Источник для мастера

Александра Плен (2024)

Можно ли простить обман, предательство, грубость, пренебрежение? Можно, если обман был вынужденным, предательство — фальшивым, а грубость — напускной. Можно ли простить помолвку любимого человека на другой? Да, если этого требует императорский долг. А я всего лишь верная подданая.

Глава 5

Парни если и были у моих ног, то недолго. Особо напористые отваливались сразу — после первого же приглашения на пятый этаж я с ними больше не разговаривала. Более умные начинали издалека — комплименты, ухаживания в столовой, соседство за партой на лекциях. С Мартином, например, я даже пару раз прогулялась в парке. Ничем хорошим наш взаимный интерес друг к другу не кончился. Однажды он пришел на лекцию с фингалом под глазом и разбитой губой, а Георг, цапнув меня в коридоре за руку, озвучил приказ — если не с ним, то ни с кем в Академии я встречаться не буду.

Настаивать на продолжении общения с Мартином я не стала. Зачем портить парню жизнь?

Не то, чтобы я хотела завести с кем-то отношения. Меня одолевало обычное любопытство. Уж слишком громко и часто мои соседки обсуждали то или иное свидание, поцелуи, близость, какие-то настойки, средства от нежелательной беременности, или, наоборот, для желательной. Их, кстати, можно было взять в медицинском кабинете при Академии.

Гулять друг с другом ученикам никто не запрещал. Почти взрослых девушек и юношей, а младше восемнадцати-девятнадцати, здесь никого не было, запирали в Академии, как в тюрьме. Не выпускали ни богатых, ни бедных, ни в город, ни домой, поэтому и развлекались молодые люди как умели, свободного времени было предостаточно. Некоторые ученицы «доразвлекались» до животиков. И на данный момент в Академии уже пять девушек видящих, у которых форма не скрывает интересного положения.

Плюс император постоянно повторяет о необходимости увеличения количества магов в империи. А всем известно, что процент их рождения в семьях магов выше, чем в обычных. Хотя бывают и неудачи. Лучший пример — сам император. Его родители оба были истоками, он родился мастером, а его дети вообще видящие. Вырождение или что-то другое?

Девушек в Академии гораздо меньше, чем парней, выбор более чем обширный. Кроме мастеров мужского пола, конечно. Тех было всего семнадцать.

Видящих учили всего один год и по минимуму. География, природоведение, общая история, математика. Мы должны лишь уметь отметить на карте координаты родившихся потоков, измерить ширину, плотность, скорость течения и выслать эти данные ближайшему мастеру, а уже он решит, что с ними делать. Вот и вся работа. Хотя нет. Много внимания уделялось физической форме. Гимнастика, бег, ориентирование на местности, верховая езда. У меня развилось стойкое ощущение, что видящие обязаны в поисках потоков покрывать километры лесов, степей и гор пешком.

Всю жизнь быть одной я не собиралась. Естественно, у меня будут дети и муж. Когда-нибудь потом… Мне нужен человек, которому я буду полностью доверять. Который не сдаст императору за титул или сундук монет. Его не найти так просто.

Впереди лекция у моего любимого профессора — господина Олдбрука. Он мастер, служил секретарем при прошлом императоре, Ламаре Десятом, а сейчас преподает в Академии историю магии и заодно историю империи. Последнюю лекцию два дня назад он закончил сообщением, что ему больше нечего рассказывать и следующий месяц он будет отвечать на наши вопросы.

— Я слышал, ты закрутила с моим братцем? — рядом за парту сел Георг. Его свита осталась внизу.

Мимо воли вырвался нервный смешок. Мы с Кристаном лишь поздоровались утром, а нас уже назначили парой. Сплетни в Академии разносились со скоростью молнии. Учеников было немногим больше сотни, все обо всех знали. Даже я, которая особо никем и ничем не интересовалась, могла каждого назвать по имени. За год выучила.

Щеку обожгло злым взглядом. Я скосила глаза — Ратана смотрела на меня так, словно хотела испепелить на месте. Как и половина других девушек. Не понимаю, что они находят в этом худощавом недоразумении?

— Тебе какое дело? — я даже не повернула голову в сторону принца.

Сбоку донеслось гневное сопение. Наследничек сердится? Я не опасалась мести. Империя гигантская, Георг знает лишь мое первое имя, оно довольно популярно среди девушек. В самой Академии десяток Оливий, даже среди мастеров есть одна. Места службы видящих распределяет ректор, император дает работу мастерам и источникам, и никто заранее не знает, куда его пошлют. Мы с Георгом вполне можем оказаться на противоположных концах страны. Если, конечно, сын императора будет отрабатывать положенные пять лет, что очень маловероятно.

В Академии происхождение выпячивали те, кто, по моему мнению, без приставки «май» ничего собой не представлял. Ректор еще в первый день запретил называться полным титулом. Но так как наказаний не было — как можно наказывать, если ученики не боялись ни экзаменов, ни исключения? — то и слушали ректора немногие. Ратана почему-то посчитала меня простолюдинкой, и за ней подхватили эту мысль остальные. Я не разубеждала, даже наоборот, пару раз ответила на чисто «солдатском» диалекте, что о них думаю. Девчонки обогатились новыми замысловатыми ругательствами, в которых «задница» и «дерьмо» были самыми безобидными.

— Я найду тебя после выпуска, — прошипел Георг, — и тогда тебе уже не отвертеться.

— И? За волосы потащишь в столицу?

Страха не было, я чувствовала лишь досаду и раздражение… Если наследник захочет, то найти меня будет несложно. Например, пошлет слуг, чтобы те посетили все провинции, где работают видящие с именем Оливия… Но, надеюсь, до этого не дойдет. Как только я пропаду с глаз Георга Ламара, он обо мне забудет.

— Почему в столицу? Ты ее не достойна. — Голос кронпринца дрожал от злости. Да, я умею довести до бешенства. — Обслужишь в ближайшем трактире.

— И стоит из-за такого сомнительного удовольствия искать меня по всей империи? — я, наконец, повернула голову в сторону Георга. Он сидел на расстоянии вытянутой руки, лицо покрывали красные пятна гнева, на скулах вздулись желваки. — Я ведь не смогу порадовать. Опыта у меня нет, да и желания тоже. Только время потеряешь.

Георг пыхтел, судорожно подбирая достойный ответ. Увы, в наших частых перепалках я всегда брала над ним верх, убивая неопровержимой логикой. А потом и вовсе затих — в зал вошел господин Олдбрук.

Лектор поздоровался с учениками, поправил очки на переносице, прищурился и медленно обвел взглядом аудиторию.

— Ну что, кто готов задать первый вопрос?

Ответом была гробовая тишина. Ученики-видящие занимались своими делами — кто рисовал в тетради, кто тихонько шептался, кто вообще прикорнул на парте, уверовав в то, что обязательных лекций уже не будет и слушать Олбрука незачем. В противоположность им, у меня вопросов было предостаточно.

Я подняла руку. Георг выразительно фыркнул, покосившись в мою сторону. Он остался сидеть рядом даже после того, как начались занятия.

— Да, Оливия, — мастер ободряюще улыбнулся. Встав из-за парты, я произнесла громко:

— Поясните, пожалуйста, почему все созданное мастерами разрушается после их смерти.

Села. Надеюсь, мой интерес не посчитают за необычный.

— Ну, во-первых, не все, — хитро усмехнулся старичок, — разрушается лишь то, что создано напрямую из потоков. А, например, если сделать големов и при помощи их вырыть пруд, то пруд останется, а големы падут после смерти создателя.

Я согласно кивнула. Само собой.

— Во-вторых, все просто. Мастер, взаимодействует с потоками не только руками, но и разумом. Сознание фиксирует форму существа или предмета, который он создает. И эта форма держится, пока жив мастер.

Очень хотелось спросить, как именно мастер создает существ и для чего предназначен каждый из цветных лучей в потоке. Но этим любопытством я привлеку лишь ненужное внимание к своей персоне, которого и так с избытком. Жаль, что эта информация отрыта только мастерам.

— Был один случай, — Олдбрук захихикал, — очень давно могущественный мастер умер в своем роскошном замке, полном золота, картин, драгоценной мебели и ковров. И после его смерти родственники, стоящие у его постели, упали с высоты второго этажа и поломали ноги, так как замок и все, что в нем было, растворился прямо в воздухе. Поэтому с тех пор существуют негласные правила для мастеров. Думаю, могу вам их озвучить. — Лектор на минуту замолчал, обводя взглядом зал. — Нельзя напрямую создавать дома, мосты, переправы, и все, что может разрушиться, причинить вред людям после смерти мастера. Не создавать еду…

— Почему? — вскинул руку Мартин.

— Потому что неизвестно, как отреагирует организм человека после смерти мастера, создавшего блюдо. Вдруг органы, клетки, кровь и так далее, что получили питание от этой еды, тоже разрушатся? Проверить сложно, поэтому решили не рисковать.

Я прикрыла глаза от зависти. Счастливчики, могут даже еду делать. Я же так и не смогла создать даже малюсенькую чашку или тарелку. Все, что делала — работала уже с реально существующими вещами. И вдруг мне пришла в голову мысль — это что, после моей смерти фундамент нашего замка придет в негодность?

— А как же лечение? — задала вопрос я, испугавшись за слуг. Конечно, умирать я не собиралась, но вдруг… — После смерти мастера, который лечил, человек опять заболеет?

— Нет, — усмехнулся Олдбрук, — лечение — это приведение организма в его первоначальное здоровое состояние. Это состояние не является измененным, оно привычно для тела. Зеленый луч не может сделать человека красивее, выше, шире в плечах, поменять цвет волос или глаз. Он лишь восстанавливает то, что было заложено в человеке изначально.

— Ясно, — пробормотала я, облегченно выдохнув.

Преподавателя отвлек Мартин, а я перевела подозрительный взгляд на Георга. За время, пока лектор отвечал на мой вопрос, тот умудрился придвинуться вплотную и положить руку в непосредственной близости от моего бедра. Парень двусмысленно усмехнулся и накрыл ладонью мою коленку. Я не стала миндальничать. Если он думает, что меня остановит лекция или его наследный статус… Схватила со стола карандаш и воткнула ему в ладонь. Георг не удержался от вскрика.

— Что-то случилось, Георг? — поднял брови Олдбрук. Перевел взгляд на меня: — Оливия?

— Ничего, извините, — улыбнулась я.

— Ничего, — выдавил из себя наследник. Потер руку и немного отсел.

Да когда же ему надоест?!

Следующей за лекцией по истории в расписании стояли практические занятия по математике. Мы высчитывали расстояния, углы наклона, сечение плоскостей и прочее. Экзаменов в Академии не было. Никому не было никакого дела до того, как хорошо будут выполнять свою работу видящие. Если плохо — то им просто не будут платить вознаграждение за каждый найденный поток, а это львиная доля жалования. Бедняки старались, аристократы не особо. Мастерам было сложнее. Сам император проверяет их знания и умения работать с потоками, чтобы потом выделить им или провинцию, или оставить в столице при дворе.

После практики нас ждали уроки физкультуры и верховой езды. Увы, мы не мастера, не сможем сделать себе летающую повозку или удобного голема для езды. Приходилось тренироваться на обычных лошадях, гонять по полосе препятствий, имитирующей лес, топь, горы.

Я всегда старалась оттянуть приход в комнату как можно дольше. Гуляла в парке, сидела до позднего вечера в библиотеке, читая все, что только под руку попадалось, надеясь найти хоть что-то, что поможет в изучении потоков. Но пока мне выдавали лишь книги, которые были в свободном доступе. Сегодня я решила взять заметки о прошлой магической войне, написанные генералом Людвигом Ламаром Первым. По крайней мере, там были описания големов.

Големами называли абсолютно всех магических существ. И животных, и людей. Мастера делали их себе в помощь. Многие маги вообще слуг не заводили — големы убирались в доме, готовили, охраняли, работали в саду и прочее. Лошади, которым не нужны ни пища, ни отдых, возили мастеров по провинциям, были даже случаи, что мастера летали на созданных ими крылатых существах.

Вот бы увидеть хоть одним глазком.

Мне всегда было интересно, как им в голову вкладывают сознание. Умеют ли они разговаривать, читать, писать, или тупо выполняют команды.

Вдруг на стол передо мной упала тень. «Опять Георг», — уныло подумала я, но сразу же успокоилась — тень была мощнее и выше.

— Интересуешься магическими войнами? — сзади раздался тихий вкрадчивый голос любимого бастарда императора.

— Нет, — ответила ровно, унимая колотящееся сердце, — интересуюсь големами.

Кристан обошел стол и уселся напротив, вальяжно откидываясь в кресле, переплетая руки на груди. Расслабленный, спокойный, самоуверенный. Я опустила голову, уткнувшись в книгу, но пред глазами еще некоторое время стояло его лицо. Широкие брови, высокий лоб, идеально ровный нос и смуглая золотистая кожа без единого изъяна. Черные гладкие волосы собраны в низкий хвост. Очень привлекательный юноша. Через десяток лет он заматереет, еще шире раздастся в плечах, и превратится в великолепного мужчину, которым будут восторгаться все женщины империи. Впрочем, как и его отцом сейчас.

Слышала от девчонок, что первому сыну императора недавно исполнилось двадцать, значит, он старше Георга и мой почти ровесник, ведь мне двадцать исполнится через два месяца. А значит, поступил в Академию на год позже положенного. Думаю, ему и штраф платить не пришлось, а если и пришлось. Что ему эта сотня золотых?

Кристан лениво произнес:

— И зачем тебе големы? Ты же видящая.

— Видящая — это что, синоним дурочки? — процедила сквозь зубы, не удержавшись от ехидства.

Кто бы знал, как мне надоело слушать о приуменьшении значимости самых слабых магов в империи. Например, в книге генерала Ламара видящие стояли на передовой, так как лишь они могли видеть врага. И погибали первыми.

Некоторое время подумала и добавила примирительно:

— Забавные создания. Взглянуть бы хоть одним глазком.

Пусть списывает мой интерес на извечное женское любопытство.

— Ты жила в таком захолустье, где не было ни одного созданного? И ни разу не была в столице? Они же там по улицам ходят наравне с людьми. Откуда ты, детка?

Ага. Так сразу я и раскололась.

— Ты прав, именно в таком, — ответила холодно, не поднимая глаз. Пусть не думает, что я по щелчку пальцев стану о себе рассказывать. Где живу, кто родители, и так далее. Эта информация конфиденциальна. Знает ее лишь ректор.

На самом деле големов я видела, издалека, когда садилась в поезд. Поезда в империи выглядят, как вагончики с двадцатью сидениями внутри, едущие по рельсам. А тянут состав десяток големов-лошадей, созданных специально для этого. Здоровые, мощные, неутомимые, они знают лишь две команды — вперед и стоп. Управлять ими могут обычные люди. Когда мастер, создавший голема, умирает, их меняют на других. И так далее. А рельсы для того, чтобы вагончики случайно не перевернулись, если поезд останется без движущей силы — он просто будет катиться вперед пока не остановится.

Я опаздывала, поэтому быстро заскочила в свой вагон, оставив более пристальное внимание искусственным лошадкам на потом. Но, когда приехала в столицу, вышла из вагона и добралась до головы состава, увидела лишь пыль — големов спешно уводили на другие пути.

За столом повисло молчание. Я упрямо не поднимала голову, а Кристан не собирался уходить. Сидел и, не таясь, нагло рассматривал меня в упор. Я чувствовала его изучающий взгляд кожей. Буквы расплывались перед глазами, содержимое книги ускользало, я перечитывала один и тот же абзац уже три раза подряд. Вблизи наша необычная связь вела себя странно. Даже не смотря на парня, я точно знала, что он делает и в какой позе пребывает.

— Приходи на тренировочные занятия для мастеров, я согласую с учителем, — произнес он, в конце концов. — Увидишь своих любимых големов. И не только.

— Спасибо, обойдусь.

И опять молчание. Минут через пятнадцать-двадцать, из-за волнения я потерялась во времени, Кристан встал, обошел стол, остановился за моей спиной и насмешливо прошептал в висок, обдавая теплым дыханием щеку:

— Было приятно пообщаться, Оливия.

Выпрямился и вышел из библиотеки. Я растерянно оглядела зал. Большинство учеников, так же как и я, пребывали в ступоре. Кто смотрел на меня, кто на закрытую за Кристаном дверь. Что это было? Я ни разу за год не видела, чтобы старший принц к кому-нибудь из видящих проявлял интерес. Он вел себя со всеми сдержанно и холодно, словно это он наследник престола, а не Георг. Не выпячивал свое происхождение, но и не скрывал его, как я.

Девушки-видящие поначалу заигрывали с ним. Но после нескольких резких отповедей перестали, опасаясь даже подходить близко. Если у него кто-то и был, то из мастеров. Те держались обособленно, общались лишь друг с другом. Даже Георг их не цеплял.

Вдруг я вспомнила вчерашний ночной разговор. Кристан спрашивал, не исток ли я? Догадался или проверял? Спину прошиб холодный пот. Нет, невозможно. Иначе, гвардейцы императора были бы уже здесь. Великие пряхи, дайте мне доучиться и уехать домой!