Опасно быть некромантом. Особенно если ты потерял старого друга, а сам оказался в теле подростка, обладающего светлым даром. Но кто сказал, что друга нельзя вернуть, а новое тело не может быть лучше трансформы? Кто угодно, только не я. В отличие от светлых, мэтры не впадают в уныние и не опускают руки, а ищут способы превратить в преимущество даже собственную слабость.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Профессиональный некромант. Мэтр на учебе предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 3
Трудно быть хорошим, когда все вокруг плохо.
Разбудили нас рано — рассвет едва-едва позолотил верхушки жилых башен, как в комнатах адептов прозвучала высокая до ломоты в зубах трель колокольчика.
Выразительно скривившись, я открыл глаза и мрачно уставился на белый потолок. Всегда ненавидел сигнал к побудке, несмотря на то что для юных мэтров он звучал на целых полчаса позже — академия с пониманием относилась к ночному образу жизни моих коллег, поэтому не издевалась над будущими повелителями смерти. А вот про то, что светлым доставалось еще больше, я понятия не имел. До этого конкретного момента. Что, разумеется, не способствовало улучшению настроения и не вызвало у меня ни малейшего энтузиазма.
— Вставай, Гира-аш! — до отвращения бодрым голосом пропел Нич, с размаху плюхнув мне на живот какую-то книжку. — Собирай учебники и тащи свои бренные останки в столовую! Юные адепты должны хорошо питаться, чтобы не выглядеть так, как выглядишь сейчас ты!
Раздраженно отбросив одеяло и уронив его вместе с книгой на пол, я неохотно встал и, кинув быстрый взгляд в зеркало, поморщился: не так уж я страшен по утрам. Чего он напраслину возводит?
Конечно, мослы еще торчали, вышибая жалостливую слезу у неподготовленных зрителей, но я не пренебрегал физическими упражнениями и за последний месяц кое-чего добился. Да и питался не в пример лучше, чем когда находился в неприхотливой трансформе. Другое дело, что все питательные вещества ушли в рост, поэтому я как был тощей глистой, так и остался. А то, что мою кожу теперь от горла до пяток украшала сложная татуировка, похожая на проявление болезненной фантазии безумного художника, было просто жизненной необходимостью.
Да, я прекрасно понимаю, что выглядело это жутко: чудовищное переплетение ломаных линий; дикие узоры, которые словно рисовали дрожащей с перепою рукой; рассеянные по телу кляксы, подозрительно напоминающие потеки крови, которых не было, пожалуй, только на лице… но, во-первых, они были видны не всегда, а во-вторых, в точности повторяли рисунок темных каналов моего тела. К тому же Нич сам предложил использовать для татуировки вытяжку из семян астериса, обладающую слабым магическим фоном. И прекрасно знал, что впитавшийся в кожу состав будет не виден при дневном свете, но зато в отсутствие освещения начнет полыхать желтоватыми огнями, напоминающими свечение гнилушек.
— Свет, — буркнул я, мельком оглядев жутковатое отражение, кажущееся из-за отсутствия пигмента на лице безголовым. Если кто-то встретит этот кошмар на темной улочке, то навсегда останется писающимся в штаны и вздрагивающим от каждого шороха ваулой[4]. Впрочем, свои плюсы тут тоже имелись — если что случится, я всегда смогу использовать эффект неожиданности.
Под потолком послушно зажглось несколько магических светильников, и безголовая жуть из зеркала исчезла, превратившись в обычного рыжеволосого подростка.
Нич, нашедшийся в изголовье моей кровати, гадко хихикнул, а потом шустро перебрался на комод и уже оттуда наставительно заметил:
— Ничего. Главное — не раздеваться в общественных местах и не общаться с женщинами в темных помещениях.
Я мрачно покосился на довольного таракана.
— А я, между прочим, тебе форму почистил! — важно надулся тот.
— Спасибо. Кто бы мог подумать, что за мной будет ухаживать светлый архимаг. Портянки вечером постираешь?
— Болван. Нагадивший на тебя грифон был не простой иллюзией — ректор снабдил его не только заклинанием поиска, но и умением ставить магические метки. Видимую-то ее часть ты вчера благополучно стряхнул, а вот самую важную как раз и не заметил…
— Заметил, — проворчал я, натягивая форму. — Что я, глупее тебя? Просто решил заняться этим с утра.
Нич фыркнул.
— Да тебя поутру не поднять! Чтобы не услышать знаменитый академический колокольчик…
— У нас в башне всегда был колокол. Не чета этому недоразумению.
— Посмотрим, как ты завтра запоешь, — буркнул задетый за живое Нич. — Кстати, ты уже опаздываешь. А если бы я не почистил мантию, тебя бы отыскали в два счета!
— Почему это я опаздываю? — непонимающе обернулся я, натянув брюки до середины бедер.
— Потому что для светлых адептов занятия начинаются раньше, чем для некромантов!
— Да я же только встал! Звонок прозвенел совсем недавно!
— А это был уже второй, — гаденько хихикнул Нич, на всякий случай перепрыгнув на свою постель. — Первый ты благополучно продрых. Так что до начала занятия у тебя осталось примерно… пять минут.
— Что-о?!
— Точнее, уже четыре.
— И ты молчал?!
Нич проворно переметнулся на свою постель, чтобы оказаться от меня как можно дальше, и уже оттуда резонно заметил:
— Ты мне про тайник не сказал. Надо же было вернуть должок?
Глухо ругнувшись, я натянул брюки до конца, торопливо их застегнул, накинул на себя рубашку, подхватил со стула мантию и, цапнув уже собранную сумку с книгами и тетрадками (хоть на это у него ума хватило!), вылетел за дверь.
— Постарайся не убить преподавателей! — вместо напутствия крикнул мне в спину таракан, глумливо ухмыляясь. — И не забудь: обед ровно в полдень в общей столовой!
— Тебя убью вместо преподавателя, — процедил я уже из коридора, который, как и следовало ожидать, был абсолютно пуст. — А потом воскрешу и переселю в тело жирного клопа, которого буду сперва жарить на медленном огне, а затем охлаждать в морозильной комнате до посинения. Говорят, резкие перепады температур закаляют тело, а ты у нас еще слабенький…
Одно хорошо — телепортационная арка никуда не делась и в мгновение ока перенесла меня в учебный корпус, позволив не тратить время на прогулку по улице, как пришлось сделать остальным. Привлечь к себе внимание я не опасался: мастер Лиурой, которого я целый месяц водил за нос, наверняка сообщил о моих талантах в ректорат. В том числе и о том, что я не понаслышке знаком с рунным алфавитом, и о доставшейся мне в наследство коллекции редких книг, где наверняка могут сыскаться полезные заклинания.
Другой вопрос, что у светлых на факультетах очень ревностно относились к соблюдению правил. Нич в свое время такого понарассказывал, что я в какой-то момент твердо уверился: все светлые — ненормальные. Поэтому на урок несся со всех ног, теряя приличествующее мэтру достоинство. Но при этом не отказав себе в удовольствии посмаковать подробности своей страшной мести «фамильяру», посмевшему поставить меня в такое неловкое положение.
В класс я зашел подчеркнуто спокойным шагом, сохраняя на лице невозмутимое выражение. Надменный, ничуть не запыхавшийся, я закрыл за собой дверь ровно в тот момент, как в коридоре прозвенел третий колокольчик, возвещающий о начале занятия.
— Добро пожаловать, — хмыкнул при виде меня поднявшийся из-за стола преподаватель — худощавый, неприятный с виду тип в длинной черной мантии без каких-либо знаков отличия. — Вы очень вовремя, адепт. Еще одна секунда, и мне пришлось бы начинать урок с наказания.
Я огляделся.
Комната оказалась большой — в боевой трансформе мне пришлось бы потратить целых тридцать секунд, чтобы обежать ее по кругу. Но вот обстановка была совершенно незнакомой: раньше учебные классы в обязательном порядке имели столы и скамьи для учеников, пол был ровным, а не поднимающимся по направлению к противоположной от кафедры стене; да и не случалось такого в мое время, чтобы студенты занимали положение выше преподавателя. А тут все обстояло ровным счетом наоборот: почти два десятка стоящих полукругом и узких до неприличия столов, где могла поместиться лишь тетрадка и локти ученика; высокие ступени, взбирающиеся чуть ли не под потолок; длиннющая доска на добрых две трети комнаты; стоящий перед ней такой же длиннющий стол, на котором без помех можно было препарировать двух человек; и какое-то непонятное приспособление перед ним, смутно похожее на трибуну. К которой как раз и подошел совершенно незнакомый мне мастер, с вежливым недоумением уставившись на мое озадаченное лицо.
За партами, как и следовало ожидать, уже сидел первый курс — все двадцать девять человек, среди которых отыскалось аж двадцать три нагло ухмыляющихся рожи и шесть симпатичных девичьих мордашек, насмешливо изучающих мою растерянную физиономию.
Впрочем, меня больше интересовал преподаватель.
Гм. И правда, в первый раз его вижу — тощий, сутулый, с невыразительной физиономией. Надменно выдвинутым вперед подбородком и болезненно выпирающими скулами… занятный тип. Довольно молодой. И он явно не станет моим любимым преподом в академии.
— Проходите, молодой человек, — с издевательской улыбочкой предложил учитель, отвернувшись и демонстративно поправив бумаги на полке своей «трибуны». А потом небрежно добавил: — Мы так долго вас ждали, что от нетерпения чуть не сгрызли себе все ногти на руках.
Ага. Язвим, значит. Пытаемся умничать. Авторитет себе набираем среди малолеток.
Я вежливо улыбнулся.
— Благодарю вас, мастер. Поверьте, я бесконечно сочувствую вашим безвинно пострадавшим рукам, но осмелюсь напомнить, что ногти имеются и на нижних конечностях.
— Как вы сказали? — замер маг, резко подняв голову от бумаг и вперив в меня недобрый взгляд. — Это что, у нас на курсе завелся шутник?
Я удивленно моргнул.
— Ну что вы, мастер. Я вообще шуток не понимаю.
— Ах вот как… — На тонких, кажущихся почти незаметными губах мастера заиграла недобрая улыбка. — Как вас зовут, адепт?
— А вас?
Преподаватель удивленно дрогнул и, чуть сузив глаза, по слогам произнес:
— Мое имя — мастер Нарди фон Берден, адепт. Я — ваш преподаватель по основам магического моделирования, а также основам рунной и заклинательной магии.
— Очень приятно. А меня зовут Гираш, и я — ваш новый студент, — бодро отозвался я, в упор не замечая, как постепенно меняется характер улыбки светлого.
— Это ваше полное имя? — почти ласково осведомился он.
— Нет, мастер. Полное звучит так: Вальтиер Сугнар Гираш Невзун. Но я предпочитаю, чтобы меня называли только третьим именем. Оно, на мой неискушенный взгляд, более благозвучное.
Улыбка мастера окончательно увяла, а брови, напротив, сдвинулись к переносице.
— Вы — барон Невзун?
— Совершенно верно, — все так же вежливо согласился я, терпеливо стоя у двери. — В АВМ меня представил наставник — мастер Лиурой. Возможно, вы о нем даже слышали.
У преподавателя в глазах промелькнуло какое-то странное выражение.
— Да, конечно. Кто же не слышал о мастере Лиурое… Значит, вы тот самый барон Невзун?
— А что, нас на самом деле много? — внезапно обеспокоился я. Опля. Неужто кто-то претендует на мое наследство?! — Знаете, в последние два месяца мне только и говорят об отсутствии близких родственников…
— Насчет этого вас не обманули, — задумчиво отозвался маг. — Насколько мне известно, вы — последний представитель своего рода. Однако сложившаяся вокруг вас ситуация выглядит довольно забавно, не находите?
Хм. Ну, в принципе, я и не сомневался, что все, кому надо, уже в курсе. И даже похихикали, узнав, что в исконно темном семействе вдруг появился первый за долгие годы светлый маг.
— Не вижу в этом ничего забавного, мастер.
— Думаю, вы поймете меня позже, — многозначительно улыбнулся мастер Нарди, а затем, видно, почувствовав себя отмщенным, благодушно кивнул. — Проходите, адепт. Не стоит задерживать целый класс, выясняя такие незначительные подробности.
Ха-ха. Это он меня, типа, оскорбить хотел?
Проигнорировав озадаченные взгляды сокурсников и сделав вид, что не понял намека, я красноречиво помялся.
— В чем дело, адепт? — недовольно спросил фон Берден, нахмурив светлые брови еще больше.
Я выждал небольшую паузу, во время которой по группе студентов прошло легкое волнение, а потом преувеличенно громко вздохнул и, оглядев их совсем еще детские мордашки, негромко осведомился:
— Скажите, мастер, а могу ли я сесть не в общем ряду?
— Что? — удивленно моргнул светлый, машинально окинув взглядом немаленькое помещение, где на первых рядах уже не было ни одной свободной скамьи — наивные первокурсники, видимо, решили, что чем ближе к учителю, тем лучше, и, не сговариваясь, скучились вблизи «трибуны».
— Я хотел бы занять отдельное место, — терпеливо повторил я, упрямо топчась у входа. — Если это, конечно, возможно.
Мастер Нарди выразительно обвел правой рукой учебную комнату.
— Здесь полно свободных лавок, адепт.
— Да, вы правы. Но, боюсь, они находятся слишком далеко от вас.
— Да неужели? — насмешливо фыркнул светлый, недвусмысленно покосившись на пустые задние парты. — Настолько далеко, что вам это кажется неприемлемым? Или у вас иная причина находиться к преподавателю как можно ближе?
— У меня редкое заболевание, — я сделал несколько быстрых шагов к «трибуне», одновременно понизив голос до доверительного шепота. — Избирательная глухота называется. По этой причине, сидя вдалеке, я вряд ли смогу уловить все детали вашей познавательной лекции. Нет, если вы запретите, то в последующие два с половиной часа мне придется многократно вас перебивать и переспрашивать, что может нарушить ход ваших мыслей и испортит впечатление от лекции.
Мастер нахмурился.
— Таковы правила, и я не вправе их менять, адепт. Вы можете занять любое понравившееся из оставшихся в аудитории свободных мест, барон.
— Благодарю, этого вполне достаточно, — чинно наклонил голову я и прошествовал к его собственному столу, где осталось одно-единственное на весь класс кресло, не так давно заботливо нагретое для меня светлым. В него-то я и уселся под обалдевшими взглядами сокурсников и под звучное поперхивание такого же обалдевшего преподавателя. После чего демонстративно взвалил на стоящий рядом стол свою немаленькую сумку, привычным жестом сложил руки на груди и приготовился внимать.
— Адепт Невзун! — наконец опомнился мастер. — Что вы себе позволяете?!
Я повернул к нему недоумевающее лицо.
— А что?
— Вы еще спрашиваете?!
— Вы предложили занять любое понравившееся место… и я выбрал это.
— Но оно уже ЗАНЯТО! — рявкнул, не сдержавшись, фон Берден, вперив в меня яростный взгляд.
— Кем же это? — изумился я.
— МНОЙ!
— Так вы ведь стоите на трибуне, — с подкупающей простотой указал я на истинное положение дел и для верности еще хлопнул ресницами. Однако с кресла так и не поднялся. — И будете там находиться вплоть до окончания занятия. Разве нет? Или преподавателям уже разрешается начитывать материал сидя? Насколько я помню, в правилах академии написано, что…
— Я знаю правила, — процедил светлый.
— Очень за вас рад, — вежливо улыбнулся я. — Тогда я думаю, вы согласитесь, что на время урока это место можно считать свободным? И что я ничем не нарушил вашего приказа, а всего лишь воспользовался вашим же любезнейшим предложением? Когда лекция закончится, я с удовольствием уступлю это кресло снова вам.
— Ус-ступите?! — почти прошипел взбешенный маг.
— Конечно! — с воодушевлением подтвердил я и обезоруживающе улыбнулся. — Вы ведь не возьмете свои слова обратно?
У светлого негромко клацнули зубы и изменилось лицо, порадовав меня угрожающе быстро наливающимся румянцем и нездоровой краснотой белков глаз. Пальцы он тоже сжал на полке с бумагами так, что та оглушительно скрипнула. И все это — под моим кристально чистым, абсолютно открытым, полным искреннего участия взглядом, в котором прямо-таки горела уверенность в собственной правоте.
— Х-хорошо… — свистящим шепотом выдавил наконец маг, молча обещая мне страшную расправу. — Сидите, адепт Невзун. Но после окончания урока вы останетесь и перескажете мне содержание этой лекции, понятно?
Все. Я его уже люблю!
Я расплылся в новой улыбке и закивал, как дурной.
— Как скажете. Только давайте уже начнем поскорее, а то вы не успеете изложить материал.
Какое-то время светлый буравил меня бешеным взглядом, но потом резко отвернулся, сжал челюсти так, что на скулах заиграли тугие желваки, и, подняв глаза на притихших адептов, сухо бросил:
— Действительно, начнем…
Закинув ногу на ногу, я блаженно откинулся на спинку честно отвоеванного кресла и прикрыл веки.
Ну что поделаешь? Люблю комфорт. И там, где его можно сохранить, приложу все усилия, чтобы не лишать себя даже крохотного удовольствия. Конечно, отношения с данным конкретным светлым после этого обязательно ухудшатся до состояния «безудержная ненависть», но чем-то приходится жертвовать ради достижения целей. Тем более что данный представитель академии лично мне ничем не интересен.
К тому же сегодня я не выспался, а общаться со злым некромантом — занятие, опасное для здоровья и жизни. Так что, можно сказать, что я добровольно избавляю окружающих от необходимости терпеть многообразные проявления моего гнусного, но изобретательного характера.
— Адепт Невзун? — вдруг подозрительно ласково обратился ко мне мастер Нарди, некстати оторвав от размышлений. — Мне показалось или вы спите на моей лекции?!
Неохотно приоткрыв один глаз и оценив выражение лица светлого, я с укором покачал головой.
— Как вы могли так плохо обо мне подумать? Просто из-за проблем со слухом я крайне плохо воспринимаю зрительную информацию и отвлекаюсь на внешние раздражители. А мне бы не хотелось упустить ни слова из столь безупречно подобранного материала. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания. Продолжайте, мастер, хотелось бы узнать, как вы рассматриваете возможность применения второго закона дуолаттики[5] в отношении развивающегося дара.
— Это весьма сложный и неоднозначный вопрос, — несколько обескураженно ответил маг, не ожидавший отпора. — И на него нет единого ответа. Хотя большинство исследователей сходятся на том, что в отношении к дару законы дуолаттики как раз неприменимы.
— Если верить теории одного известного архимага и считать, что все существующее подчиняется этим законам, то почему именно магический дар стал тем исключением, которое только подтверждает правило?
— Вы знакомы с учением мастера Твишопа, адепт? — задал вопрос в лоб мастер Нарди.
Я улыбнулся.
— У нас богатая семейная библиотека.
— Неужели? И как в таком случае вы могли бы прокомментировать указанное вами противоречие?
— На мой взгляд, оно вполне укладывается в первый закон дуолаттики, мастер, о котором вы только что говорили[6], — вежливо отказался я от обсуждения щекотливой темы.
— Что ж, — я удостоился весьма любопытного взгляда от фон Бердена, — в таком случае, возвращаясь к теме дуолаттики, я должен еще заметить…
Я успокоенно прикрыл веки и отключил слух.
Все. До конца занятия меня вряд ли побеспокоят. А если что, то содержание лекции я и без того знал наизусть — мастер Нарди банально передрал ее с записей моего учителя. Так что я не напрасно его изводил перед началом урока и непременно выясню, почему ректор допускает столь вольное трактование чужих лекций, да еще без ссылок на первоисточник.
Мои размышления прервал тихий скрип открываемой двери.
— Адепты? — внезапно изменился голос лектора, став напряженным и вибрирующим, как натянутая струна.
Я с удивлением приоткрыл глаза и озадаченно уставился на группу адептов, неловко переминающихся в дверях. Один, два, три… хм… да их восемь, оказывается. И все — с черными грифонами на нагрудных знаках.
— Можно, мастер? — робко спросил стоящий первым паренек с решительным лицом самоубийцы.
Мастер Нарди натянуто улыбнулся.
— Конечно. Проходите… коллеги. Мы давно вас ждем.
— Благодарю, — коротко наклонил голову все тот же паренек и, настороженно покосившись на напрягшихся за партами светлых, вошел в аудиторию. А следом за ним, старательно прикрываясь друг дружкой, зашли остальные… все до единого темные, которых зачем-то принесло на урок.
— Устраивайтесь быстрее, мэтры, — поразительно мирно попросил вошедших преподаватель. — Вы и так опоздали, поэтому вникать будете по ходу дела. Если что-то не поймете, подойдете потом — я разъясню.
Дети просочились на верхние ряды скамей, а я чуть с кресла не упал, наблюдая за этим чудом. Нет, я не понял: что делают темные на занятии у светлых?!
— Спокойно, — привлек к себе внимание учеников мастер Нарди и в подтверждение своих слов достал из нагрудного кармана какую-то уставленную печатями бумагу. — Распоряжение ректора: в связи с нехваткой преподавателей ваши курсы будут заниматься вместе. Правда, только на теоретических занятиях. Надеюсь, все меня услышали?
— Да, мастер, — растерянно отозвался класс, и я окончательно выпал в осадок. После чего окинул внимательным взглядом жмущихся друг к другу темных и очень надолго задумался, полностью потеряв нить рассуждений лектора.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Профессиональный некромант. Мэтр на учебе предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
5
Дуолаттика (производное от термина «диалектика») — теория, рассматривающая все существующее в мире как результат взаимодействия противоречивых сил, событий и пр., и считающая всякое движение результатом взаимодействия этих элементов. Второй ее закон говорит о закономерности перехода количества в качество.