Котэ, любовь и дом с привидениями

Александра Санина

«Ведьмино гнездо» – заброшенный дом. Он пустует с начала 20 века, оберегая свой покой и храня мрачные тайны.А если… Ведьма – несчастная жертва? А Дом мечтает обрести новых хозяев и сделать их счастливыми? Но что за странные звуки доносятся из ниоткуда? Куда исчезали люди? И вновь покой Дома потревожен. Археологи, бандиты, экскурсовод с подозрительным прошлым, родная правнучка Ведьмы – все собираются провести лето в «Ведьмином Гнезде». Чем всё закончится?Найдут ли они там гибель или…?

Глава 3. На подступах к «Гнезду»

Вековые сосны верхушками цепляли облака. С реки наползал туман.

Вервольф прошел мимо изгиба реки и направился к проезжей части. Внезапно дорогу преградили две крупные фигуры. Вервольф пожалел, что не взял с собой ствол. Он нырнул в кусты малины и бросился в спасительную пелену тумана…

Не помогло.

Его обложили, как дикого зверя. Окружили со всех сторон. И сейчас кольцо медленно сжималось — преследователи Вервольфа, переговариваясь между собой по сотовым, не спеша, приближались к нему.

«Безоружен!»

«Попался!»

Это звучало, как приговор.

Эдик выскочил на опушку. Прыгнул к совсем молоденькой сосенке — такие берут на саженцы… Решительно сломал ее.

— Ну, подходите, демоны драные. Или очкуете? — Эдик прокрутил импровизированное оружие в руках.

— Рыжий, снимаем его? — спросил один из участников охоты.

— Не вздумай, Кабан. Сникерс хочет сначала поговорить…

Кабан выматерился и перехватил ружье, как дубину.

…Вервольф отлично парировал удары и наносил ответные. Со стороны могло показаться, будто актеры в театре красиво фехтуют на палицах. Но Рыжий не желал смотреть представления. Он сделал отмашку…

Один Эдик против шести «качков».

Спустя пару минут жертву «месили», точно пытаясь втоптать в твердую землю. «Охотники» матерились. Вервольф молчал.

— Ты, тварь! Чего бегал?

— Ты на кого дерево поднял?

Вскоре окровавленный парень отключился.

— Стоп, пацаны. Убивать команды не было. Он зачем-то нужен Сникерсу! — из леса появился Спрут.

Пацаны остановились.

— Блин, а он, кажется, того… — озадаченно произнес Кабан. — Не дышит ни черта.

— Задышит. Тащите его в лес! — распорядился Спрут.

…Земля, несомненно, ускорилась. Иначе чем можно объяснить такую круговерть? Вервольф рискнул открыть глаза, его замутило. Затылок будто сдавили щипцами…

Парень попробовал шевельнуться.

Связан.

— Кабан, я не приказывал его гасить.

— Он не давался…

— Ясное дело! Все равно. Разве со своими так обращаются? Вервольф! Открывай глаза, побазарить надо.

— Оклемался?

Вервольф медленно повернулся на голос и увидел высокого, широкоплечего мужчину в жемчужно-сером деловом костюме. Да уж, его он бы узнал при любых обстоятельствах…

— Надо было тебе на фотках светануться! — покачал головой Сникерс. — Год же удачно шхерился. А тут спалился по дурости.

— Я не шхерился, — возразил Эдик, — я уволился.

— Ты же в курсе, да, от нас увольняются только с путевкой на кладбище.

Вервольф не ответил. Он попытался прислониться к дереву и как-то унять головокружение.

Кровь заливала лицо, и он не мог вытереть ее стянутыми руками. Парень стоял, прикрученный к сосне, как индеец к столбу пыток.

Сникерс кивнул подчиненным. Спрут шагнул вперед и с силой хлестнул Вервольфа ладонью по щеке.

Как ни странно, пощечина принесла облегчение. Земля обрела обычную скорость и перестала качаться.

— Что нужно? — спросил пленник.

— Думаю, как тебя лучше грохнуть… — Сникерс неторопливо осмотрелся. — Пободрее. Поинтереснее. Чтобы другим неповадно стало на вольные хлеба бегать.

— Так-то я однажды тебе жизнь спас, — напомнил Вервольф.

— Случайно. И то неизвестно, ты спецом на нож кинулся, или просто тот дебил промазал!

Вервольф сжал губы.

— Разве это по-людски, быть таким неблагодарным?

— Много базарить — команды не было, — Сникерс кивнул Спруту, тот с готовностью снова врезал Вервольфу по лицу.

Эдик понял, что пропал. Но единственное его оружие — умение договариваться — следовало использовать до последнего…

— Сникерс, подожди! А может, начнем всё с чистого листа? И скажем, типа совсем ничего не было? — привязанный к сосне парень сплюнул кровь на землю. — Может, будем считать, что я не уходил, а выполнял твое поручение?

— Бредишь, что ли? — хохотнул Спрут, занося кулак.

— О чем лепечешь, Волчонок, труп ты разговорчивый? — Сникерс жестом остановил Спрута.

— Здесь интересная тема… Для легального бизнеса. Этот полудохлый дом отдыха с минеральным источником — золотая жила. Только не все это понимают…

Сникерс задумчиво играл ключом от машины, подбрасывая его вверх.

— Тут я с тобой согласен. И что?

— Я могу его тебе добыть. Надо? — Вервольф состроил интригующее выражение лица. — Ты прикинь: разве лишний доход карман оттянет?

— Ты хочешь его отжать… Для меня? — подобрел Сникерс.

— Отчего бы нет? Я уже зам начальника этого пансионата! Считай, бизнес практически в наших руках!

— Не знаю… Не нравится мне твоя самостоятельность.

— Разве у тебя когда-то были проблемы по моей вине? — с укоризной уточнил Вервольф.

— Да нет… Просто ты много знаешь… И вдруг пропал со всех радаров. Похоже было на слив, понимаешь? Не дело это…

— Я больше не буду уходить без предупреждения, — тоном первоклассника заверил Эдик.

— Хммм… Ладно. Значит так, Вервольф. Вот смотри…

Сникерс достал монетку и раскладной нож.

— Если орел — тебе повезло, пойдешь работать. На благо нашего концерна. А если решка — то вот этим перышком… Кабан тебя на ремни порежет. А что от тебя останется, аккуратно закопаем здесь. Твоя кровь отлично удобрит почву, и скоро здесь зазеленеют березки… Ты знаешь, как березы любят расти на местах разложения трупов?

Вервольф пожал плечами.

— Итак, начинаем игру — считалку. Раз, два, три, четыре, пять, надо с Волком поиграть. Вынем режик из кармана, будем ножить, как барана… — нараспев проговорил Сникерс, подбрасывая монетку. — Три — четыре, ой-ей-ей…

Он зажал ее ладонями и таинственно посмотрел на связанного, беспомощного парня.

Вервольф невольно замер.

— Не вернешься ты домой! — закончил Сникерс.

— Как хочешь. Пусть тебе Рыжий и Кабан деньги из воздуха добывают, — Вервольф исподлобья глянул на него черными, как омут, глазами.

— Ладно, Вервольф. Не очкуй. Я сегодня добрый…

В следующий миг на разбитую голову Эдика обрушился сильнейший удар чем-то тяжелым. И наступила темнота.

— Ну и зачем? — с ласковым упреком спросил Сникерс. — Спрут, что за самодеятельность? Не будем мы его мочить. Это я так… В педагогических целях обстановку нагнетаю. Чтобы впредь неповадно было бегать.

— Да оклемается! — Спрут пощупал пульс бывшего подчиненного. — Вервольф у нас живучий. Все, пацаны, отбой и по коням.

— В натуре, — Сникерс сжал губы, — Слушай, что-то мне не айс. Поехали отсюда. Где у тебя тачка?

Шел сильный дождь.

Трасса казалась сплошной водной гладью.

Трое мужчин разного возраста сидели в легковом автомобиле. Серебристая Тойота, старая, местами ободранная, выглядела идеально грязной и неухоженной. В меру неприметной.

— А чего мы ждем? — спрашивал младший, ерзая на месте от нетерпения. Его в первый раз в жизни взяли на настоящую операцию…

— А ждем мы угнанную машину, ее ведет новая шоха Спрута, — степенно отозвался старший в группе, — они познакомились по Интернету… Короче, не вникай. Лучше смотри на дорогу, нам важно не прощелкать нашего клиента.

— Так, тихо! — поправил наушники водитель, — они созвонились. Базарят.

И вдруг…

Рассекая грязную воду, словно катер, из-за поворота возникла Мазда. Водитель болтал по телефону.

Удар!

Видимо, под лужами обнаружилось препятствие. Машина подскочила. Младший ахнул. Старший привстал. Третий сорвал наушники. Оттуда донесся отчаянный мат водителя терпящей крушение легковушки…

Мазда кувыркалась по скату на луг.

…Трое стояли над перевернутым автомобилем. Водитель — парень лет двадцати трех — потерял сознание и беспомощно лежал на разбитом стекле. Сквозь паутину трещин в окне медленно вытекала его кровь. И впитывалась в землю вместе со струями дождя.

— Нельзя его самим вытаскивать, — наставлял Старший, — можем еще больше повредить там все. Позвоночник, например. Ходить не сможет — и кто будет виноват?

— А так?.. Он же погибнет! Он весь в крови! — младший впервые видел такое трагичное событие. Он кусал губы и чуть не плакал.

— Подожди-ка, — Старший присел на корточки, — слышь, новенький, ты у матери один?

— У матери нас двое, я и сестра, — зачастил младший, пытаясь отвлечься, — а вот по отцу у меня есть брат. Кстати, в этом городе живет. Мы ни разу не виделись. У нас большая разница в возрасте. И вообще…

— Помолчи, — старший хитро прищурился, — глянь, ты на этого водилу смахиваешь. А станцевалось-то всё лучше, чем ждали!

…В реанимацию никого не пустили. «Захватчики» добросовестно дежурили в коридоре. Нетерпеливо переглядываясь.

…Вервольф вошел в двери больницы Эдиком Черных, а вышел — молодым отморозком Женей Жигайло. В кармане лежали водительские права с соответствующими данными. Лицо было сильно разбито. Голова повязана, кровь на рукаве…

Увидев своего нового подчиненного, Спрут присвистнул.

— Я в ДТП попал, — пояснил Эдик, — машину занесло на трассе. Поранился, разбился весь… Голова болит. Но не мог же я отдыхать в кроватке, зная, что меня люди ждут!

— Че-то ты шибко рисковый, — оценил Спрут, — судя по тачке, вроде, долбанулся не хило? Щас за рулем-то ехать сможешь?

Эдик кивнул и поморщился.

Знакомые шаги приближались. Котэ проснулся и незаметно выглянул из-под крыльца.

На этот раз сосисками не пахло.

Человеческие руки, такие знакомые и долгожданные, отодвинули доску и сунули под Дом какой-то маленький белый пакетик.

— Собаки, конечно, друзья человека… Но кот никогда не выдаст полиции, где спрятана наркота! — смеялся голос.

Котэ неторопливо вышел и направился туда. Проверить. Исследовать… Руки подхватили его под мягкое брюшко.

— Не смей, Котофеич. Никогда не трогай эту гадость. Это опасно! Понимаешь? Это смерть!

«Стр-р-ранно… Зачем же ты приносишь сюда эдакую гадость?» — усомнился Котэ.

Руки усадили его на крыльцо и погладили по спинке.

— Запомни, не подходи туда!

Руки установили доску, как заслон.

«Удивили… Будто доска может Мне помешать!» — фыркнул Котэ.

«Не вздумай понюхать, — хмуро запретил Дом, — это наркотики!»

Котэ вздрогнул и ушел к реке. Такие новости следовало обдумать в тишине.

Игорь Смеликов аккуратно застегнул рюкзак и сел обзванивать свою группу.

«Все вполне готовы к отъезду. Только Заноза развела прокрастинацию!» — подытожил он, отмечая студентов-археологов галочками.

Диана собиралась на раскопки, как в девятнадцатом веке собирались под венец. Она обзавелась кучей новых джинсов, мини-юбок, рубашек, футболок, водолазок и ветровок, сделала ламинирование волос…

— Игорь Валентинович! — звонко кричала кокетка в трубку руководителю группы, — а там холодно? Мне брать вязаное платье и мексиканское пончо?

— Нет. Июль, как-никак. Ветровки и свитера достаточно.

— А брать плащ-палатку?

— Нет.

— А плитку? На газовых баллончиках? Я бы вам варила… Я умею, не сомневайтесь!

— Диана, не придумывайте ерунду. И напоминаю, непременно избавьтесь от своего сумасшедшего маникюра со стразами!

Диана взглянула на обновленные гелевые ноготки и вздохнула.

— И никаких каблуков! Исключительно удобную обувь! — безжалостно добавил Смеликов.

— Ну, я же не дурочка, Игорь Валентинович! Естессно, надену удобную, раздолбанную, разношенную обувь!

Ехать решили на поезде. Бог с ними, с несколькими сутками, зато дешевле.

На вокзале собирались заранее. Десять парней и профессор Смеликов приехали в точно назначенное время. Диана, разумеется, опаздывала…

— Слава богу, что впереди еще час до прибытия поезда! — радовался Игорь. — Так, ребята, посчитаем рюкзаки. Денис, сходи за водой, купи на всех. Вот деньги, чек не забудь взять, это под отчет. Так, проверяем, не забыли ли билеты и паспорта!

Час пролетел незаметно.

Заноза так и не появилась.

Объявили поезд…

— Что делать? — растерянно спросил Денис.

— Будь она парнем, я бы сказал, что семеро одного не ждут. Но оставить девушку одну… Это не по-джентльменски! — профессор раз за разом набирал номер опаздывающей.

Та не отвечала.

— А вдруг с этой… Занозой… что-то случилось? — Денис тоже принялся ей звонить.

Безрезультатно.

«До отправления поезда осталось пять минут!» — сообщила диспетчер.

— Денис, вы пока занимайте места, а я… — профессор не договорил. Его смартфон затрясся от виброзвонка.

Диана!

— Диана Алексеевна? — взревел Смеликов.

— Я ступню подвернула и уже хромаю к вам! — бодро прокричала его вечная головная боль.

«До отправления поезда три минуты. Просьба провожающим…»

Вся группа уже ждала в вагоне.

Игорь нервно переминался с ноги на ногу на условленном месте возле расписания.

Диана влетела бойко и легко. Ни о какой хромоте речи не шло! Она шагала на лабутенах походкой модели. На плече висел крошечный модный рюкзачок. За ней спешил таксист с кучей сумок и пакетов…

— Вы меня обманули? — сдвинул брови Игорь. — Ладно. Идем скорее!

— Игорь Валентинович, ну, я просто ресницы наращивала! Я же не смогу там макияж поправлять, на раскопках!

«Жаль, что она мне не родственница! Хоть мог бы ее матери пожаловаться! Ну, почему не принято вызывать родителей в институт!» — тоскливо думал Игорь, вылетая на перрон.

Диана пыталась бежать, но…

Поезд плавно тронулся. Колеса ритмично стучали. Проводники выставили флажки.

— Я вижу, вы надели удобную, раздолбанную, разношенную обувь! — саркастически заметил профессор.

— Я эти туфли ношу столько, сколько люди не живут! Может, запрыгнем? — деловито предложила Диана, в такт колесам щелкая каблучками по асфальту и провожая взглядом мелькающие вагоны.

Поезд набирал ход.

— Да всё, — Игорь вздохнул, — надо билеты менять. На следующий.

— И только мы с вами… Один на один! — возликовала Диана.

Профессор ощутил себя загнанным в ловушку и ничего не ответил.

Лучи заходящего солнца слабо освещали сумрак бора.

Ощущалась вечерняя прохладная сырость.

Костя Вострецов бойко вырулил на новой «Мазде» и заторопился, стараясь успеть до темноты. Внезапно в душе шевельнулось беспокойство.

Костя съехал на обочину и остановился.

Сломанная тонкая сосенка. Много-много пятен крови.

«Это явно не к добру! Ох, все-таки нас спалили! Сникерс! Хана пришла, откуда не ждали… Хорошо бы сейчас перемотать вот этот весь трындец и перейти прямо к той части, где я уже в безопасности, пью виски с красоткой…»

Костя осторожно прошел по следам. Он примерно понимал, что может сейчас увидеть.

«Этого следовало ожидать… Хотя, кажется, нет, еще не трындец. Так, чисто подготовительные работы…»

Вервольф стоял, примотанный скотчем к дереву. Ровно-ровно. Волосы слиплись от крови. Глаза закрыты. Одежда в земле, траве и крови.

«Что с ним сделали? Кажется, не пристрелили? И не резали? Задушили, что ли? Но почему крови много? Ах, вот, голова пробита!»

Вострецов приблизился к связанному, отодвинул воротник куртки и осторожно коснулся шеи. Пульс прощупывался.

Почему-то Костя обрадовался, словно пленник был его давним другом. Он стал торопливо отрывать и отматывать скотч. Видимо, второпях причинил боль: Вервольф еле слышно протестующе застонал и открыл глаза.

— Ой, Эдик! — с облегчением выдохнул Костя, — ты живой? Ты стоять-то сможешь?

— Я и так… стою…

— В смысле, без дерева стоять сможешь? — Костя обхватил Эдика руками, опасаясь, что тот упадет.

— Ты… чего?

— Эдька, не разговаривай, вдруг нельзя! Я сейчас скорую вызову! Это тебя Сникерс так? Он где-то рядом? Ой, а они же ментам сообщат, да?

— Да… Не надо скорую. В пансионате медик. Нам полицию не надо… Все идет нормально.

— Ага? Это всё входит в программу местных развлечений? — съязвил Костя. — Так себе здесь массовики-затейники… Честно говоря…

На центральной аллее горели фонари. Дорога к каменному зданию отлично освещалась.

К деревянным домикам, где жили работники пансионата, шли узкие неосвещенные тропинки.

Костя поддерживал местного фельдшера — Леголасову Ариадну Рудольфовну — под локоть. Луч фонарика выхватывал торчащие из земли корни деревьев и стаи потревоженных комаров.

— Вот, наконец, и наша берлога! — Костя распахнул дверь в жилое помещение, где обитал вместе с Вервольфом.

На столе закипал электрический чайник. На подушке Эдика виднелись вмятины и следы крови.

И никого!

— Ты где? Вервольф! — перепуганно завопил Вострецов.

Воображение рисовало жуткие картины. Сникерс все-таки решил добить неслуха! Эдьку связали и утащили топить! Зарезали и оставили труп под кроватью! Повели на расстрел…

— Костя, не шуми, и так башка раскалывается! — донеслось из-за межкомнатной двери. — Я в душе.

— Что тут у нас? — добродушно улыбалась миловидная женщина.

— Я пока еще «кто», Ариадна Рудольфовна! Живой же! — Эдик в одном полотенце вышел из совмещенного санузла. — А дальше уж — как вы скажете.

Костя взглянул на левую руку Вервольфа и вздрогнул.

Татуировка — волк от локтя до плеча — без слов напомнила о том, что Костя долго и безуспешно старался забыть.

— Что такое, Андрей Михайлович? — невозмутимо продолжала щебетать Ариадна Рудольфовна. — Где так травмировались? На вас живого места нет!

— Я-то? Да так. На Горе Любви с березы шлепнулся.

— Да ладно, — удивилась местная жительница, — туда только ленточки завязывать лазят. На вечную верность. Или у вас девушка появилась?

— Тренировался заранее. Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь! — Эдик подмигнул фельдшеру.

Ариадна Рудольфовна осмотрела его, проверила зрачки, координацию движений…

— Под вопросом сотрясение мозга. Отлежитесь недельку. Я вас понаблюдаю. Давайте, обработаем все повреждения. Господи, сколько ссадин! Вы как падали — десять раз от земли отскочили?

— Как вы догадались? — мило улыбался Вервольф. — Сам удивился! Прямо как мячик!

Леголасова поняла, что он не скажет правду, и занялась его ранами.

Недельку — это много.

Вервольф не мог позволить себе такой долгий больничный. Как только голова перестала кружиться, он вышел на работу.

Не успел Эдик открыть свой кабинет, как из соседней двери с табличкой «Шеф в раздумьях» высунулся начальник пансионата — Асин Николай Николаевич.

— Андрей Михалыч, — Асин недовольно оглядел подчиненного, — кто же вас на улицу выпустил?

— А что не так?

— Да выглядишь… Просто слов не подобрать… Только матом сформулировать! Голова перевязана, ссадины на лице… Антиреклама ты наша ходячая…

— Спортивная травма! — бодро соврал Вервольф.

— Ага… Короче, Андрей! Тебя к людям теперь нельзя, а вот к строителям — самое то, сойдешь за напоминание о технике безопасности! Все, собирайся, зови Вострецова, и дуйте! «Гнездо» ждет.

— Не понял? — поднял брови Эдик.

— Вот, смотри! У нас терем этот — турбаза «Гнездо» — ни уму, ни сердцу торчит! — Асин хитро сверкнул глазами. — Надо ее по уму пристроить. Смекаешь, о чем я?

— Никак с ней ничего нельзя, — возразил ему Вервольф, — Это не наша территория. Турбаза — не часть пансионата!

— А ты молчи об этом! — Асин хмыкнул. — Продадим ее без документов… А чтобы деньги назад не потребовали, вы с Вострецовым поможете дом в божеский вид привести. В случае чего — мы деньги взяли чисто за помощь в ремонте!

— И кто эти… лохи?

Асин поморщился, но, памятуя об уголовном прошлом своего зама, решил не обращать внимания на его лексику.

— Брат и сестра Стахановы. Местные крутые предприниматели. Таких не грех и развести. Не обеднеют! А «Гнездо» все равно отожмем. Ты сейчас прогуляйся туда. Посмотри, что и как… Вострецова возьми, пускай сразу электричество там наладит.

Лиза лежала на диване, пила цитрусовый чай и внимательно читала сценарий.

— У тебя всё завязано на том, что, когда в «Гнезде» появляются чужие люди, Тасенька методично их уничтожает?

— А что тебе не нравится? — Степан сидел у компьютерного стола и рисовал наметки раскадровки. — Столько эффектов можно приляпать!

— Нелогично. Зачем ей это?

— Все логично! Тебе бы понравились чужие люди в твоем доме? Вот она их и изгоняет… Всех, кроме своей дочери.

Лиза побарабанила пальчиками по спинке дивана.

— Это не Тасенька, а прямо серийный убийца какой-то.

— Ну, читай до конца! Она вселяется по очереди во всех девок в доме! А потом их уничтожает следующими. Получается красиво!

Лиза отложила сценарий.

— Мне не нравится, что ты из моей прабабушки делаешь маньячку.

— А то, что Лизавета Ивановна открыто ее ведьмой признает, тебя не напрягает?

Лиза вздохнула.

— Так это-то хоть правда. Она же травки знала и заговоры. И животные ее любили. Можно и ведьмой назвать. А вот убийцей…

— А бабушка Лизавета что говорит? Куда Тасенька пропала?

— Известно, куда. Убили. В ту страшную ночь. Вместе с ее мужем — отцом бабушки Лизаветы.

— Тогда где труп? — логично спросил Степан. — Его труп — есть. А ее?

Лиза встала и ушла к барной стойке.

— Нет настроения? Съешь шоколадку! Не помогло? Запей коньяком! — крикнул Степан. — Запиши рецепт и используй на работе!

Лиза не выдержала и рассмеялась.

— На тебя сложно обижаться.

Степан подкрался сзади, обнял девушку и поцеловал в изгиб шеи.

— Лизун, у меня к тебе очень серьезное предложение… Я долго думал, прежде чем его озвучить. И понял, что никогда не найду никого… Лучше, чем ты… Подходящего мне…

Лиза не верила своим ушам.

Неужели Степка созрел и сейчас позовет ее в ЗАГС?

— Лизонька, окажи честь, сыграй свою бабушку! — Степан молитвенно сложил руки. — Там ничего такого, просто вовремя ахать и целоваться!

— Ты что? Я не справлюсь! — Лиза застенчиво попятилась и прижалась к стене.

— Чего там справляться? Кто лучше родной внучки знает замашки Лизаветы Ивановны? — рассудил Степан. — Ее жесты, ее взгляд? Манеру вести себя? Кто справится лучше человека, столько лет жившего рядом с ней?

— Ну ладно, — вздохнула Лиза, — но если я что-то буду делать не так, не кричи на меня! Я же не профессиональная актриса!

— Обещаю! — Степан подхватил ее на руки и закружил по комнате.

Станислав Звездный вошел в гримерку и с удивлением остановился. Возле его зеркала стоял какой-то незнакомый молодой человек и хозяйскими движениями наводил порядок.

— И что это ты здесь делаешь? — возмущенно спросил Стас.

— Здравствуйте! — парнишка приветливо улыбнулся. — А меня сегодня сюда взяли. Костюмером и гримером в одном флаконе.

— Тьфу ты, елки — палки, — Стас брезгливо посторонился, — это же девчачья работа! Или ты из… Сладеньких, что ли?

— Нет! Я театральный закончил! И, по диплому, профессиональный актер! Только пришлось немножко переквалифицироваться! Я работу не мог найти! Меня зовут Никита. А вы… Это… Примадонна мужского пола? — с серьезным видом округлил глаза костюмер и гример в одном флаконе.

Стас внимательно посмотрел на новенького. Вроде, Никита не ехидничал. Он, действительно, не мог подобрать правильное слово.

— Ну ты и тормоз, — вздохнул Стас, — давай, не мешай мне. Я сам загримируюсь. А ты сиди тихо и только по необходимости подходи, подавай, что скажу.

— Хорошо! — Никита ушел в угол, — Только измени прическу. Лучше подружись с расческой. Когда волосы торчком, ходишь явным дурач…

— Тебе зубы жмут? — рявкнул Стас. — Сядь, приткнись и заткнись!

Никита послушался — сел на пуфик и замолчал.

В дверь постучали.

— Войдите, — процедил Стас, принимая еще более неприступный вид.

Это оказался Степан. Звездный мигом преобразился.

— Ой! Кого я вижу! Степа! Сколько лет, сколько зим!

— Привет, Стас, — режиссер быстро пожал ему руку и прошел вглубь гримерки, — слушай, тут такое дело. Я хочу попробовать снять бюджетный ужастик. Сюжет — закачаться можно! Натурные съемки на природе. Бор, река, турбаза…

— Я согласен только на главную роль, — с томным видом сообщил Стас.

— Там целая толпа мужских ролей. А надо уложиться в небольшую сумму, на плеяду звезд денег не хватит… — откровенничал Степан.

— Возьмите меня, — предложил из угла Никита, — я из меня и Станислава Владимировича могу целую толпу склепать… за минуту. Одному усы, другому челку, третьему парик и легкую небритость…

— Слышь, Кит, — Звездный смерил его взглядом, — выскочек нигде не любят!

— Подожди, Стас, — возразил Степан, — твой Кит дело говорит! Ну-ка, молодежь, иди сюда! Сделай из вот этого красавчика… Хммм… Гопника!

— Мне некогда с вами фигней страдать! У меня скоро спектакль начнется! — Стас отвернулся к зеркалу.

— Я из себя сделаю, — предложил Кит.

— Давай. Гопника… А теперь интеллигента… А теперь председателя колхоза… Алкоголика… Мажора… Кит, ты принят! А как тебя звать-то по-нормальному?

— Шмелев Никита Денисович, — с счастливым видом отрекомендовался парень.

— Где снимать-то будем? — капризно полюбопытствовал Стас.

Степан объяснил.

Лица его собеседников как-то подозрительно изменились.