Камни. Фантастические рассказы

Александр Абалихин, 2011

В сборнике представлены рассказы, относящиеся к различным направлениям фантастики. Книга предназначена для читателей, которые интересуются приключенческими, детективными, мистическими и юмористическими историями, социальной и научной фантастики.

Зачарованный изумруд

Они шли уже вторые сутки. От созерцания жёлтого песка устали глаза.

«Вот упрямец! — злился Пётр. — Идёт легко, будто прогуливается по своему Крещатику».

— Эй, Богдан, так ты живёшь в Киеве? — спросил Пётр.

— Да. Я же говорил тебе. Это так важно?

— Хочу приехать к тебе в гости. Посмотреть Киев, поесть галушек в сметане и попробовать твою вишнёвую наливку.

— А я съезжу к тебе в Сибирь. Ты говорил, что твоя мама готовит настоящие русские пельмени.

— В жару лучше пить холодную водку и закусывать её солёными груздями, — мечтательно сказал Пётр и посмотрел на фиолетовое небо.

Богдан остановился и проговорил:

— Представляешь, сейчас где-то пьют минералку или квас, а у нас остались только сухари да немного воды на дне фляжки. Но хоть это есть. Хорошо, что я такой запасливый.

Пётр грустно произнёс:

— Нечего сказать, сократили мы путь! Кто говорил, что через пустыню, напрямик, мы быстрее доберёмся на джипе?

— Откуда мне было знать, что каменистый утрамбованный грунт пустыни сменит песок? — оправдывался Богдан.

— Я давно уже должен быть в Каире. У меня пропал билет на самолёт, — пожаловался Пётр.

— Как бы нам самим не пропасть. И потом, я ведь не навязывался, чтобы ты меня сопровождал. Сам напросился в попутчики, — недовольно сказал Богдан.

Судя по карте, до средиземноморского побережья оставалось идти больше сотни километров по раскалённому песку под палящими лучами белёсого солнца. Петру совсем не улыбалась перспектива тащиться по жаре днём и проводить холодные ночи на песке, в окружении скорпионов. И тут на горизонте он увидел пальмы.

— Смотри! — Пётр указал на деревья.

— Это мираж, — махнул рукой Богдан.

— Я думал, что ты более оптимистичен. Но думаю, ты ошибаешься. Мы спасены!

Путники добрались до оазиса и стали жадно пить воду из ручья, который вытекал из-под корней финиковой пальмы. Дальше ручей растекался, образуя небольшой водоём, в котором они искупались.

Путь по песку измотал их. Они так устали, что даже не стали есть сухари, а сели в тень под пальму и вскоре заснули.

Пётр проснулся от лёгкого прикосновения горячего ветерка к его щеке. Богдан безмятежно спал. Со стороны небольшого озерца Пётр неожиданно услышал женский смех. Он удивился: во-первых, к оазису не подошёл ни один караван, во-вторых, он сомневался, что берберские женщины купаются в оазисах без присмотра своих мужей.

Он с любопытством посмотрел на водоём, в котором плескалась девушка. Пётр подошёл к озерцу.

— Ты кто? — спросил он девушку.

Обнажённая смуглая красавица засмеялась. Он залюбовался ею, и сел на прибрежный песок. Девушка подплыла к нему и, улыбаясь, протянула серебряный перстень с большим красиво огранённым изумрудом. Её хрупкие пальцы вложили перстень в его ладонь. Пётр, не отрываясь, любовался прекрасной зеленоглазой девушкой.

— Ты кто? — снова спросил юноша.

Девушка не ответила и отплыла от берега.

— Ты не понимаешь меня? Хотя, конечно, откуда тебе знать русский язык.

Пётр обратился к ней на английском языке. Девушка не откликнулась. Она заскользила по воде, и нырнула в ручей, вытекавший из озерца и теряющийся в корнях другой пальмы. Юная красавица исчезла, словно её и не было.

Пётр протёр глаза.

«Где же она? Наваждение, — подумал он, — Девушка была из крови и плоти. Она только что здесь купалась! Красавица подарила мне перстень с роскошным изумрудом».

Тут он вспомнил, что его поразили её глаза. Они были ярко-зелёные, влекущие в бездонную пропасть. Он подбежал к Богдану и растолкал его.

— Здесь была девушка!

— Сумасшедший! Тебе повсюду мерещатся женщины, — проворчал Богдан.

— Смотри, она подарила мне перстень с изумрудом.

— У тебя начались галлюцинации. Этот перстень обронил какой-нибудь богатый бербер, толстый хозяин двадцати верблюдов, а не девушка. И потом, куда она могла деться?

— Она нырнула в ручей, скрывающийся под землёй.

— Значит, призрачная девушка нырнула и не вынырнула, — проговорил с раздражением Богдан. — Не думал я, что ты так скоро чокнешься в этой проклятой пустыне. Кстати, почему от тебя пахнет рыбой, Пётр?

— Я не чувствую.

— Дай мне ещё поспать. Я решил, что нам надо идти ночью, ориентируясь по звёздам. Днём слишком жарко.

— Спи, — сказал Пётр.

Богдан снова уснул, обдуваемый горячим, но ласковым ветерком.

Пётр подошёл к озерцу, разделся, зашёл в воду, нырнул и проплыл несколько метров под водой. Вынырнув, он услышал хрустальный смех. Неподалёку плескалась зеленоглазая красавица! Пётр взвизгнул, словно щенок, и поплыл к ней. Девушка хлопала большими чёрными ресницами и смеялась. Он не мог оторвать взгляд от изящного изгиба её шеи, от ямочек на щёках. Тут она ушла под воду и исчезла. Пётр долго ждал, но она так и не показалась на поверхности. Огорчённый, он вылез, оделся и лёг неподалёку от Богдана. Вскоре Пётр задремал. Дрёма перешла в сон…

Девушка снова появилась в озерце. Она поманила его рукой, засмеялась и пропала. Потом перед ним появился облик его матери.

— Сынок, иди с другом! У меня болит за тебя сердце, — попросила мать.

— Мама, ты не понимаешь. Она прекрасна, — ответил Пётр.

Мать побледнела. Её образ стал расплываться.

— Петя, сынок, никто не любит тебя больше, чем я. Не верь ей. Она погубит тебя! — произнесла мама.

— Пусть, но я испытаю любовь.

— Сынок, её ведь нет. Богдан прав.

— Откуда ты знаешь его имя?

— Мать всё чувствует и знает, сынок.

— Но она ждёт меня!

— Где? Иди, сыночек! Иди к морю! Вам осталось два дня пути до побережья. Иди. У меня разрывается сердце.

Образ матери стал таять и вскоре пропал.

— С кем ты разговаривал? — спросил Богдан.

— Мне приснилась моя мама. И она…

— Слушай, от тебя ещё сильнее пахнет тиной, рыбой или устрицами.

— Я купался.

— Да где же твоя нереида?

— Там, — Пётр указал на озерцо.

Богдан поднялся и надел рюкзак.

— Пошли дальше.

— Я останусь здесь. Может, я ещё увижу её.

— Здесь долгое время может никто не появиться.

— Пусть. Здесь есть финики и вода.

— Пойдём! — снова позвал его Богдан.

— Нет.

— Ну и чёрт с тобой и с твоей русалкой! Я ухожу. Потом сообщу, куда надо… Прилетит вертолёт, и тебя отправят в клинику.

Богдан ушёл. Когда его фигура скрылась за горизонтом, Пётр подошёл к водоёму. Озерцо обмелело. Ручей иссяк. И тут снова послышался серебряный девичий смех, от которого сладко заныло сердце несчастного.

— Иди за Богданом! — откуда-то сверху глухо прозвучал голос матери.

Но Пётр не пошевелился. Так он просидел день, другой… Водоём высох. Пётр поднял голову. Листья у пальм пожухли.

«Как быстро они завяли, — удивился Пётр. — Ведь эти пальмы должны переносить засуху».

Он толкнул ствол ближайшей к нему пальмы. Тот оказался полым и неожиданно упал с тихим шелестом.

«Как декорация», — подумал Пётр.

— Что же ты наделал, Петенька? — услышал он голос матери. — Почему ты не пошёл со своим товарищем? Вдвоём вы бы отбились от гиен. А так, Богдана больше нет.

Всё-таки, Пётр встал и побрёл дальше. Пройдя несколько километров, он поднялся на холм и, увидев бескрайнюю пустыню, понял тщетность своей попытки спастись от жара раскалённого солнца.

Пётр взглянул на изумруд, в котором вдруг увидел ту самую девушку, которая купалась в зелёном море вблизи многолюдного пляжа. Красавица плавала среди мужчин и брызгала на них водой. Ему показалось, что он слышит её нежный смех. Голова у него закружилась, и он упал.

— Сынок! — услышал он голос матери, полный тоски, и провалился в пустоту.

Над лежащим Петром кружила пара грифов. Один из них, осмелев, стал снижаться. Гриф опустился на песок, и распростёр свои крылья над телом юноши, который ещё недавно так любил жизнь… В руке несчастного был зажат серебряный перстень с прекрасным изумрудом цвета глаз красавицы из оазиса.

Гриф издал торжествующий клёкот.