Молчание Гамельна

Александра Варёнова (2024)

Свобода, долгожданная свобода! Так я думала, выпустившись из школы. Наивная девочка Леона. Но тут понеслось: подпольные бои, подделка документов, похищения детей… И все ради Гамельна, который с ума сведет своим пронзительным тоскливым взглядом. Ну и что, что он старше меня больше, чем на двадцать лет? А еще у него тюрьма за плечами… Как я вообще во все это вляпалась? О, эта история шестилетней выдержки. Видите ли, меня тоже похищали… Похищал Гамельн. И благодаря этому моя жизнь перевернулась — в хорошем смысле. Я стала сильнее, с мамой отношения наладились, друзья верные появились. Но теперь мне нужно пройти через новый виток взросления. Взять на себя ответственность за чужие жизни и вернуть Гамельну семью! Как я со всем этим справлюсь? Сама не знаю. Только вот отступать я никак не намерена.

Глава 8

— Эй-эй-эй! Осторожнее!

— Терпи.

— Ауч!

Вопреки ожиданиям, никакого секса так и не случилось. А все полоумная с дубинкой этой! Стоило нависнуть над Гамельном, как руку буквально скрутило, и плечо заныло пульсирующей болью. Так заныло, что игнорировать не получалось. Доигнорировалась уже. Да и Гамельн, уловив перемену в настроении, мигом включил режим заботливого папочки. Что за человек вообще… И теперь в плечо Леоны вгоняли иголки, а Гамельн наблюдал за этой пыткой с видом начинающего садиста, перенимающего опыт у профессионала. Ну да, ну да. Сам-то пощупал — ни фига не нежно и не деликатно — и сразу: «Надо к врачу». Никакие возражения «К утру пройдет» и «Не первый раз, ну» не принимались. Гамельн собрался удивительно споро и отвез на машине к своему знакомому врачу, которого называл доком. Тот был другом семьи, поэтому знал и про ожоги Гамельна, и про деменцию его мамы.

Док долго выспрашивал, как это произошло и были ли похожие инциденты раньше. Леона как будто в курсе! После драк обычно болело все, а не конкретные части. Но послушно отвечала, пока ее мучили иголками! А потом гипсовой повязкой!

Док вытянул из Леоны про футбол и хулиганства и даже копнул в сторону издевательств в школе, обнаружив шрам на шее. Пройдоха в белом халате! Про шрам она умолчала: его оставила прицельно пущенная гантеля. Накачали девочки руки, ага… Шея тогда только чудом не сломалась!

— У вас разрыв плечевой манжеты. На восстановление потребуется два-три месяца. Ваше плечо я зафиксировал, ваша задача — заниматься лечебной физкультурой. Внутрисуставные инъекции тоже можно делать, но не чаще трех раз в месяц. Советую не игнорировать мои рекомендации. Вам потом в этом теле жить, а не мне.

Ну началось. Наставления из разряда «Будь ответственна за свою жизнь». Зато Гамельн все рекомендации старательно записал.

Они возвращались по ночному Лондону, неутихающему, полному жизни и машин. Некоторые заведения вовсе только-только начинали работу.

— Ты как? — Гамельн разбил тишину салона, остановившись на светофоре.

— Да зашибись, чувствую себя калекой.

— Калекой? И где твои оптимизм и непрошибаемость духа?

— Глупо просто до отстоя. Ладно бы мудло чего вышиб, а тут — тетка в кигуруми единорога! Да кому скажешь — засмеют, — Леона таращилась в стекло, лишь бы не смотреть на Гамельна.

«И секс обломался» — жалило обиднее всего. А Гамельн со своей гиперопекой еще минимум неделю не будет разрешать к себе подходить. Лишняя нагрузка, бла-бла-бла.

— Я тебя не выдам, — голос Гамельна упал до странного интимного шепота, так, что захотелось переспросить или обернуться, только к чему кормиться ложными надеждами.

Путь заканчивали в молчании и на скоростях. Основной поток машин остался на главном шоссе. Окраины, по сравнению с ярким центром, казались темными провалами с торчащими башнями домов. Самое то для фильма ужасов. С маньяком в кигуруми единорога в главной роли. Хотя полоумную тетку Леона больше не боялась — было что предъявить. Целая простыня от врача.

По квартире Гамельна гулял сквозняк, и Леона, ежась, пошла закрывать окно. И как-то заново оценила, насколько здесь мало места. Особенно по сравнению с домиком в лесу. Она прикрыла глаза: журчала вода — Гамельн мыл руки, постукивала рама окна, поскрипывали доски пола. Где-то за стенкой неразборчиво улавливались голоса. Почти-почти… и все-таки не то.

— Ну что, раненая львица, отдашь плечо на экзекуцию?

Леона встрепенулась.

— Нетушки, я как-нибудь сама справлюсь.

— Уверена?

Гамельн вдруг притянул ее к себе со спины и с нажимом провел по груди. Леону словно током шибануло. Это что вообще происходит? Она завороженно смотрела, как пальцы Гамельна пробираются под рубашку, и не верила глазам. Только когда Гамельн сдвинул косу и прикусил шею — задышала чаще. Она никогда ничего подобного не переживала! А Гамельн притерся к заднице и осторожно сжал пальцы поверх лифа. Леона мигом вспотела и покрылась крупными мурашками. Все-таки одно дело воображать, а другое — наблюдать в режиме онлайн! Ноги подкосились, и Леона вцепилась в подоконник как в последний оплот.

Гамельн продолжил укусы и поглаживания. Леоне захотелось зажмуриться, оказаться во вчерашнем дне или в сегодняшнем на тройку часов раньше. До того, как она пылко высказывала Гамельну, чего хочет. Хотеть-то она хотела, а вот готова к этому не была! Ни к чувству уязвимости, ни к жару в теле. И уж точно не к тому, что Гамельн расстегнет на ней рубашку вместе с лифом! За торчащие соски вдруг стало жутко стыдно. Может, прикрыться и смыться по-быстрому в ванную?

— Значит, вот они какие, — Гамельн замер пальцами рядом с сосками.

Леона застонала несчастно.

— Не смотри…

— Почему это? — Гамельн притиснулся плотнее, давая почувствовать свою реакцию. — Ты красивая, Лео.

Зашибись! Как только панику отключить, никто не подскажет?

Гамельн фыркнул ей на ухо и продолжил пытку, пропустив соски между пальцами. И какой от этого столб искр внутри поднялся! Грудь ныла и отзывалась слишком ярко. Ноги не держали.

— Гамельн, пожалуйста…

«Прекрати», «подожди», «продолжай» слились в одной мысли-желании.

— Что Гамельн? Закончить с прелюдиями?

Гамельн так резко согнул ее, что стало по-настоящему страшно. Леона задышала чаще, как загнанный зверь. А Гамельн еще и задницу ей облапал! И так бедрами двинул… Вот теперь точно — мама!

— Чего ты боишься, глупенькая? Сама же хотела.

— Я н-не т-так хотела, — Леона поймала себя на том, что всхлипывает. И дрожит. И сидит, обхватив колени руками.

Гамельн вздохнул и погладил ее по спине.

— Извини, плохая была идея. Я ведь знал, что ты крайне неопытна. Но ты так напирала, что начал сомневаться в твоей невинности.

Леона сглотнула вязкую слюну. Это не Гамельн ошибся — это она не сказала. Строила из себя открытую всем секс-экспериментам. Бери меня здесь и сейчас! А по итогу, когда мужчина мечты проявил настойчивость, она тут сопли распускает. Хороша, ничего не скажешь.

— Отвести тебя в душ?

— Угу.

Леона слишком измоталась, чтобы сопротивляться. Другой вопрос: как на следующее утро смотреть Гамельну в глаза. Да еще и разговаривать с ним — и о случившемся тоже.

***

Побег на следующий день не удался. Вот понадобилась ей бутылка воды — по дороге бы купила!

— И далеко собралась? — Гамельн вырос на пороге кухни, скрестив руки на груди и ненавязчиво загораживая проход. — А плечо?

— Не болит уже…

— Да? Отлично, — Гамельн сдвинулся ровно настолько, чтобы мимо него можно было протиснуться только боком. — Вперед, в бой, на работу.

Леона запыхтела и сжала руки в кулаки. Что за издевательский тон и легкое снисхождение? Ну ничего, не на ту напал.

Самым трудным оказалось решить, какую сторону подставлять. Очень хотелось развернуться задницей, но этот извращенец еще не за оскорбление примет, а за приглашение! Стоило представить, как Гамельн обхватывает ее за бедра, и к щекам прилил жар. Брысь-брысь! Леона задрала нос и двинулась по стеночке, каждый шаг считая за подвиг. Гамельн находился слишком близко, манящий, пахнущий терпко. Леона вдруг въехала плечом в стену и чуть не взвыла. Боль вспыхнула такая, что мушки перед глазами заплясали. Она выворачивала, выкручивала мышцы, и те горели огнем.

— Значит, вот так оно лучше?

Леона обнаружила, что стоит полусогнувшись и держится за неутихающее плечо. Казалось, боль пульсировала и рвалась наружу. Сразу вспомнился комикс, где в главном герое жила темная великая сила. Только Леоне нифига от этого весело не было. Плечо хотелось оторвать и выбросить.

Гамельн принес с кухни пакет со льдом и подсунул кое-как Леоне под кофту. Довел до дивана. Когда она легла, действительно стало легче. Особенно если плечо не тревожить.

— Телефон твоего начальства дай.

Леона убрала руку от глаз и уставилась на Гамельна.

— Да я сейчас…

— Через час.

Гамельн возвышался над Леоной и не терпел возражений. Оно и понятно. Леона постаралась незаметно пошевелить плечом, и то заворчало-заныло снова.

— Мобила в рюкзаке. Мистер Гриденс записан как книжный босс.

Гамельн стремительно развернулся и ушел, чтобы через мгновение вернуться, уже клацая по экрану. Звук гудка возвестил о решенном и неоспоримом.

— Алло, здравствуйте. Мистер Гриденс? Я звоню по поводу Леоны Снайдер и ее физического состояния.

Гамельн говорил недолго, спокойно и сухо. Из его уст все звучало как неудачное падение с эскалатора. Со всяким могло случиться. Да-да, Леона активно лечится. Вернется к работе через неделю. Спасибо за понимание.

Леона вздохнула. Врать она не любила — не после того, как врала маме на протяжении нескольких лет, не после того, как жила в домике в лесу. «Обманывать — нехорошо!». Звонкий детский голос еще жил в голове.

— И зачем?..

— А ты по-человечески не понимаешь, львенок, — Гамельн сверкнул глазами из-под челки, отложил телефон и навис над Леоной. — Ну, приступим к активному лечению.

— Э-э-э…

В руке Гамельна как по волшебству возник тюбик с мазью. Гамельн выдавил на пальцы полупрозрачную массу и кивнул Леоне, чтобы та стянула кофту.

— Не надумывай лишнего. У тебя стресс на стрессе, понимаю, но не надо уходить под панцирь и параноить. Ты пережила несколько поражений подряд, но львица внутри тебя никуда не делась. Вот так просто.

— Ты к чему это? — Леона напряглась. Мало того, что она сидела в одном спортивном лифе, подставляя плечо под осторожные, но уверенные прикосновения, так еще и темы поднимались всякие.

— Тебя до сих пор волнуют моя соседка в кигуруми, выпуск и я. Ты не знаешь, что делать. Боишься. И все это вызывает внутри тебя бурю противоречий. Я не прав?

— Прав…

Рука Гамельна вдруг заскользила по спине, сам Гамельн придвинулся ближе. Чуть более уставший и всклокоченный, чем казалось за аурой спокойствия. Его глаза выражали тысячу нерешенных вопросов.

— Скажи, Лео, неприятно, когда решают за тебя?

— Смотря при каких обстоятельствах. Иногда необходим толчок в правильном направлении.

— А какое оно — правильное? А какое неправильное? Мне тоже страшно, Лео. Очень. Страшно потерять тебя, сделать тебе больно, сделать что-то непоправимое, чего уже не перечеркнуть, не забыть, не оставить в прошлом. Я наворотил достаточно в жизни и достаточно хлебнул откатов, чтобы держать голову холодной. Не давать эмоциям и сиюминутным желаниям захлестнуть целиком.

— Ты иногда такой глупый, Гамельн, — здоровой рукой Леона приобняла его, такого взрослого и такого потерянного-растерянного. Притянула к себе. — Кто учил меня быть хищником? Быть свободной в своих желаниях и стремлениях. Ты — господин своей вселенной, и плевать, что там думает и считает общество. У общества всегда были сложные взаимоотношения с теми, кто таков, какой он есть. Криво, наверное, получилось.

— Хорошо получилось, — Гамельн обнимал ее в ответ и шептал-улыбался в ухо. — Выросший в львицу львенок. Откуда ты только взялась.

— Откуда надо, оттуда и взялась.

— Узнаю характер, — Гамельн усмехнулся, отстранившись, и вдруг выпалил на одном дыхании: — Знаешь, я ведь правда хочу навестить детей, поговорить с ними. Я чертовски соскучился. Но боюсь, что они меня забыли…

— Скорее уж, они снова попросят их украсть, — Леона дернула уголком рта: именно этой просьбой закончилась их встреча год назад.

— Этого я боюсь еще сильнее. Что я им скажу? И что сделаю? Иногда лучше не пытаться починить то, что однажды разрушили. Осколками можно сильнее израниться.

В нависшей тишине различались их синхронное дыхание и тиканье часов.

— Давай я навещу их. В конце концов, имею право.

Гамельн зарылся носом в основание ее шеи. Легонько прикоснулся к коже губами.

— Спасибо. И прости, что взваливаю это на тебя.

— Я сама хочу, — Леона замотала головой.

Домик в лесу не только излечил, но и связал их души. Это никогда не было делом одного, делом Гамельна. Они все — соучастники. И точно-точно пора восстановить справедливость.