Отдаленные последствия. Том 1

Александра Маринина, 2021

Вы когда-нибудь слышали о термине «рикошетные жертвы»? Нет, это вовсе не те, в кого срикошетила пуля. Так называют ближайшее окружение пострадавшего. Членов семей погибших, мужей изнасилованных женщин, родителей попавших под машину детей… Тех, кто часто страдает почти так же, как и сама жертва трагедии… В Москве объявился серийный убийца. С чудовищной силой неизвестный сворачивает шейные позвонки одиноким прохожим и оставляет на их телах короткие записки: «Моему Учителю». Что хочет сказать он миру своими посланиями? Это лютый маньяк, одержимый безумной идеей? Или члены кровавой секты совершают ритуальные жертвоприношения? А может, обычные заказные убийства, хитро замаскированные под выходки сумасшедшего? Найти ответы предстоит лучшим сотрудникам «убойного отдела» МУРа – Зарубину, Сташису и Дзюбе. Начальство давит, дело засекречено, времени на раскрытие почти нет, и если бы не помощь легендарной Анастасии Каменской… Впрочем, зацепка у следствия появилась: все убитые когда-то совершили грубые ДТП с человеческими жертвами, но так и не понесли заслуженного наказания. Не зря же говорят, что у каждого поступка в жизни всегда бывают последствия. Возможно, смерть лихачей – одно из них?

Каменская

Бурный финал, мощные повторяющиеся оркестровые аккорды.

— Как видим, ничем хорошим эта романтическая история не кончилась, — произнесла с улыбкой Анастасия Каменская. — Какие у вас будут варианты?

Учащиеся детской музыкальной школы сидели за столами, составленными в виде буквы П, а Настя находилась в пространстве между ножками этой буквы, которое она про себя называла «патио», внутренним двориком. Ну а что? Похоже, просто один в один. Шестой класс, урок музыкальной литературы. Штатный преподаватель сидит здесь же, у рояля, наблюдает, чтобы педагог-волонтер учила подростков правильно. Тому, чему нужно. Ну и вообще…

Первой подняла руку хорошенькая девочка в модных очках. Если Настя правильно помнит, класс виолончели.

— Он ее убил, да?

— А может, не он ее, а она его, — тут же возмутился паренек-пианист.

Этот мальчик на занятиях у Насти был самым активным и, как ей показалось, лучше и быстрее других улавливал смысл того, что она пыталась им показать. Может, он и не станет великим исполнителем, концертирующим по всему миру, но с аналитическим мышлением у него совершенно точно полный порядок.

— Она со скалы в море бросилась, — подала голос другая девочка, тоже пианистка.

— Или он, а не она, — не уступал паренек. — Почему у вас вечно получается, что если она, то обязательно жертва, а он всегда негодяй? Разве наоборот не бывает?

Штатный преподаватель по имени Лариса Петровна, пожилая седая дама, с трудом подавила смех.

— Других версий нет? — спросила Настя, стараясь сохранять серьезную мину. — Тогда давайте разбираться, кто у нас все-таки умер в финале.

— А как? — спросили ученики почти хором.

— Будем смотреть, кто из двоих сильнее, кто слабее, кто мягкий, а кто агрессивный. Помните то место, где наши герои выясняют отношения?

Судя по выражениям лиц, не больше половины будущих музыкантов понимали, о чем идет речь.

— Вадик Малков, — послышался голос Ларисы Петровны, — говори, я же вижу, что ты помнишь.

Вадик Малков, тот самый толковый мальчик-пианист. У Ларисы Петровны он тоже ходит в отличниках. И даже, наверное, в любимчиках.

Фортепианный концерт Сен-Санса слушали с компьютера, к которому подключены хорошие динамики, но у каждого ведь есть свой телефон или айпад. Вадик быстро нашел в «Ютубе» нужное произведение и после нескольких неудачных попыток отыскал то место в третьей части концерта, которое, по его мнению, походило на диалог, именуемый выяснением отношений.

— Это?

— Совершенно верно, — кивнула Настя. — Итак, мы тебя слушаем. Какие есть идеи?

— Пусть дети еще раз послушают, — вмешалась Лариса Петровна. — Не у всех такая хорошая музыкальная память, как у Малкова.

— Конечно.

Настя включила фрагмент концерта на компьютере. На лице способного мальчика Вадика в первый момент промелькнуло торжество, почти сразу же сменившееся растерянностью: его трактовка не выдерживала никакой критики.

— Нижняя партия сердится, а верхняя оправдывается, — раздался чей-то голос.

— Не, не оправдывается, а успокаивает…

— Да, точняк!

— Или нижняя угрожает и требует, и верхняя просит сжалиться!

— Нижняя точно дядька, здоровенный такой, с басом! Бычок-качок.

Ребята вдруг заговорили наперебой, и Настя поняла, что цель достигнута: каждый из них отчетливо представил, о чем шла речь.

— Ага, здоровенный и злой, он рассердился и грохнул свою возлюбленную!

— А может, он не ее грохнул, а себя, — продолжал сопротивляться Вадик Малков.

Кажется, ему очень хочется сделать из мужчины жертву…

Лариса Петровна выразительно поднесла к глазам руку с часами и посмотрела на Настю. Время урока истекало, пора закругляться.

— Вы пустите меня еще раз в эту группу? — тихо спросила Настя у преподавателя.

— С удовольствием, — улыбнулась Лариса Петровна.

— Значит, я могу дать им домашнее задание?

— Разумеется.

Настя снова вышла во «внутренний дворик» и подняла руку.

— На сегодня мы закончили. Если вам интересно то, чем мы сегодня занимались, то попрошу вас дома еще раз внимательно послушать концерт и подумать, что же все-таки случилось в финале. Юноша убил свою любимую девушку? Или покончил с собой? Или произошло нечто совсем иное?

— И творческую биографию Сен-Санса выучите как следует, — громко добавила Лариса Петровна. — Буду спрашивать. По Франции девятнадцатого века в следующий раз будет последний урок, потом начинаем немецких романтиков, перечень обязательных к прослушиванию произведений посмотрите в методичке.

Юные музыканты мгновенно превратились в самых обычных школяров, радующихся окончанию урока и с шумом и смехом вываливающихся из класса. Настя тоже собралась уходить, но Лариса Петровна ее остановила.

— Анастасия Павловна, задержитесь на пару минут, — произнесла она неожиданно сухим тоном.

Так, понятно. Настя что-то сделала неправильно, и сейчас ее попросят больше не приходить в музыкальную школу. Конечно, не катастрофа, занятия она ведет бесплатно, без всякого договора, всего лишь с милостивого разрешения учебной части, так что заработка не потеряет, но очень неудобно перед Зоей Печерниковой, когда-то учившейся в этой школе, и ее другом-аккомпаниатором, который работает здесь штатным концертмейстером. Они оба так уговаривали сначала Настю, потом руководство школы…

— Вы провели блестящий урок, — начала Лариса Петровна. Говорила она строго, но, как показалось Насте, уже чуть мягче. — Но на вашем месте я была бы осмотрительнее.

— Осмотрительнее в чем?

— В формулировании домашнего задания.

— А что с ним не так? Слишком объемно? Слишком сложно? Или что?

Лариса Петровна с досадой махнула рукой и аккуратно закрыла крышку рояля.

— Это дети, Анастасия Павловна. Ну как же вы не понимаете? Они еще так мало знают, и в особенности о смерти, убийстве, суициде. Вам с высоты вашего жизненного опыта и, простите, вашей прошлой работы кажется, что можно послушать и сразу во всем разобраться. Но им-то! Они полезут в интернет и начнут читать и смотреть всякие ужасы про трупы, про убитых, про самоубийц. И знаете, что будет потом?

Настя пожала плечами. Откуда ей знать? Она впервые в жизни ведет занятия с подростками.

— А потом их родители прибегут к нашему директору с вытаращенными глазами и будут грозить судом за то, что мы заставляем их деток изучать в интернете материалы, не предназначенные для нежного возраста, вот что будет! Еще и журналистов подключат, а то и сразу с полицией явятся.

— Неужели все так ужасно? — удивилась Настя. — Конечно, я в курсе про маркировки «двенадцать плюс», «четырнадцать плюс» и все такое, но мы же здесь говорим об искусстве, о музыке… Детям ведь не запрещают смотреть «Лебединое озеро», а там в финале самое настоящее убийство, Зигфрид убивает Ротбарта, и ничего.

Лариса Петровна вздохнула и мягко улыбнулась Настиному непониманию.

— Я в полной мере разделяю вашу позицию, Анастасия Павловна, дорогая, но не забывайте, что школа, любая школа, имеет дело не только с детьми, но и с их родителями. Воспитывать детей — величайший труд, на который способен далеко не каждый родитель, а иметь такого ребенка, который отвечал бы твоим мечтам и чаяниям, хотят все без исключения. Поэтому, как только с дитятком что-то не так, — сразу начинают искать виноватого. И первыми на очереди стоят школа, учителя, педагоги. Себя никто винить не хочет. Добрая половина родителей, если не больше, следит за тем, что ребенок ищет, смотрит и читает в интернете. И через плечо заглядывают, и историю поисков просматривают. Увидят, что подросток заинтересовался убийствами и суицидами, — сразу в панику: «Почему?! Зачем?!» Подросток честно ответит, что в музыкалке задали. И очень повезет нам с вами, если родитель попытается хотя бы вникнуть в суть задания, но надеяться на это не стоит. С вероятностью девяносто девять с половиной процентов нам всем будут грозить неприятности с полицией, прокуратурой, судами и Роспотребнадзором.

— Я поняла, — виновато пробормотала Настя. — Извините, Лариса Петровна, я об этом не подумала. Моя ошибка. Впредь буду осторожнее, обещаю. Если меня вообще не попросят отсюда после сегодняшнего.

Лариса Петровна в утешительном жесте накрыла Настину руку сухой сильной ладонью.

— Если что — буду вас защищать, как сумею.

— Да что я? — в Настином голосе зазвучало отчаяние. — Пришла и ушла. А вот перед Анатолием Марковичем неудобно, он за меня ходатайствовал, на него все шишки посыплются. И Зою я подвела, выходит, и его.

— Ну, пока еще не подвели, а только, может быть, подведете, — заметила преподаватель музлитературы. — Может быть! Но может и не быть. Во всяком случае, я вас предупредила, и теперь вы станете аккуратнее. Ведь станете?

— Стану, — твердо пообещала Настя.

— А за Зоеньку не волнуйтесь, с нее такого рода неприятности — как с гуся вода, она и в детстве такой была, я ведь ее хорошо помню, — Лариса Петровна тепло и широко улыбнулась. — Очень трудолюбивая девочка с неплохой техникой, но совершенно не умела выражать или передавать чувства. На исполнительской карьере это сразу ставит жирный крест, зато в обычной жизни очень выручает. Ее ругают — а она стоит столбом, ни страха, ни обиды, ни раскаяния — ничего. Такую девочку даже бранить неинтересно, все сразу остывали и умолкали. Подозреваю, что внутри у нее бушевали ураганы, но наружу ни капли не просачивалось. Она и сейчас такая? Не изменилась?

— Совершенно не изменилась, — кивнула Настя. — Молчаливая и закрытая.

Эх, ей бы самой стать такой, как Зоя Печерникова! Чтобы «плюнь в глаза — Божья роса». Невозмутимой. Не делающей трагедии из критического замечания. Но нет, не сложилось.

Настя вышла из школы, села в машину, но, прежде чем ехать, позвонила Зое.

— Не переживайте, — спокойно ответила Печерникова. — Даже если все будет, как Лариса предрекает, это не катастрофа. Маркович и не такое пережил, он еще при советской власти за диссидентство пострадал. А обо мне вообще речи нет.

— Ну как же нет, Зоя? Вы обо мне рассказали Анатолию Марковичу, и если у него из-за меня будут проблемы, то…

— Выбросьте из головы, — коротко и решительно произнесла Зоя. — Я с Марковичем играю со школьных лет, он еще в те годы был единственным, кто мог долго выносить мою игру на скрипке и не беситься. Он мой друг и останется им, что бы ни случилось.

— Мне так неловко… Простите меня.

— Выбросьте из головы, — повторила Зоя.

Насте стало немножко легче, но настроение все равно испортилось. А ведь только сегодня утром все было таким радужным! Стасов отпустил ее на год, на целый длинный прекрасный год, в течение которого Анастасия Каменская собиралась заниматься тем, что ей нравится. Впервые в жизни! Для приработка — читать лекции по судебной статистике, для души — заниматься анализом музыкальных произведений в разных исполнениях. Все складывалось как нельзя лучше: ее, кандидата юридических наук, с удовольствием взяли по трудовому договору вести занятия на курсах повышения квалификации в Правовой академии, а коллега по работе в детективном агентстве, Зоя, рассказала о Настином увлечении своему аккомпаниатору Анатолию Марковичу, который загорелся идеей предложить музыкальной школе, в которой работал, некоторое разнообразие в преподавании. Предстоящий год обещал быть просто чудесным! Восхитительным! И из этого великолепного года прошел всего один месяц, а сколько разных замечательных вещей еще ждет ее впереди!

Одним словом, Настя Каменская была абсолютно счастлива каждый день на протяжении всего последнего месяца. И ей очень хотелось верить, что следующие одиннадцать месяцев окажутся не хуже, а возможно, даже и лучше.

Однако ж вот… «Не имела опыта воспитания собственных детей — нечего было лезть к чужим», — сердито думала Настя. И ведь нельзя сказать, что она в свои пятьдесят девять лет совсем уж оторвана от подросткового мира, во всяком случае, знала о скандалах с сайтами, на которых размещалась информация о разных способах свести счеты с жизнью и которые активно посещали несовершеннолетние. Но разве человек в здравом уме свяжет истории этих скандалов с классической музыкой? То-то и оно. Наверное, ум родителя устроен как-то иначе, а Настя этого не учла, хотя должна была бы, все-таки не первый день на свете живет, много чего повидала. «Ну и фиг с ним, — она внезапно развеселилась. — Ошибки — это тоже опыт, будем его извлекать и становиться мудрее. Выпрут из музыкалки — значит, это совсем не мое. Значит, так и надо».

Она собралась было остановиться у магазина с хорошей кулинарией, чтобы купить готовой еды на два дня, но вовремя одумалась. За лекции по судебной статистике платили куда меньше, чем она зарабатывала в агентстве у Стасова, и Настя еще месяц назад поставила перед собой задачу научиться в целях экономии сносно готовить из дешевых продуктов. Пришла пора отказываться от дорогостоящих привычек. Разница в стоимости между готовыми котлетами и домашними выглядела вроде бы малосущественной, но если позволять себе кулинарию почти каждый день, то за месяц выходило довольно ощутимо. Конечно, когда работаешь с утра до поздней ночи и зачастую в выходные, то время на тот же винегрет выкроить непросто: пока все сваришь, особенно свеклу, да пока все остынет, потом резать мелкими кубиками… Вполне простительно при таких раскладах купить готовые порции и не париться. Но теперь-то времени у Насти достаточно, так что не надо жалобных песен.

Проехав мимо кулинарии, она свернула на перекрестке, выбралась на транспортное кольцо и направилась в «Ашан». Чем крупнее гипермаркет и чем дальше он от центра столицы, тем ниже цены. Теперь приходится тратить куда больше времени и на дорогу, и на покупку продуктов, и на готовку, зато выходит дешевле даже с учетом затрат на бензин. Наверное, это и называется «время — деньги». Обратно пропорциональная зависимость.

Войдя в огромный торговый зал, Настя глубоко вдохнула и резко выдохнула, словно избавляясь от неприятного осадка, оставшегося после разговора с Ларисой Петровной. Что у нее сегодня в плане? Давно известно, что вкусным можно сделать любой продукт, если владеть искусством создания соуса, это основа знаменитой французской кухни. А соус — это травы и приправы, они недороги и расходуются малыми количествами. Из самых дешевых макаронных изделий и круп можно делать множество вкуснейших сытных блюд, если использовать разнообразные соусы, которым Настя Каменская и запланировала посвятить текущую неделю. Она вытащила телефон, просмотрела заметки, которые составила накануне, изучая в интернете огромное количество рецептов, освежила в памяти перечень необходимых продуктов и двинулась в направлении нужных стендов. «И еще шоколадку куплю. С орехами и клюквой», — весело подумала она.