Украденный сон

Александра Маринина, 1994

Выстрелы прозвучали одновременно. Ларцев рухнул как подкошенный, а Олег стал медленно оседать, привалившись к дверному косяку. Наталья Евгеньевна едва успела осознать случившееся, как раздался звонок в дверь. Послышались голоса: «Откройте, милиция!» Почему они здесь? Неужели Олежка? Где-то ошибся, прокололся, заставил себя подозревать и притащил за собой «хвост»? Олежка, сынок, как же ты так! Ей хотелось кричать. Она слишком часто видела смерть и как врач, и как охотница. Олег был мертв, никаких сомнений.

Глава пятая

Сидя на утреннем совещании у Гордеева, Настя исподволь разглядывала своих товарищей по работе, снова и снова возвращаясь к мысли: который из них? Одних она знала лучше, других — хуже, но ни в ком не подозревала обманщика и предателя.

Миша Доценко. Самый молодой из гордеевских сыщиков, высокий, черноглазый. Иногда бывает умопомрачительно наивен и трогателен, а иногда поражает трезвостью ума и профессиональной хваткой. Всегда элегантно одет, с иголочки, начищен, наглажен. Наверное, на одежду уходит вся его зарплата. Но разве это порок — хорошо одеваться? На чем можно Мишу зацепить?

На деньгах? Да, наверное. Или на женщине. Хотя он холостяк, так что шантажировать его нечем, разве что ее; если она замужем.

Юра Коротков. Живет с женой, сыном и парализованной после инсульта тещей в крохотной двухкомнатной квартирке. Много лет стоял в очереди на жилье, да так и не достоялся. Теперь государственное строительство свернуто, а на то, чтобы купить квартиру, милицейской зарплаты не хватит никогда. Настя очень дружна с ним, всегда в курсе его амурных дел, маленьких побед и маленьких трагедий. Коротков плачется ей в жилетку, а она его утешает и дает мудрые советы, которые в основном сводятся к тому, чтобы, не дай Бог, не причинить вреда семье. Последние полтора года у Юры стабильный роман с женщиной, которая проходила свидетельницей по делу об убийстве. Влюбчивый, быстро загорающийся и мгновенно остывающий, он побил собственный рекорд постоянства в этом романе. У его возлюбленной росли двое сыновей, и Юра твердо решил дождаться, пока дети вырастут, и жениться на ней. Нужны ли ему деньги? Нужны, и много. Значит ли это, что он пойдет на предательство?

Коля Селуянов, один из самых опытных сотрудников в их отделе, шутник, балагур, любитель розыгрышей, подчас грубоватых. Но моментально может перестроиться, стать серьезным, кинуться на помощь, чего бы ему это ни стоило. Коля разведен, жена не выдержала его несносного характера в сочетании с ненормированным рабочим днем, забрала детей и уехала с новым мужем в Воронеж. Настя знала, что иногда, нахально обманывая начальство и делая вид, что работает, Коля летал в Воронеж, чтобы провести с детьми несколько часов и в тот же вечер вернуться обратно. После каждой такой поездки он напивался в доску и два-три дня ходил смурной и подавленный.

Он? А вдруг эти его отлучки связаны с выполнением чьих-то заданий, а вовсе не с желанием навестить детей?

Игорь Лесников, признанный красавец, по которому сохнут все молодые женщины Петровки, 38. В отличие от Селуянова, смешливого и распахнутого навстречу любому, Игорь редко улыбается, замкнут и всегда очень серьезен, даже нелюдим. Настя совсем ничего не знала о его семейной жизни, кроме того, что женат он во второй раз и недавно стал отцом. Не он ли — темная лошадка? Его можно было бы взять на честолюбии, на продвижении по служебной лестнице…

Ее невеселые размышления были прерваны начальником.

— Каменская, я к тебе обращаюсь. Проснись.

— Слушаю вас, Виктор Алексеевич, — вздрогнула Настя.

— Подключай к работе стажера Мещеринова, будешь его наставником. С сегодняшнего дня он поступает в твое распоряжение.

Из противоположного угла комнаты Насте улыбался плечистый светловолосый слушатель Московской школы.

После совещания Настя привела Мещеринова в свой кабинет.

— Занимайте свободный стол, Олег, это будет ваше место на ближайший месяц. Меня можете называть просто Настей.

— А как вы будете меня учить? Как в школе?

Настя неопределенно пожала плечами.

— Я не очень хорошо представляю себе, как учат в вашей школе. Не исключено, что вам не понравится мой метод. Тогда попроситесь к кому-нибудь другому. Для начала проверим, умеете ли вы мыслить в двоичной системе.

— Это как? — нахмурился стажер.

— Я задумываю слово. Ну, например, фамилию всемирно известного киноактера и режиссера. Ваша задача — отгадать, кто что. Вы имеете право задавать мне любые вопросы, но с одним ограничением: вопросы должны быть сформулированы в виде альтернативы, охватывающей все возможные варианты, чтобы я не могла вам ответить"ни то ни другое". Например, вы можете начать с вопроса:"Это мужчина или женщина?"Третьего варианта быть не может. Идея ясна?

— Вроде бы, — неуверенно кивнул Олег.

— Тогда начинайте.

— Это мужчина или женщина?

— Мужчина.

— Его фамилия начинается на гласный или на согласный?

— Хорошо, — похвалила Настя. — На согласный.

Но похвала оказалась преждевременной. Над третьим вопросом Мещеринов задумался надолго. Настя не подгоняла его, молча разбирая за своим столом многочисленные записи и заметки.

— Я не знаю, что дальше, — сказал он наконец.

— Думайте, — не поднимая головы, ответила Настя.

— Но я не понимаю, зачем это нужно. Глупость какая-то. Я думал, вы мне про оперативные комбинации будете рассказывать или поручите что-нибудь…

— Поручу. Может быть. Но сначала мне надо убедиться, что вы умеете соображать. Не обязательно это делать быстро, я и сама медленно думаю.

Усвойте первый урок: когда вы на работе, вы не можете выбирать задачи, которые вам нравятся, и отказываться от решения тех, которые вам не по вкусу. Вы должны быть готовы решать любую логическую задачу, которая возникнет в процессе раскрытия дела. Никто другой за вас этого не сделает. А если вы думаете, что работа сыщика — это только засады и задержания, то мне придется вас разочаровать. Все это бывает уже потом, ближе к концу. А когда перед вами труп человека, неизвестно кем и неизвестно почему убитого, вам ничего и не остается, кроме как напряженно думать, кто и почему мог его убить и как это выяснить и проверить. Так что будьте любезны, придумывайте вопросы до тех пор, пока не решите задачу, тренируйте мышление, а заодно терпение и упорство.

Стажер, нахмурившись, отвернулся к окну. В кабинет заглянул Миша Доценко с дымящейся кружкой в руках.

— Анастасия Павловна, можно я у вас тихонько посижу?

К Лесникову человек пришел, им надо наедине побеседовать, а я только-только чай вскипятил…

— Заходите, Мишенька.

Миша был единственным сыщиком отдела, к которому Настя обращалась на «вы». Это не было признаком особого уважения к старшему лейтенанту Доценко. Просто сам Михаил боготворил Настю, считал ее невероятно умной и называл не иначе как по имени-отчеству. Коля Селуянов даже поговаривал в шутку, что юный симпатяга старлей тайно влюблен в суровую, хладнокровную Каменскую. Конечно же, это было не так, но тем не менее в ответ на"Анастасию Павловну"ей ничего не оставалось, кроме как говорить Мише «вы», дабы соблюсти равновесие и не впадать в менторский тон.

Она быстрым движением убрала со стола записи, памятуя о наставлениях Гордеева и его категорическом требовании ни с кем из сотрудников отдела не обсуждать ход раскрытия убийства Ереминой. Она мирно болтала со своим коллегой о всяких пустяках, жаловалась на то, что старые сапоги протекают, а новые при таком количестве воды и грязи под ногами быстро приобретут нетоварный вид, сетовала на то, что прошли времена, когда в магазинах продавались разноцветные резиновые сапожки, которые сейчас очень бы пригодились, короче,"забивала эфир", чтобы не дать Доценко возможности заговорить о служебных делах.

Через какое-то время Миша ушел, а стажер все сидел молча, так и не придумав третий вопрос. Наконец, он отвернулся от окна и произнес:

— Этот актер родился в Западном полушарии или в Восточном?

"Слава Богу, сдвинулся с места, — с облегчением подумала Настя, которая уже начала было сомневаться в правильности своего выбора, — теперь дело пойдет быстрее".

Дело и вправду пошло легче, и уже через полтора часа мучительных усилий Олег Мещеринов добрался до Чарльза Спенсера Чаплина.

— Переходим на второй уровень сложности. Возьмите бумагу и ручку и записывайте…

Настя продиктовала ему описание довольно обычной ситуации обнаружения трупа в общественном месте.

— Используя двоичный принцип, составьте мне полный перечень версий.

Начать можно с альтернативы"убийца с потерпевшим знаком или не знаком".

Версия"не знаком"распадается на следующие альтернативы:"убийца случайный или заказной", ну и так далее. Понятно? В итоге у вас должна получиться схема, где каждый квадратик, кроме самых последних, делится еще на два. Это вам задание на дом. А сейчас поедем искать и опрашивать вот этих людей.

Настя сунула в сумку длинный список друзей и знакомых Бориса Карташова с указанием их адресов и мест работы. Многие фамилии были помечены крестиком, это означало, что с ними уже побеседовали. Но все равно оставалось еще немало…

Василий Колобов, невысокий, субтильный, со смазливой физиономией и хитрыми глазками, отвечал на вопросы неохотно.

— Какие отношения были у вашей жены Ольги с Викторией Ереминой и ее другом Борисом Карташовым?

— Какие, какие… — пробурчал он. — Нормальные. С Викой они иногда цапались, а с Борькой вроде нет.

— Из-за чего ссорились Ольга и Вика?

— Да кто ж их разберет? Бабы…

— Ольга вам рассказывала о том, что Вика заболела?

— Говорила.

— Припомните, что именно она говорила, как можно точнее.

— Что говорила? Так уж времени сколько прошло, точно я не вспомню.

Вроде крыша у нее поехала, что-то насчет снов… Нет, не помню.

— Постарайтесь вспомнить, когда вы в последний раз видели Еремину или разговаривали с ней.

— Не помню. Давно. Еще тепло было, наверное, в сентябре или в начале октября.

— А как вы запомнили, что было тепло?

— На ней шикарный костюм был. Она пришла к Лельке, а я как раз уходить собрался, в прихожей и столкнулись. Вика была без плаща, в одном костюме, значит, тепло было.

— Может быть, ее привезли на машине, потому она была без плаща?

— Может быть, — Колобов неопределенно хмыкнул. — С этой шлюхой все может быть.

— Вы назвали Еремину шлюхой. Вы не одобряли ее поведение?

— Да мне-то какое дело? Лишь бы не мешала.

— А Еремина вам мешала?

— С чего вы взяли?

— И все-таки, как вы лично относились к ней?

Опять неопределенное хмыканье и пожимание плечами. Нет, Василий Колобов явно не был тем свидетелем, о каком можно только мечтать. Работал он продавцом в круглосуточном коммерческом киоске на Савеловском вокзале, сутки трудился — сутки отдыхал.

— Скажите, Вика никогда не приходила к вам на вокзал?

Вопрос этот Колобову явно не понравился. Ухмылка исчезла, он набычился и стал отвечать сквозь зубы.

— А чего ей там делать?

— Я не спрашиваю вас, что ей там было нужно, я спрашиваю, не видели ли вы когда-нибудь Викторию Еремину на Савеловском вокзале. И если видели, то когда, с кем она была, подходила ли к вашему киоску и что при этом говорила. Вопрос понятен?

— Не было ее там. Ни разу не видел.

— А вы никогда не приходили к ней на работу?

— Зачем? Чего я там забыл? Я и знать не знаю, где она работала.

И так без конца — "не знаю, не помню, не был, не видел…".

— Когда вы узнали, что Еремина исчезла?

— Лелька сказала… в конце октября, что ли. Вроде того.

— Что конкретно она вам сказала?

— Что Борька Вику разыскивает, она на работу не ходит и дома ее нет.

— В тот период ваша жена никуда не уезжала из дома? В другой город или просто к подруге на несколько дней?

— Вроде нет.

— Вроде? Вы обычно бываете в курсе, где находится Ольга?

— Обычно — нет. Меня сутками дома не бывает. Я через день работаю, так что…

— А в те дни, когда вы не работаете?

— Тоже дома не сижу. И Ольгу не проверяю. Главное — чтобы в доме было чисто и еда приготовлена. Остальное — не мое дело.

— Она же ваша жена. Неужели вам безразлично, где она бывает и что делает?

— Почему безразлично?

— Вы, по-моему, сами так сказали.

— А по-моему, я так не говорил.

— Вы сами в конце октября никуда не уезжали?

— Нет.

— Все время работали через сутки?

— Все время.

— Придется съездить на вокзал, поспрашивать у местной торговой публики об этом Колобове, — задумчиво сказала Настя. — Что-то он задергался, когда его спросили, не видел ли он Вику на вокзале. Один человек едет на Савеловский, другой — к Ольге Колобовой. Быстренько.

— Да сколько же можно! — жалобно причитала Колобова, прехорошенькая пухленькая блондинка с огромными серыми глазищами, пышным бюстом и изящными ногами. Пытаясь создать видимость тонкой талии и стройных бедер, она носила слишком узкие джинсы и слишком свободный пуловер. Даже разговаривая с представителями уголовного розыска, она не потрудилась вынуть изо рта жевательную резинку, из-за чего ее речь, и без того медленная, с тягучими гласными, казалась одновременно и детской, и жеманной.

— Вы уже в который раз меня допрашиваете.

— Я вас не допрашиваю. Мы просто побеседуем. Скажите, Ольга, почему вы бросили работу и сидите дома?

— Вася настоял. Ему домработница нужна, а не жена. А мне так даже лучше дома быть, чем стены штукатурить.

— И вам не скучно?

— Не-а, не скучно. Наоборот, хорошо. У меня раньше никогда своего дома не было, сначала детдом, интернат, потом общага, зато теперь я целый день убираюсь, полы намываю, пыль протираю, ванну надраиваю. Готовлю тоже с удовольствием.

— Для чего же так стараться, если муж работает через сутки, а в свободные дни тоже дома не сидит?

— Для себя стараюсь. Я прямо балдею от этого. Вам не понять.

— А готовите для кого? Тоже для себя?

— Тоже. Хватит с меня детдомовской баланды. И потом, Василий любит гостей приводить, и всегда без предупреждения, прямо как будто нарочно делает. Если в доме накормить нечем — скандал. Так что я постоянно нахожусь в боевой готовности.

— Бывает, что он приводит гостей, а вас нет дома?

— Часто бывает. Я же не пришпиленная к этой хате, а он заранее не говорит, когда придет и с кем.

Конец ознакомительного фрагмента.