Соблазнить учителя главного героя

Александра Ибис, 2022

Говорят, учитель на один день, отец на всю жизнь. Учителя должно слушать, почитать и уважать. Его нельзя любить.Девятнадцать лет назад Ли Ляньхуа была обвинена в предательстве и сговоре с демонами и погибла от сорока девяти ударов Мечом Рассекающим Душу. Тем, кто привёл приговор в исполнение, стал Бай Хэпин, учитель, которому она бесконечно доверяла. Обречённая исчезнуть, героиня неведомым образом переродилась – и вновь стала ученицей Бай Хэпина.Почему учитель, предавший её в прошлой жизни, защищает её в этой и делает своим старшим адептом? Почему её душа не превратилась в осколки? Почему, переродившись в третий раз, она вновь очутилась в мире новеллы, которую читала в первой жизни?Пока Ли Ляньхуа, ставшая Ли Лунмин, разрывается между любовью к учителю и жаждой мести, сюжет новеллы сворачивает в неизвестном направлении…

Глава 2. Старший адепт дворца Безмятежности

Примечания:

Шицзе — старшая соученица.

Чжун — колокольчик.

Шимэй — младшая соученица.

Сяошимэй — последняя принятая соученица.

Лунмин — драконья жизнь.

Лунван — драконье величие.

Дворцу Безмятежности горы Нинцзин не просто так дали подобное название: здесь действительно в любое время суток царит тишина и покой, которым способствуют как прилежные и послушные обитатели его стен, так и предметы декора белого и синего цветов. Отделённый от прочих дворцов бамбуковым лесом, дворец Безмятежности является пусть и не главенствующим, но самым желанным для обучения во всей школе, ведь преподаёт здесь великий мастер Бай Хэпин. Он никогда не повышает голос, никогда не злится, никогда не наказывает без причины, впрочем, он никогда и не смеётся. Считается, что он также никогда не лжёт. Лучший ученик своего поколения, однако не глава школы.

Ненавижу это место. Ненавижу его.

— Шицзе, помоги!

Вырванная из многодневной медитации, я, сохраняя ледяное спокойствие на лице, открываю глаза и встречаюсь с миловидным личиком Ло Чжун. Уединённая хижина в бамбуковом лесу не спасла меня от её навязчивого внимания — какая неожиданность!

— Ты что-то хотела, шимэй?

Девушка в летних бело-синих одеждах адепта, лёгких и воздушных, отражающих всю её ничем не обременённую натуру, присаживается на пол рядом с кроватью, где я предавалась самосовершенствованию, и хватает меня за руки.

— Возвращайся во дворец, шицзе! С тех пор, как ты ушла медитировать, учитель просто зверствует! Мы вчера пятьдесят кругов вокруг горы бежали — я думала, прямо там и умру.

Заслышав цифру пятьдесят и слово «умру» в одном предложение, я сглатываю слюну и резко высвобождаю кисти, пряча их под себя, чтобы скрыть дрожь.

— Если учитель сказал, что надо бежать, значит, надо бежать, — кое-как выдавливаю из себя я, комкая тонкое одеяло.

— Хоть ты и стала старшим адептом нашего дворца, не забывай, что когда-то ты была сяошимэй! — строго напоминает мне девушка и тут же пристраивает свою пустую головку у меня на коленях. — Пожалуйста, шицзе Ли.

Глубоко вздохнув, я легонько треплю её по косичкам. В отличие от меня, обладающей каштановыми волосами, свидетельствующими о болезненности, она классически черноволосая хорошенькая китаянка.

— Шицзе обязана заботиться о своей шимэй, — повторяю я те же слова, что говорила мне она когда-то. В обеих моих жизнях в этом проклятом мире.

И пока, осчастливленная моим согласием, Ло Чжун бежит по тропе впереди и что-то щебечет, искренне полагая, что я её слушаю, мои мысли суетятся в голове, подобно назойливой мошкаре. Всколыхнутые ей воспоминания пробегают перед глазами — и никуда от них не спрятаться. Впрочем, я и не пытаюсь: забыть — значит, простить и перестать ненавидеть, а Бай Хэпин не заслуживает прощения.

Он нашёл меня, едва мне исполнилось двенадцать. Каким-то неведомым образом моя душа продолжила своё существование после того, как её должно было рассечь на лоскуты, и я переродилась в третий раз. И если, переродившись в первый раз после неожиданной гибели в двадцать один год от рук какого-то уличного ублюдка, я была рада оказаться в мире прочитанной романтической новеллы с былыми воспоминаниями, то, переродившись здесь же во второй, я проклинала судьбу. В те далёкие времена мне отчаянно хотелось жить: я умерла слишком молодой и ничего толком не успела. Оказаться в теле хорошенькой шестнадцатилетней заклинательницы — что может быть лучше? Живи себе, прокачивайся, развивай золотое ядро, не мешай основной сюжетной линии — и есть шанс стать бессмертной и вознестись на Небеса в качества Богини. Прекрасные же перспективы? Меня они будоражили, и я просто наслаждалась жизнью. Я прилежно училась, принимала заботу своих старших соучеников и дорожила каждым дарованным мне судьбой днём. Если бы я ещё держалась подальше от шисюна Хэ Лунвана, главного героя проклятой книженции, в которой застряла моя душа, тогда, быть может, мне не пришлось бы умирать. Впрочем, меня тошнит от воспоминаний о моей жизни сразу после первого перерождения! Встреть я ту девчонку сейчас — я приказала бы ей никогда не сближаться с шисюном Хэ. И! Никому! Никогда! Не! Верить! Даже учителю, который кажется таким хорошим и заботливым.

Как бы то ни было, я умерла после сорока девяти ударов клинка. Словно в насмешку над всеми моими предсмертными мольбами, меня заставили возродиться в мире всё той же новеллы, сохранив воспоминания вместе с телом. Да, пока я росла на улицах никому не нужной мрачной сироткой, я всё же видела свое отражение в реке да лужах: мой облик почти не изменился. Те же каштановые волосы, каре-зелёные глаза и миловидное личико. Я была худющей и болезненной, и меня жалели. Однажды пожалели до такой степени, что взяли воспитывать. А потом появился Бай Хэпин.

Он не постарел ни на день. Конечно, куда такому талантливому совершенствующемуся постареть! Когда мы встретились на улицах города, он вцепился в мою руку и долго всматривался в моё лицо, не способный поверить своим глазам. Он дрожал: не каждый день видишь собственноручно убитую младшую ученицу. Когда я выдернула руку и убежала, мужчина сумел найти меня и забрал с собой на гору Нинцзин. Как бы сильно я ни упрямилась и ни говорила, что не хочу идти, принявшая меня семья настояла:

— Дурочка, ты разве не понимаешь, что тебе предлагают?

Впоследствии я действительно оценила этакий подарок судьбы.

Бай Хэпин привёл меня в свой дворец на горе Нинцзин, и я узнала, что после моей смерти он больше не брал себе новых учеников. Разумеется, всем оказалось знакомо моё лицо, но, хотя шибо Нин и уговаривал учителя сослать меня в Приграничные Земли и отбыть наказание, заслуженное ещё в прошлой жизни, Бай Хэпин упрямо настаивал на том, что Ли Ляньхуа умерла, а я являюсь уже другим человеком, слишком одарённым, чтобы лишать меня шанса развить свои способности.

Он не только не выгнал меня из школы, заставив всех смириться с моим существованием, но и назначил меня старшим адептом своего дворца. В прошлой жизни мне никогда не суждено было им стать. Старший адепт у дворца мог быть всего один — и становление им приравнивалось к становлению преемником учителя. Старший адепт становился выше всех прочих учеников дворца и получал имя поколения, по которому к нему впредь следовало обращаться. За своё пребывание в этом мире я сменила четыре имени: два детских и два имени в быту, по два на каждую жизнь. Оба взрослых имени мне дал Бай Хэпин. И если своему первому дарованному имени я радовалась, то над вторым насмехалась, хотя и заслужила его потом и кровью. Ну, или медитациями, послушанием, переписыванием и усердными тренировками.

Ли Лунмин. Величественное имя будущей главы дворца Безмятежности. С тем же иероглифом, что и у прошлого старшего адепта, шисюна Хэ Лунвана. Моя поломанная жизнь никак не повлияла на его книжную судьбу: после моей смерти ему посчастливилось вознестись и стать Богом Молний. Впрочем, как же я могу на него по-настоящему злиться, когда его пропажа со сцены так удачно освободила мне место старшего адепта? Да и не он, на самом деле, виноват в произошедшем. Тем, кто виноват, я отомщу сполна.

— Шицзе! — трясёт меня за руку Ло Чжун. — Ты в порядке?

Я оглядываюсь: кажется, я чуть не врезалась в дворцовый столб.

— В полном, — я улыбаюсь и спешу стряхнуть с себя чужие лапки.

— Отлично! — тут же расслабляется шимэй. — Тебе следует как можно скорее поприветствовать учителя.

Она даже решается легонько подтолкнуть меня в спину. Я быстро преодолеваю ступеньки и миную дворцовые коридоры.

Бай Хэпин сидит, заснув за столом и подперев щёку рукой. Неизменные синие одежды, собранные в пучок чёрные волосы, лицо, которое кривится будто от муки. Должна признать, даже так он невероятно красив.

— Ляньхуа, — бормочет он во сне, и я вздрагиваю как от пощёчины. Почему вдруг… это имя? Он проснулся? Он догадался, что я ничего не забыла, как полагается?

Склонившись, я убеждаюсь, что он по-прежнему беспокойно спит. Неужели даже во сне ему неприятно вспоминать меня? Зачем же тогда он взял в ученицы ту, что носит моё лицо?

Я резко разгибаюсь и собираюсь уйти, чтобы поприветствовать его позже, но у самой двери учитель вдруг окликает меня:

— Лунмин?

— Эта ученица приветствует учителя, — я спешно склоняюсь перед ним. Мне несложно побыть для него хорошей и послушной ещё немного.

В комнате повисает тишина: я даже слышу, как ветер колышет дворцовые флаги, а на тренировочном поле сталкиваются друг с другом мечи. Оттого столь оглушителен звук ученического колокольчика, вручаемого учителем своему старшему адепту. Бай Хэпин, подняв его с пола, какое-то время вертит его в своих длинных белых пальцах, тонких и изящных, как у настоящего совершенства, после чего, встав, подходит и цепляет на пояс моих одеяний.

— Тебе следует бережнее к нему относиться, — замечает учитель, вернувшись к столу.

— Эта ученица приложит все силы, — изображаю я искреннее раскаяние. Я и не заметила, как обронила колокольчик. Возможно, потому что никогда им не дорожила. Он — лишь способ достижения цели, ни больше ни меньше.

— Как прошла твоя медитация? — спрашивает Бай Хэпин, когда я подаю ему чай.

— Я по-прежнему не способна сформировать золотое ядро, — я слегка поджимаю губы, в кои-то веки показывая учителю свои истинные чувства: недовольство и неудовлетворённость. Знал бы он, что я притворяюсь практически всё время, что нахожусь рядом с ним, сумел бы оценить мою искренность по достоинству.

— Если гонишься за быстротой ― не достигнешь, — мужчина пьёт чай так, словно находится, по меньшей мере, при императорском дворе. — Многие талантливые заклинатели пали из-за спешки. Скажи мне, что с ними произошло.

— Искажение ци, — предполагаю я самый очевидный исход событий.

— Верно, — учитель отставляет чашку. — Какую опасность оно в себе несёт?

— Безумие. Ярость. Отказ тела. Смерть, — мгновенно припоминаю сведения из многочисленных текстов библиотеки дворца Безмятежности.

Бай Хэпин кивает:

— Не всякий заклинатель способен пережить искажение ци и восстановить правильное течение энергии. Меня может не оказаться рядом, чтобы тебе помочь.

«Как будто прежде ты был рядом!» — подавляя пробуждённую злобу, я почтительно отзываюсь:

— Эта ученица понимает и обещает быть осторожной.

Удовлетворившись моим ответом, Бай Хэпин выходит на улицу через двери в собственных покоях, пропуская долгий поход по коридорам, и кивком велит мне следовать за ним.

— Я собираюсь спуститься с горы следующим утром, — говорит он, лавируя между персиковыми деревьями. — Жители Приграничных Земель жалуются на участившиеся набеги демонов, и школа Нинцзин не может оставить эту странность без своего вмешательства. Раз уж ты вернулась, тебе следует отправиться со мной.

— Если такова воля учителя.

Я совсем не против покинуть Нинцзин. За последние годы мне не доводилось возможности узнать хоть что-нибудь о Фэн Цзяньсюэ и её мерзкой школе, а ведь она возглавляет мой мысленный список покойников. Эта отвратительная демоническая полукровка получит все те удары, что я претерпела по её вине, и положение главной героини новеллы её не спасёт.

Постойте-ка! Участившиеся набеги на Приграничные Земли? Разве в книге они не привлекли внимание не только Бай Хэпина, но и Хэ Лунвана, поспособствовав встрече учителя и ученика? И разве тогда же не состоялось его свидание с Фэн Цзяньсюэ, организовавшей всё это, чтобы свидеться с ним?

Если только мне удастся отловить какого-нибудь демона и заставить его рассказать, кто стоит за нападениями, тогда никакого сближения шисюна Хэ и княжны демонов не последует…

Пожалуй, я даже поблагодарю Ло Чжун за то, что оторвала меня от медитации. Она дала мне возможность подставить ту, которая в своё время подставила меня. Причём, мне даже ничего выдумывать не надо, потому что она, в отличие от меня, действительно грешна. Конечно же, я навлеку на себя её ненависть, но положение старшего адепта горы Нинцзин защитит меня до поры до времени.

Обстоятельства складываются как нельзя лучше.