Подросток. Исполин. Регресс. Три лекции о мифологических универсалиях

Александра Баркова, 2019

«Вообще на свете только и существуют мифы», – написал А. Ф. Лосев почти век назад. В этой книге читателя ждет встреча с теми мифами, которые пронизывают его собственную повседневность, будь то общение или компьютерные игры, просмотр сериала или выбор одежды для важной встречи. Что общего у искусства Древнего Египта с соцреализмом? Почему не только подростки, но и серьезные люди называют себя эльфами, джедаями, а то и драконами? И если вокруг только мифы, то почему термин «мифологическое мышление» абсурден? Об этом уже четверть века рассказывает на лекциях Александра Леонидовна Баркова. Яркий стиль речи, юмор и сарказм делают ее лекции незабываемыми, и книга полностью передает ощущение живого общения с этим ученым.

© Баркова А. Л., 2019

© Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2019

Предисловие

Суть этой книги можно сформулировать одним словом: вопреки.

Вопреки даже не тому, чему меня учили, а вопреки многим и многим представлениям, которые были для меня незыблемыми, когда четверть века назад я начинала преподавать мифологию. Когда недрогнувшей рукой выводила в программе курса заголовок «Мифологическое мышление». Когда искренне считала эпические гиперболы просто художественным приемом. Когда, преподавая искусство Древнего мира или Востока, говорила, что эти художники «не умели»…

На страницах этой книги я довольно много ругаю наши упорные представления о том, что, чтобы человек нечто знал, его должен другой человек научить. Но то, в чем мне приходилось разочаровываться спустя десять или более лет преподавания, было отнюдь не результатом обучения в вузе. Это были плоды страстной самостоятельной работы, это были знания из бесконечно дорогих и любимых книг, каждая из которых в свое время была для меня окном в мир подлинной науки, а не того уныния, которое царило на большинстве университетских лекций.

Впрочем, первый удар по священному идолу по имени Прогресс был нанесен именно в университетской аудитории, и это был один из тех моментов, которые на всю жизнь остаются в памяти и в мировоззрении. Профессор О. С. Широков, читавший нам курс «Введение в языкознание», обмолвился к слову, что… прогресса в культуре — нет. Мы были в шоке — это был 1988 год, Советский Союз еще казался незыблемым, а литературоведы и прочие фольклористы внушали нам прямо противоположное (пятью годами ранее аналогичное внушали нам в художественной школе на «Истории искусств»). «Нет, — сказал нам Олег Сергеевич, — идея прогресса в культуре нужна затем, чтобы доказать, что соцреализм это лучшее, что сотворило человечество». Что ж, соцреализм мы ненавидели стройными рядами, поэтому мысль профессора нам стала несколько ближе. А он сказал: «Если бы в культуре был прогресс, вы бы сейчас не читали Эсхила». Эсхила я любила куда больше других античных трагиков, поэтому для меня не осталось никаких сомнений в отсутствии прогресса в культуре.

Второй удар — уже по другому, еще более священному идолу, по идолу Авторитет, — был нанесен спустя неполные пять лет, когда я работала над дипломом. К тому времени между мной и кафедрой русского фольклора уже полыхала огненная пропасть — кафедра занималась собирательством (в основном частушек), я — типологическим и мифологическим анализом былин на фоне мирового эпоса^[1], поэтому меня приютили на кафедре общего языкознания. И вот, когда я принесла научному руководителю черновик диплома, он меня сурово отчитал за одну цитату из Лосева, где Алексей Федорович связывает грамматический строй и тип мышления. «Но это же Лосев…» — попыталась возразить я. И получила ответ, что ошибка классика, процитированная мной, становится моей ошибкой — и, соответственно, расплачиваться за нее придется уже мне^[2].

Прочих священных идолов я рушила уже самостоятельно, спустя годы и десятилетия. И внезапно обнаружила, что такой вандал, как я, — давно никакой не филолог, потому что филолог работает с вершинами культуры (прогресса нет, но гении-то есть!), а меня интересует то, что творится в сознании у многих или даже большинства, и неважно, принимает ли это вид совершенных художественных форм или убого по исполнению. А это другая наука, это — культурология.

Культуролог, говоря образно, это такой крокодил, который может съесть всё — живое ли, мертвое ли, — главное, чтобы плавало рядом с пастью. Для культуролога нет деления на совершенное и второсортное. Для него есть востребованное, распространенное и, наоборот… да нет никакого «наоборот», оно далеко от крокодильей пасти плавает и поэтому неинтересно!

Говоря без метафор, для культуролога нет деления на «правильное» и «неправильное». Подросток хочет покончить с собой? — не надо говорить, что он жертва неправильного воспитания в школе или в семье; все подростки во все времена хотят (хоть на минуточку!) покончить с собой, и надо анализировать причины этого. Египтяне за три тысячи лет не научились реалистично рисовать человеческую фигуру? — ой, я не в пятом классе, не рассказывайте мне про их «неумение», за три тысячи лет научиться можно, а если не научились — то опять-таки надо вскрывать причины этого. Космонавты перед вылетом устраивают такое, что в приличном обществе не упомянуть, а только в лекции процитировать, — и снова надо не презирать суеверия, а (сейчас скажу ужасную вещь!) разбираться с тем, в чем польза этих самых суеверий в условиях космической эры.

Да, польза! Любое явление культуры, если оно массовое, — полезно обществу. Иначе оно массовым не будет. На бумаге это утверждение банально, но как только вам предложат его применить хоть к романам Донцовой, хоть к подростковому мазохизму, то мнение о полезности поубавится. Но то, что не полезно обществу, — вымирает, как вымер обряд инициации с переходом к земледелию или военный парад на 1 Мая (да, был такой). Аналогично, если художники некоей культуры действительно не умели рисовать или, скажем, высекать человеческую фигуру из камня, то конкретные люди — учились, а культура — развивалась (что мы видим в Европе от Средневековья до Возрождения; хотя Давид не прекраснее Уты, он просто другой), но если три тысячи лет пролетают для искусства как один день, то это явно было нужно обществу именно в таком виде.

И здесь — главное «вопреки» этих трех лекций. Потому что их предмет в большей или меньшей степени — антиценности общества. То, что комфортнее считать неправильным или просто стараться не замечать. Но я предлагаю открыть глаза и рассмотреть правду, даже если она не нравится.

Примечания

1

Если вы читали «Введение в мифологию», то помните главы по былинам — это на три четверти мой диплом.

2

Плоды той дискуссии вас ждут в этой книге: это самый «демонологический тип» мышления. В остальных случаях я оставляла термины Лосева, а тут он был совсем из грамматики и его пришлось заменить.