Профессиональный некромант. Мэтр на свободе

Александра Лисина, 2017

Что может быть необычного в очередном наборе студентов в Академию всеобщей магии? Пожалуй, ничего, если не считать, что туда «случайно» зачислили опытного некроманта и его таракана-фамильяра, в теле которого заперт дух светлого архимага. Устоит ли академия с такими новичками? Впрочем, это уже не важно: ведь они, как правильно заметил некромант, сами напросились.

Глава 1

Время от времени нужно совершать поступки, которых от тебя не ждут. Пусть враги перемрут от удивления.

Мэтр Валоор да Шеруг ван Иммогор

Я шел по Тисре и мысленно поражался: надо же, полвека прошло, а в столице почти ничего не изменилось! Все те же узкие улочки, на которых едва-едва могут разминуться двое человек; глухие подворотни, куда даже при свете дня не заманишь городскую стражу; разбитые фонари на окраинах, буравящие спину внимательные взгляды из-за занавесок; и огромные, разбросанные чуть ли не в каждом углу кучи смердящего мусора, от запаха которых не спасала даже плотная повязка на лице…

При этом чуть поодаль, там, где начинались серебряные и золотые^[2] кварталы, окружающий мир менялся резко и внезапно.

На фонарных столбах откуда ни возьмись появлялись магические светильники. Словно по волшебству, из темноты выплывали аккуратные, свежевыбеленные заборы. Мелькали приветливо распахнутые днем и неплотно закрытые ночью ставни многочисленных лавок. Радовали глаз цветущие лилии на подоконниках. И поражали своей регулярностью чинно вышагивающие патрули на хорошо освещенных улицах, по которым не страшно было пройтись без надежного телохранителя даже после полуночи.

Я всегда любил Тисру именно за это — за двойственность и потрясающую гармонию в каждом ее проявлении. И вернувшись сюда через полвека, был приятно удивлен, что в этом смысле столица ничуть не изменилась.

Я намеренно не заходил в богатые кварталы, предпочитая путешествовать по переулкам с крайне сомнительной репутацией. Ничего опасного в этом не было — соответствующая одежда, зловеще поблескивающие знаки на лице, старательно подведенные угольком веки, расходящаяся во все стороны аура страха, обеспечиваемая древним, но еще исправным амулетом… и пожалуйста: на меня не смеют гавкнуть даже дворовые шавки, а все прохожие загодя прячутся по углам, стараясь не попасться страшному чужаку на глаза.

Нича я сегодня оставил дома — отсыпаться и отъедаться после недавних тревог. Зато горгульи следовали за мной неотступно, пугая прохожих и попутно сжирая всех окрестных крыс. Иногда не брезговали одичавшими кошками. Однажды разинули клювы на какого-то незадачливого воришку, поджидавшего меня за углом. Но тот, к своему счастью, вовремя спохватился и слинял так быстро, что разохотившийся Бескрылый только досадливо каркнул.

Доступ в подвалы Черной башни развязал мне руки: ключ к моей арке позволял без особых усилий открыть портал в любом месте Сазула и близлежащих территорий при условии, что я достоверно знал координаты. А вот обратный телепорт был возможен исключительно в той точке, где открывали первый портал. Правда, стационарные арки в этом плане оказались еще беднее — точки входа и выхода для них устанавливались раз и навсегда, тогда как я мог безнаказанно появляться где и когда угодно, будучи ни в чем не ограниченным.

В таком способе передвижения было лишь одно-единственное но — мои телепорты гораздо сильнее тревожили магический фон, чем стандартные, и поэтому легко отслеживались.

Именно поэтому я выбрал для своего появления окрестности одного крайне малопривлекательного места на улице Жестянщиков. Неподалеку от которого, в одной из охранительных башен на крепостной стене, лет двести назад из-за сбоя в защите произошел спонтанный выброс псевдокхерония^[3].

Осев на крышах близлежащих домов, он превратил их в подобие гигантского накопителя, ежедневно собирающего и медленно рассеивающего в пространстве огромное количество магической энергии. Что сделало район великолепным убежищем не только для нарушивших закон магов и скупщиков краденого, но и для всех криминальных элементов, которые не желали быть обнаруженными с помощью магии.

Естественно, злополучный квартал неоднократно обыскивали, а во времена моей юности даже пытались проводить зачистки, однако видимых результатов городская стража так и не добилась.

Однажды кто-то из королей даже решил снести старые дома вместе с осевшим на них минералом, а потом отстроить квартал заново. Были даже предприняты некоторые шаги по благоустройству района, но потом что-то где-то не срослось, инициатор этой затеи скоропостижно скончался, остальным вежливо намекнули оставить окраины в покое, и благородный проект благополучно стух.

Свои дела в столице я еще не закончил и как раз планировал навестить старого друга. Однако посетившее меня дурное предчувствие, возникшее неподалеку от одного из трактиров, заставило насторожиться. А когда из ближайшей подворотни пахнуло поразительно знакомой, дурной до отвращения силой, замер на месте и машинально потянулся к рукояти ритуального кинжала.

Обнаружив, что на привычном месте его нет, я поморщился и выхватил припрятанный в складках мантии стик. Знаком велел Бескрылому убираться на крышу. Осторожно принюхался. Скривился, уловив в воздухе аромат серы, и со смешанным чувством подумал, что, кажется, маги Тисры совсем обнищали, если позволяют тут хозяйничать демонам.

Правда, судя по слабому аромату и отсутствию трупов на улицах, демон был мелким. Неопытным. Или же сильно ослабленным. И я, хоть и не собирался поначалу туда лезть, заколебался. А когда из подворотни поползли клочья серо-зеленого тумана, от которых буквально несло «чернотой», окончательно передумал: появление тумана означало, что демон не просто слаб, а серьезно ранен. Туман — материальная составляющая его боли, о которую по неосторожности можно пораниться. А значит, у меня появился реальный шанс добыть весьма ценную кровушку, прекрасно подходящую для ряда сложных ритуалов.

Достав на всякий случай ограждающий амулет, я осторожно двинулся в подворотню, аккуратно обходя медленно выплывающие навстречу клубы почти осязаемого тумана.

Ночное зрение практически не спасало — подворотня была затоплена таким плотным мраком, что даже заклятие не помогло его рассеять. А потом я заметил бьющуюся возле кучи ошеломительно смердящего мусора совершенно неописуемую тварь, состоящую, казалось, из одних только щупалец, каждое из которых заканчивалось зубастым ртом, и с огорчением понял, что все-таки вляпался.

Как известно, рвач^[4] — существо стадное и поодиночке никогда не летает. Причем чем меньше размеры тварей, тем в большие стаи они сбиваются. Так что влип я по самое не могу. Причем по собственной инициативе и именно тогда, когда был наиболее уязвим.

А потом неподалеку раздался смех… тихий, издевательский и абсолютно безумный, от которого по коже пробежали ледяные мурашки.

Не медля больше ни мгновения, я активировал амулет и выбросил вперед руку, надеясь, что не опоздал с принятием мер.

С боем добытая еще в незапамятные времена и долго валявшаяся без дела штуковина, которой я просто не мог найти применение, ярко вспыхнула, больно опалив мне кожу на ладони и вынудив прищуриться. Однако то, что я увидел во внезапно осветившейся подворотне, заставило мои волосы встать дыбом, а сердце — предательски пропустить удар. Потому что зрелище стремительно ползущих по стенам, по земле и даже по поверхности мусорной кучи абсолютно безмолвно окружающих меня тварей, каждая из которых была размером с теленка и щерилась сразу несколькими десятками разинутых в предвкушении ртов, было впечатляющим. И познавательным заодно, потому что мое человеческое тело издало подозрительный булькающий звук и чуть не попыталось задать стрекача.

Усилием воли удержав его на месте, я с интересом уставился на ближайшую тварь, оказавшуюся от меня на расстоянии одного прыжка.

Приземистая, уродливая каракатица… вечно жрущая мерзость, чьего чучела мне так не хватало в богатой коллекции… холоднокровная дура, которой не по вкусу пришелся яркий свет и которая поразительно тяжело оторвалась от земли, когда заклятие, предназначенное именно для гостей из чужих миров, мощным ударом отшвырнуло ее куда-то назад.

Я только ухмыльнулся, когда в воздух одна за другой поднялись ее товарки, которым не хватило какого-то мгновения, чтобы накинуться на меня всем скопом. Проводил глазами их разинутые в беззвучном крике рты. Брезгливо отряхнулся, когда от одной из них в мою сторону прилетело несколько капелек слюны, прожегшей каменную стену соседнего дома. Убедился, что поблизости больше никто не прячется, и только тогда позволил амулету угаснуть.

В подворотне наступила оглушительная тишина. И такая непроглядная темень, что я был вынужден зажмуриться, пережидая, пока в глазах перестанут плавать разноцветные круги. Потом помотал головой, с сожалением ощупал еще дымящийся артефакт. Убрал его обратно за пазуху, подул на обожженную ладонь и, дождавшись, когда глаза снова начнут различать предметы, огляделся.

Отлично. Мрак в подворотне слегка рассеялся. Все до единой твари оказались парализованы и примерно полчаса проведут во временном стазисе, оставаясь при этом уязвимыми и беззащитными.

Большинство из них валялось неопрятными кучами прямо на земле в самом конце образованного двумя домами тупика. Несколько рвачей оказались вморожены заклинанием прямо в стену и призывно раскинули свои длинные тяпки в разные стороны, став похожими на пришпиленных бабочек. Одну тварь забросило прямиком на крышу, и теперь ее отростки печально свисали с низко расположенного парапета. А еще троих разложило прямо на мусорной куче, в паре шагов от меня — видимо, это были те, кому досталось от амулета в числе последних и просто не смогло отшвырнуть далеко.

Их-то я, достав из ножен обычный кинжал, добил первыми, чтобы не вздумали раньше времени оживать. Затем, пройдясь между неподвижными телами, методично всадил клинок в каждый выпученный глаз. Умаялся до безобразия, пока добрался до конца тупика. Устал, пока сцеживал в пустую склянку весело пузырящуюся кровь. Вспотел с непривычки. А когда дошел до тех, пришпиленных, с которых рассчитывал без помех содрать еще и шкуру, вдруг услышал в нескольких шагах тихий, совершенно неуместный в данной ситуации смех, и, как ошпаренный, отпрыгнул в сторону. И только после этого осторожно всмотрелся в мусорную кучу, возле которой, наполовину прикрывшись разбитыми деревянными ящиками, кто-то лежал.

Сначала я подумал, что это — человек, потому что силуэт был вполне обычным: две руки, молитвенно сложенных на груди, две ноги, безжизненно раскинутых в стороны, одна голова, обритая налысо и сплошь покрытая сложной татуировкой, из-за которой лица было совершенно не разглядеть. А потом я обратил внимание на украшающие пальцы «человека» когти. Заметил обрывки одежд, из-под которых выглядывала залитая кровью кожа. Рассмотрел наконец широкую рану на животе незнакомца, откуда неопрятным бугром торчали внутренности, и передернулся. После чего снова услышал безумный смешок и окончательно понял, на кого довелось нарваться.

Сами они называли себя насмами. Остальные звали их насмешниками. За необъяснимую привычку смеяться, находясь на пороге смерти, и непонятные обычаи, которые даже мне, некроманту со стажем, казались ненормальными.

У них была своя община, своеобразный кодекс чести, весьма необычные способности и своя собственная вера. Обладая потрясающей живучестью, невероятной скоростью и устойчивостью почти к любой магии, эти люди по праву носили славу лучших наемных убийц на Гинее. При этом покупателя они выбирали сами и сами же предлагали свои услуги. Как правило, тогда, когда заказчик затевал какое-нибудь очень уж хитрое дело или если ему предстояло идти на сумасшедший риск.

Откуда об этом узнавали насмы, никто не знал. О них вообще почти никто и ничего не сумел выяснить. Кроме того, что они всегда держались поблизости от человеческих городов, потребляли неимоверное количество всевозможных эликсиров, неизменно держали свое слово и относились к смерти как к лучшей подруге.

Они словно чуяли (а может, предвидели?) предстоящее дело, каким-то образом разыскивали нужного человека и появлялись ровно в тот момент, когда наниматель уже отчаивался отыскать специалиста нужного профиля. При этом беспрепятственно просачивались через любые щиты и спокойно миновали даже самую сложную магическую защиту. Порой даже встречали будущих заказчиков на пороге их собственных спален и невозмутимо интересовались, не желают ли те предложить им работу.

Иными способами отыскать их было невозможно: насмы всегда приходили сами. И всегда брали за свои услуги одну и ту же цену, которая оставалась неизменной на протяжении многих веков — ровно шестьдесят шесть золотых монет и живой (необязательно здоровый) младенец, который, как говорят, через некоторое время пополнял их ряды.

Как правило, с этой ценой соглашались — сильным мира сего не было нужды переживать из-за смешной суммы и выкупленного за гроши у каких-нибудь бедняков ребенка. Тем более что насмы охотно забирали и мальчиков, и девочек, и не предъявляли претензий к качеству «товара»: ребенок просто должен был быть живым и суметь выдержать один переход через портал.

Правда, я думал, что после войны гильдий, в которой, насколько мне было известно, они тоже успели поучаствовать, насмов почти не осталось. Однако, как выяснилось, я ошибся и теперь мог вдоволь любоваться представителем этого необычного народа, который недвижимой колодой валялся на куче мусора и изучал меня с издевательской усмешкой на бескровных губах.

С сожалением отказавшись от мысли забрать с собой труп, я попятился, не отрывая взгляда от умирающего. Жажда экспериментов, конечно, бурлила в моей крови в полную силу, но рисковать не хотелось: еще никому не удалось заполучить в свои лаборатории тело настоящего насма — нелюди всегда забирали своих родичей, и иногда оставляли вместо них свежий труп некроманта, вознамерившегося раскрыть их секреты. А поскольку даже смертельно раненый нелюдь был крайне опасен и вполне мог до меня дотянуться, то я благоразумно попятился к выходу.

— Умно, — внезапно прохрипел, все еще насмешливо скалясь, насм. — Другой бы не утерпел — добил. А ты уходишь…

Я промолчал: разговаривали нелюди только с потенциальным нанимателем и вполне могли убить за то, что тот не оправдал их ожиданий. А поскольку предложить им пока было нечего, то я предпочел держать рот на замке и осторожно двигаться к выходу.

— Даже не спросишь ничего? — с наглой ухмылкой продолжал провоцировать меня нелюдь. — Тебе разве неинтересно, откуда тут взялось столько рвачей?

Гм. Мне-то, может, и интересно, но в данный конкретный момент сохранность собственной шкуры заботила меня гораздо больше.

Я оглянулся по сторонам, беспокоясь об оставшихся тварях, а насм так же хрипло расхохотался, словно не замечая, как от каждого толчка из распоротого живота вылезают петли кишечника.

— А ты молодец! Но я все равно вижу твою ауру!

«Надо же, какая новость, — тут же взял на заметку я новые сведения. — Интересно, как у него получается, если магией насмы, по слухам, не владеют? Или это умение они развивают эликсирами?»

— Я тебя запомнил, — неожиданно сменил тон нелюдь, пронзив меня острым, почти что ненавидящим взглядом и разом прекратив лыбиться. — Если выживу — найду.

Я остановился, всерьез задумавшись о последствиях. А насм искривил лицо в болезненной гримасе и неожиданно отвернулся, устало откинувшись на мусорную кучу.

— Передай своему Совету, что демона я убил, — тихо обронил он, прикрывая веки. — Но его свита меня все-таки достала. Много их оказалось, тварей. А демон был младшим, из числа поглотителей. Так что пусть отдают положенную плату и не вздумают увильнуть.

Я нахмурился.

Поглотители — один из самых неприятных подвидов младших демонов, обладающих редкой способностью питаться помногу, почти постоянно и абсолютно бесшумно. Рядом с ними люди не испытывали неконтролируемого страха, не разбегались в стороны и не паниковали. Напротив, если от пожирателей их гнал прочь дикий ужас, то поглотитель приманивал жертвы к себе, как опытный суккуб. К нему в пасть живые шли охотно и целыми толпами. И если хотя бы один такой демон вдруг оказывался на свободе, то безлюдными становились целые города.

— Демон был пришлым, — словно прочитал мои мысли умирающий насм. — Мы выследили его еще в Локре^[5], но не успели остановить — у него при себе оказался одноразовый телепорт. Как раз до Тисры. Так что, восстановившись после призыва, он метнулся сюда. Я едва успел его перехватить. Поэтому скажи своему драному Совету, что я выполнил условия сделки… но пусть ищут предателя среди своих. Все, я сказал.

Я поджал губы, но к замершему нелюдю все равно не вернулся. Демона с два я теперь туда пойду. Может, он и помрет прямо у меня на глазах, героически пожертвовав собой ради спокойствия местных жителей, но у меня не было никакого желания выяснять, что к чему.

Говорят, кровь мага для насмов — особый деликатес, а мне моя кровушка очень дорога. Так что пойду-ка я отсюда, пожалуй. А Совет, если ему нужно, пусть сам разбирается с последствиями: они эту кашу заварили — им теперь и расхлебывать.

В самый последний момент, уже рядом с выходом, мне в голову пришла еще одна мысль. Кинув настороженный взгляд на хрипящего нелюдя, я снова задумался. Заколебался. А потом все-таки решил рискнуть и, выудив из складок мантии пузырек с зельем быстрого восстановления, с сожалением вздохнул.

Эх, я, наверное, дурак, но, кажется, даже спустя столько лет я так и остался ненормальным экспериментатором. Может, оно, конечно, боком выйдет. Может, я сошел с ума… но мне нестерпимо захотелось проверить: если сегодня я дам этому нелюдю хотя бы крохотный шанс, сумеет ли он выкарабкаться?

Оценив расстояние до мусорной кучи, я мысленно махнул рукой.

Ладно. Если что, он меня все равно не отыщет — я изменил запах, намеренно исказил ауру и предпринял все меры, чтобы остаться неузнанным. Так что если ничего не выгорит, то я всего лишь зазря потрачу пузырек с баснословно дорогим составом, а если выгорит…

Правда, просто так взять и кинуть лекарство издыхающему насму было нельзя — он, как только встанет на ноги, тут же отправится мстить за нанесенное оскорбление и в ближайшие полчаса перевернет весь город, не дав мне спокойно исчезнуть. А поскольку мне было жутко любопытно, я решил усложнить ему задачу, поэтому не просто выдернул тугую пробку и отошел на приличное расстояние, но еще и поставил склянку на каменный выступ, расположенный на высоте моей головы.

Дотянуться до него с такой раной, как у насма — задача практически невыполнимая. Кроме того, эликсир начнет очень скоро испаряться и всего минут через пятнадцать полностью улетучится. Не зря его считают самым сложным для создания и хранения составом. А еще через десять минут оживут оставшиеся рвачи, до которых я так и не добрался.

Меня-то к этому времени тут уже не будет, а вот нелюдю придется туго — обозленные твари не убьют его быстро. Так что, как ни крути, его задачу я не облегчил, а, напротив, даже усложнил. Придумал, так сказать, дополнительное испытание для его выдержки, умений и силы воли.

Услышав тихое звяканье стекла о камень, насм едва заметно дрогнул, но головы не поднял. А я, мысленно пожалев о том, что уже не увижу результата, быстро вышел из подворотни и, сделав знак терпеливо дожидающимся на крыше горгульям, устремился прочь.

Примечания

2

Кварталы, где проживают состоятельные горожане. Серебряные — для богатых купцов и успешных торговцев, золотые — для благородных и высокородных.

3

Кхероний — природный минерал, обладающий способностью аккумулировать магическую энергию. Псевдокхероний — искусственно полученное вещество со сходными свойствами, которое используется в ряде артефактов и накопительных амулетах.

4

Вид нежити, обитающей за пределами описываемого мира и проникающей в него лишь через открытый магом-демонологом проход. Тела и головы не имеет. Состоит из множества хаотично скрепленных друг с другом отростков, на конце каждого из которых имеется не только отдельная пасть, но и глаз. Размеры твари определяются размерами самых длинных отростков.

5

Небольшой торговый городок неподалеку от столицы.