Осколки

Александра Маркова, 2020

Никто не идеален. У каждого в шкафу спрятаны скелеты и страшные тайны, которыми никто не готов делиться. После смерти отца Женя жила, словно в тумане, плывя по жизни, как по реке забвения. Она не искала любви, не искала жалости и не собиралась открывать ничьих секретов.Но они нашли ее сами, застав врасплох. И любимый не тот, кем кажется, и отец не там, где должен быть.Ей 18, скоро… Пора взрослеть!

Глава 5

Алина стояла у окна темной кухни, сжимая в своей руке бокал полный рубинового вина. Она видела, как подъехала его машина, как он вышел из нее, нажав на брелок. Автомобиль моргнул фарами, издав громкий писк, такой, что даже тройные стекла не помешали ему достичь ее ушей.

Он шел к подъезду. Медленно. Не торопясь. А она следила за ним, отпивая из бокала янтарной жидкости, оставаясь спокойной с виду, но внутри у нее уже загоралось пламя.

Когда за дверью послышался легкий звонок лифта, она вышла из кухни и, прислонившись спиной к стене, стала ждать его появления. Скрежет ключа в дверном замке, легкий скрип открывающейся двери, щелчок выключателя. Свет, вспыхнув внезапно, слегка ослепил ее, и заставил зажмуриться, но лишь на мгновение.

— Где ты был? — спросила она ледяным голосом, когда смогла рассмотреть мужа в узкой прихожей.

— Работал, — ответил он, не глядя на нее.

— Так много работал, что забыл о дне рождения нашей дочери? — ее голос все еще был ледяным, но в нем уже слышались грустные, плаксивые нотки.

— У нас нет дочери, — спокойно ответил он, вставая с пуфика и засовывая ноги в теплые домашние тапки.

— Нет дочери? — голос Алины стал на тон выше, не предвещая ничего хорошего для Павла, — Как ты можешь так говорить?

Он, наконец, собрался с силами и поднял глаза на жену. Она стояла, прислонившись спиной к стене, сжимая в руке бокал вина. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения, а лицо отражало все многолетнее горе, с лихвой приправленное мгновенно вспыхнувшей злостью.

— Наша дочь, — Павел смотрел ей прямо в глаза, — Умерла пятнадцать лет назад. И то, что тебе нравиться таскать с собой ее труп, не значит, что я должен делать то же самое.

Злость перевесила на этой чаше весов, и бокал, сверкая в воздухе кроваво-красными каплями, вырвался из руки и полетел прямо в голову мужу, стоящему напротив. Ему удалось увернуться. Хрусталь встретился с дверью, и, издав свою последнюю звонкую песнь, рассыпался по полу миллионами осколков.

— Ненавижу тебя! — выкрикнула Алина, и слезы, душившие ее все это время, выплеснулись наружу бурным потоком.

Алина сползла по стене, закрыла лицо руками и громко зарыдала. Она хотела, она ждала, что он подойдет к ней, сядет рядом, обнимет за плечи, поцелует в макушку и прошепчет «Прости». Он делал так всегда. Был рядом, когда ей было плохо, бросал все дела и мчался через весь город, чтобы утешить, прижать к себе, спасти. Но не в этот раз.

— Я в этом больше не участвую, — сказал он тихо и ушел в свою комнату, громко хлопнув дверью.

***

Они начали встречаться, когда были еще совсем молоды. Им было по семнадцать. Они еще учились в школе, когда любовь, возникшая внезапно, закрутила их в своем водовороте. Это было очень сильное чувство, такое, которое не поддается никакой логике, и не приемлет запреты.

Родители Алины были против. Они закрывали девочку дома, увозили из города, иногда даже не пускали в школу. А еще они постоянно, сменяя друг друга посменно, читали ей нотации. Девочка из хорошей образованной семьи не должна была дружить с таким, как Павел, «плебеем и бездарем».

По мнению ее мамы, Алина должна была учиться, окончить школу, институт, встать на ноги и только потом найти себе мужчину своего уровня. Но, чем больше они говорили, что Павел Алине не пара, тем больше девушка была уверена в том, что они ошибаются. Что ей виднее, и она точно знает, кто нужен ей сейчас. А что будет потом, ее интересовало мало.

Она сбегала из дома, бросалась в объятия любимого без оглядки, ныряла в этот омут с головой. И чем больше ей чинили препятствий, тем сильнее была ее любовь, ее жажда вкусить запретный плод.

В результате ее безрассудства случилось то, чего так боялась ее мама. Алине едва исполнилось восемнадцать, когда она поняла, что беременна. Над головой навис колокол правосудия, и ужас оттого, что это никак нельзя изменить. Она боялась сказать Павлу, боялась сказать маме, даже подруги долго оставались в неведении, пока, наконец, не настало такое время, когда скрывать интересное положение стало невозможно.

Первой заметила мама. Она подозревала и раньше, но Алине удавалось ее обмануть, запутать, отвести взгляд.

«Съела что-то не то»

«Укачало»

«Просто поправилась»

Мама щурилась, но верила, ведь ей тоже не хотелось услышать от дочери это страшное слово. Но, мама, есть мама. И однажды она зашла в комнату к дочери и, сев напротив, серьезно спросила:

— Алина, ты беременна?

— Да, — ответила девушка, закусив губу.

Она ожидала скандала, драки возможно, с вырыванием волос сначала и сердечными каплями после. Но мама, на удивление спокойно восприняла информацию.

— Срок?

— Четыре месяца…

— Отец?

— Павел…

— Он знает?

— Нет…

— Надо ему сказать! Сделаешь это сегодня же! — это был приказ, произнесенный ледяным голосом, вполне в духе ее матери, — Отцу я скажу сама! — с этими словами она встала и вышла из комнаты.

А Алина оправилась исполнять поручение. Она дошла до соседнего дома, нырнула в знакомый подъезд, исписанный вдоль и поперек их именами, поднялась на третий этаж и позвонила в звонок. Пульс стучал в висках, сердце колотилось где-то в районе пупка, и живот сводило спазмом, сковывая мышцы тугим узлом.

Дверь открыл Пашка.

— Надо поговорить, — сказала Алина осипшим голосом, — Выйди.

— Ща, — ответил он и, быстро сунув босые ноги в шлепки, вышел на площадку, — Че? — спросил он, захлопывая за собой дверь, приближаясь ближе к девушке, прижимая ее к стене, и почти касаясь своими губами ее губ.

— Я беременна, — выдохнула она ему прямо в рот.

— Че? — он отскочил от нее, словно от прокаженной, — Как так?

— А вот так, — ответила она, сощурившись.

Злость всегда помогала ей справляться со сложными ситуациями. А его первая реакция ничего, кроме злости, у нее не вызывала.

— И че делать будем?

— А делать что-то поздно…, — процедила она сквозь зубы.

— Ну, в смысле, поздно? — Пашка раскраснелся, словно вареный рак, и нелепо запустив пятерню в свою шевелюру, почесывал затылок, — Жениться же теперь надо…

— Это еще зачем? — вспыхнула краской Алина, — Я просто так сказала, чтобы ты знал… Не надо жениться!

— Еще как надо! — Павел вдруг стал таким серьезным, каким Алина, пожалуй, его и не видела ни разу, — Ребенок должен расти в полной семье!

— Какая из нас семья? — усмехнулась Алина, — Мы сами еще дети…

— Вообще-то, — Павел недовольно поджал губы, — Уже нет. Я, ведь, тебя… Люблю! — как-то резко выпалил он, — К тому же, мне тут повестка пришла в армию…, — он выудил из кармана клочок мятой бумаги, — Так что, мне либо в ЗАГС, либо топтать плац.

— Ну, ладно, — Алина покорно согласилась идти с Пашкой под венец, там более, что он дал ей отличный, можно даже сказать, благородный повод, помимо беременности — спасение любимого от воинской повинности, — Моя мама в курсе. Кто скажет твоей?

— Пошли вместе?! — пожал плечами он.

Похоже было, что этот пункт его беспокоил меньше всего.

***

Несмотря на то, что жених считался для Алины неподходящей партией, и долгой счастливой жизни молодым родители невесты не пророчили, свадьбу закатили «от земли до звезд». Ну, а Пашка, в итоге, оказался не таким уж и плохим зятем.

Конечно, все вокруг понимали, что парень вытащил счастливый билет, но им хватало такта не высказываться по этому поводу. Это был не их выбор. И все, что им оставалось — только смириться с выбором дочери.

Через пять месяцев после свадьбы на свет появилась малышка Стелла, и все семейство закрутилось вокруг этого нового человечка. Бабушки и дедушки во внучке души не чаяли, наряжали, баловали, даже ругались, кто сегодня с малышкой гулять будет, кто купать, кто кормить.

А Алина училась, усиленно грызла гранит науки, постигая профессию и теряя драгоценное время. И Павел учился. Его удалось пристроить в довольно неплохой институт, по блату, и он старательно отрабатывал потраченные на него средства, работая на фирме тестя.

И однажды учеба закончилась. На лицах плясали счастливые улыбки, в руках дипломы, в сердце свобода. Алина забрала свою дочь у бабушек и несколько месяцев никого к ней не подпускала, пытаясь восполнить время, которое упустила.

Но время уходит безвозвратно и его никому не дано повернуть вспять. Внезапно появившаяся болезнь стала съедать малышку изнутри.

Больше года Алина провела в больнице, борясь за ее жизнь, благодаря бога за каждое мгновение проведенное рядом и моля его дать ей еще немного времени, совсем чуть-чуть… И Павел был рядом, все это время он стоял за ее спиной и молился вместе с ней, просил, умолял, торговался, предлагая себя взамен.

Но судьба была непреклонна. И когда Стелла ушла, с ней вместе, крепко держась за руки, ушла и его жена. Ее тело все еще было здесь, оно дышало, разговаривало, питалось, но это уже была не она, только легкая тень, отдалено напоминающая Алину.

Она иногда вела себя совсем как человек, могла накричать, зарыдать, воспылать страстью. Но, все же, большую часть времени, это была лишь пустая оболочка, красивая женщина с каменным сердцем и ничего не выражающим взглядом.

Пятнадцать лет он, молча, ждал, что его Алина вернется к нему. Они пролетели, как один миг. И теперь из зеркала на него смотрел мужчина, виски которого подернулись раньше времени сединой, а в глазах давно поселилась тоска.

Он больше не мог так жить… Не хотел… Душа требовала движения, адреналина, жизни! И это все ему обещали зеленые глаза Женьки, и чем больше он думал о них, тем сильнее ему казалось, что это действительно так.