воли командование решило вернуть пленных домой. Вот так и вышло, что старший лейтенант Виталий Юрьевич Чур с группой дипломатов был направлен для установления первого контакта между расами. Но не заладилось…

Глава 2.

Предложение кохлоту Ашаш

–…Не понимаю. Что здесь происходит? Какая непостижимая игра низкочастотных вибраций у обитателей этого пространства. Удивительные создания живут в мире кристаллоидов…

Виталий очнулся. Память хранила воспоминания об ударе, но сейчас он вообще не испытывал боли. «Что со мной? — размышлял он. — Суйтцы накачали какой-то гадостью? Или нервные клетки утратили чувствительность? Тогда я умираю. Скверно. Не думал, что миссия по установлению контакта между расами обернётся пленом и смертью».

Не прошло и месяца после первого столкновения с фиолетовоголовыми суйтцами, когда их крейсер, неожиданно атаковавший корабль обслуживания Космической Федерации, получил отпор и взорвался. Люди спасли выживших чужаков. А поскольку среди тех имелись раненые, в качестве жеста доброй воли командование решило вернуть пленных домой.

Вот так и вышло, что аналитик отдела внешней разведки 326-го Космического флота старший лейтенант Виталий Юрьевич Чур с группой дипломатов был направлен для установления первого контакта между расами. Но не заладилось. Едва космолёт Федерации приблизился к кораблям суйтцев, его тут же обстреляли, даже не попытавшись вступить в переговоры. Виталий потерял сознание при декомпрессии. Но чудом выжил и очнулся уже в плену. Только где именно — ещё не понял.

— Витли, прости за вторжение в твою энергетическую структуру, — донеслась мысль кохлота. — Я гармонизировал внутренние потоки. Мне неприятно их (чувствовать?).

Виталий прислушался к своему телу — и не ощутил боли. Неплохо. При этом удивительная лёгкость подсказывала бывалому звездоплавателю, что он находится на космической станции в условиях пониженной гравитации. К тому же на планете совсем иное восприятие реальности.

— Кто ты, кохлот Ашаш? — поинтересовался Чур.

— Мне ещё раз представиться? Вот уж не думал, что ты тугодум.

Кохлот не изъяснялся словами. В мыслях человека зарождались некие образы, которые его сознание интерпретировало в удобоваримые понятия. Но Чур сомневался, что верно понимал смысл. А вообще, общаться таким образом даже прикольно. Если поехала крыша, то лучше сходить с ума в компании.

— Я имел в виду, расскажи о себе, — попросил Виталий. — Я впервые слышу о твоей расе.

Стремительное мельтешение образов. Впечатление — словно одновременно заговорили несколько человек. Но вот хаос исчез, и в ментальной тишине возникла спокойная уравновешенная мысль:

— Я не готов давать информацию о своём мире. Объясни, почему кристаллоиды враждебны друг другу?

— Кохлот Ашаш, я в растерянности.

— В таком состоянии я вот уже… — Вероятно, Ашаш называл какие-то числа или даты, но мозг улавливал лишь поток смутных образов, ни на что знакомое не похожих.

Чур снова увидел себя со стороны. Казалось, съёмка велась древней камерой со множеством искажений и сбитой цветовой палитрой, отчего тело выглядело сине-красным. Странное зрелище.

Виталий задумался: «Кохлот не желает рассказывать о себе. Не беда. Можно узнать информацию по-другому».

— Ашаш, почему тебя посадили в тюрьму?

–??? Что это?

— Хм… Место, где ты находишься помимо своей воли. Неужели у вас нет такого понятия?

— Меня никто здесь не держит. Просто я…

Хаотичные образы, в которых человек не мог уловить смысл.

— Ашаш, я понял. Раз тебя не посадили — значит, ты заблудился. Кстати, тут не очень хорошее место для прогулки. Но в любом случае мы здесь в равных условиях: нам обоим плохо, и мы желаем покинуть суйтцев.

— Если так ты определяешь обитателей этого корабля, то я принимаю. Название им соответствует. Эти существа — будто искусственно созданные. У них нет, как у тебя, многих энергетических контуров. А вот ты гармоничный, и излучаемый твоей оболочкой спектр полный. Лишь сравнив вас, я понял, насколько вы разные.

— Ашаш, где ты встретился с суйтцами?

— Я был на планете (набор образов) с омуе. Корабль господина улетел, а я остался.

— Видимо, ты оказался не очень хорошим слугой, если тебя бросили.

— Скорее я ужасно любопытный кохлот. Меня в том мире заворожил энергетический поток (неясный образ чего-то расплывчатого), и я полетел за ним. От (…) исходила такая гармония, что я просто не мог не окунуться в неё. Там было здорово. А когда вспомнил об омуе, его корабля уже не было. И я остался на планете один.

— Выходит, ты опьянел и потерял связь с реальностью.

— Я не знаю, что такое «опьянел». Просто моя энергетическая сущность растворилась на время в приятной структуре (набор образов). Но он исчез. А я потом долго путешествовал по той планете. И однажды нашёл корабль существ, которых ты называешь суйтцами. Они негармоничные, но всё же обладают жизненной энергией. Я решил: лучше улететь с ними, чем оставаться в одиночестве.

Чур открыл глаза. В полутьме металлической загородки никого. Как и в отсеке, буквально утыканном приборами. Значит, кохлот — всё же галлюцинация.

— Ашаш, я тебя не вижу. Ты где?

— Перед тобой.

Чур сфокусировался, и лишь тогда заметил нечто прозрачное. Словно мыльный пузырь. Сознание не улавливало чёткого образа. Когда Виталий думал о медузе, незнакомец становился похож на неё. А стоило вспомнить обезьяну — контур начинал принимать соответствующий вид. Хотя и не полный, будто карикатурный набросок.

Чур уловил подобие смеха. По крайней мере, сознание интерпретировало именно так.

— Не пытайся навязать мне образ, — посоветовал кохлот. — Я совсем не то, что видят твои глаза.

— Ничего не понимаю.

— Мы разные. В мире кристаллоидов всё имеет оболочку. А у омуе — нет. Мы энергетические создания, хотя и у нас есть материальная составляющая.

— Ашаш, кто такие кристаллоиды?

— Странно, что ты не знаешь своих ошио (хозяев? богов? создателей?). У нас все знают омуе. И любят их.

— У меня нет хозяев. Я человек, сам по себе.

— Ты и прав, и нет. Жизнь зависит от того, в каком мире рождаешься. Создатели — кристаллоиды, омуи и кораби — определяют структуру пространства и законы существования в нём. Ты живёшь в рамках имеющихся возможностей, предоставленных ошио. Каждая сущность со своими народами занимает какой-то сегмент Вселенной. Но есть пограничные зоны. В одной из них я потерялся и оказался в мире кристаллоидов, где встретился с суйтцами. Но ты первый, с кем я смог общаться. Чему я очень рад. У тебя приятная энергетика. Ты гармоничный, и общение с тобой — удовольствие. Конечно, если ты не излучаешь негативных потоков.

— К сожалению, в физическом мире боль — такая же составляющая бытия, как и радость.

— А это что?

— Радость — эмоция. Её не описать. Но можно ощутить.

— Интересно получить о ней представление. Думаю, мне понравится.

Виталий удивлялся, что какие-то понятия сознание легко усваивает, а иным требуется объяснение.

— Я испытаю настоящую радость, когда вернусь в свой мир, — подумал Чур. — Но сперва надо сбежать от суйтцев. Кстати, Ашаш, ты видел на корабле таких же существ, как я?

— Нет. Ты единственный. Но если бы ты не начал со мной общаться, я и на тебя не обратил бы внимания. Мне не интересны создания из плотной материи. Вы статичны и грубы. Кохлоты живут в энергетических мирах. Там действительно много увлекательного.

— Не представляю, о чём ты говоришь.

— А вот смотри.

Виталий ощутил приятное тепло в левом плече. А затем ему показалось, что мир истаял и волшебным образом изменился. Проявились разноцветные потоки, стремительно текущие во все стороны. Чаще однородные, но порой с вкраплениями иных струй либо отдельных элементов. Чур заметил, что движение происходит упорядоченно — а значит, тут можно ориентироваться, как и в обыкновенном мире. Но голова почему-то быстро заболела, и реальность постепенно обрела привычный вид.

— Ашаш, ты мне показал мир омуе? — уточнил Виталий.

— Нет. Ты увидел искусственно созданный энергетический конструкт суйтцев. Ты испытал отрицательные эмоции. Мне тоже здесь больно. А потому я вынужден опускаться в статичное пространство.

— Ашаш, нам обоим тут плохо. Давай улетим отсюда.

— Я хотел покинуть суйтцев, но не смог. Этот корабль не приближается к планетам. А в открытом космосе нет живой энергии.

— Надо лететь в мой мир, — предложил Виталий. — И тогда, возможно, я помогу тебе вернуться домой. Буду честен: я пока не знаю как. Но всё же лучше хоть что-то предпринимать. У людей существует такое определение: признак безумия — делая одно и то же, ожидать других результатов. Если не будешь двигаться в направлении цели, то никогда её не достигнешь.

— Согласен. Заманчивое предложение. Нужно подумать.

— Ашаш, мне надо сбежать из тюрьмы суйтцев, иначе я тут не выживу. Но для возвращения домой необходим звездолёт.

— Непонятный образ.

Увлёкшись беседой, Виталий забылся и перевернулся. Тотчас тело прострелила боль и непроизвольно вырвался стон. Ожидаемо прозвучал низкочастотный гул, и человек ощутил приближающийся запах палёной резины. Но удара не последовало.

Странная тишина. Чур открыл глаза и увидел суйтца — живая кукла ростом в полметра. Вытянутая лысая голова в форме баклажана тонкой шеей соединена с телом гуманоида. Словно вылитое из пластика, овальное плоское фиолетовое лицо с большими глазами. Едва намеченные отверстия носа и полоска рта. А тоненькие ручки и ножки, будто карикатурные отростки, прикрыты блестящим чёрным скафандром. По мнению учёных, эта раса деградировала из-за жизни в космосе, поскольку невозможно представить мир, где такие создания могли бы эволюционировать.

Суйтц молча и даже с любопытством разглядывал человека. Сдерживая боль и стоны, Виталий не шевелился в ожидании реакции тюремщика. Но тут едкий запах палёной резины начал раздражать носоглотку, и он чихнул. Коротышка тотчас вытянул руку с оружием.

— Погоди, не стреляй, — попросил Чур. — Зачем вы меня держите здесь?

— Ты пики, — шепеляво пропищал «баклажан». — Мы иметь опыт. Ты делать человек.

— Нет, — выдохнул мужчина, с трудом понимая, о чём речь. — Я не могу рожать. Я не женщина.

— Ты врать. Твой орган дать человек. А сейчас… — Тюремщик поднял руку.

— Не стреляй, — взмолился Чур. — Ты делаешь мне больно.

— Ты спать, — пропищал суйтц.

И снова энергетический удар, вогнавший в беспамятство.