Соляные исполины и другие невероятные истории

Алексей Наумов, 2016

Где готовят Макароны с вареньем, так ли опасен Подкроватный монстр, что любят Вампиры, кто такой Йети и откуда берутся Соляные исполины? Ответы на эти и другие вопросы вы найдёте в третьем сборнике невероятных историй. Будет интересно!

Зимние цветы

Два снежка одновременно просвистели над стеной ледяной крепостью и смачно впечатались в папу. Один попал ему в живот, а другой сбил с головы шапку.

— Ага! — закричал Серёжа. — Получил?! Сдавайся по-хорошему!

— Ни за что! — прокричал в ответ папа, силясь вырвать упавшую шапку из пасти невесть откуда взявшегося Степашки. — Отдай шапку, поросёнок! Отдай! Фу! Всё равно моя крепость никогда не падёт! Слышите, никогда!

В этот момент, новый снежок залетел папе прямо за шиворот. Папа ойкнул, разжал на мгновенье руки, и торжествующий скотч-терьер опрометью вылетел из крепости, крепко сжимая в зубах свой трофей. Ребята захохотали.

— Сдавайся, а не то мы сделаем из тебя снежное чучело! — крикнула разгорячённая боем Варя. — Выходи с поднятыми руками, и мы гарантируем тебе горячий чай и печенье!

— Нет! — донеслось из-за полуразрушенных стен. — Вам никогда меня не победить! Белая крепость никогда не сдастся врагу!

— Ну, держись! — хором воскликнули ребята и кинулись на решающий приступ. Снежки замелькали в воздухе с удвоенной силой. Оставшись без головного убора, папа, тем не менее, продолжал упорно отбиваться, но былого азарта у него уже не было, и ребята неуклонно приближались к стенам, прячась за деревьями и снеговиками. Наконец, по сигналу Серёжи, они внезапно ворвались в крепость с двух сторон и повалили папу на спину.

— Пощады или натрём тебе уши снегом! — закричали они.

— Нет! То есть да! Пощады, пощады! — завопил папа, беспомощно дрыгая ногами. — Сдаюсь! Хватит! У меня снег за пазухой! И прошу вас, кто-нибудь, пожалуйста, отберите у Стёпы мою шапку! Она же новая!

— Это трофей, — важно сказала Варя, нехотя слезая с папиной груди. — Ну да ладно… Стёпа, ко мне! Отдай! Молодец, хороший пёс…

Стёпа нехотя выплюнул измятую шапку и жадно проглотил несколько комьев снега. Ему было жарко и весело.

«Отлично погуляли, — думал он, ложась на снег и тяжело вываливая язык. — А то всё на поводке, да на поводке… Так даже за кошками не побегаешь… То ли дело играть в снежки!.. Вот бы ещё сейчас сосисок покушать…»

— А пойдём те ка домой, — сказала мама, которая не участвовала в схватке, боясь испортить своё новое модное пальто. — Нам давно пора обедать, да и темнеть уже начинает.

— Давайте ещё разочек сыграем, — загудели ребята. — Пожалуйста…

— Если не устали, то хоть папу пожалейте, — сказала мама. — Он уже и так на снеговика похож.

Папа грустно развёл руками:

— Боюсь, мама права, пора домой. Тот снежок, что вы коварно бросили мне за шиворот, растаял и теперь я весь мокрый… А ещё, Степашка прокусил мне шапку! Это против правил! В 87 пункте Кодексе снежного боя чётко прописано, что никаких собак в ледяной крепости быть не должно! Если бы не он, я бы точно победил, так и знайте.

Однако, завидев, что ребята вновь потянулись за снежками, папа сменил тон:

— Впрочем, я припоминаю, что 112 пункт Великой Снежной Хартии допускает использование в перестрелке снежками «зайцев, лис, барсуков и прочих мелких животных с их полного согласия…»

Папа подошёл к Степашке и присел напротив:

— Степан, ответь мне, только честно, ты добровольно принимал участие в этой схватке?

Стёпа наклонил голову, озорно посмотрел на притихших ребят, а затем звонко тявкнул.

— Ура, мы победили! — обрадовались дети.

— Увы, да, — сокрушённо покачал головой папа. — Но я надеюсь гарантии горячего чая и печенья всё ещё в силе?

— Только, после того как вы все съедите суп, — сказала мама и внушительно добавила, глядя на папу. — Я уверена, что в правилах упоминается горячий суп…

— Конечно, конечно, — рассеянно согласился папа, всё ещё исследуя свою шапку. — Там так и сказано — «…вне зависимости от выявленного победителя, обе стороны поединка обязаны совместно вкусить большую порцию супа или иного горячего блюда. В противном случае, победа не засчитывается, и участники дисквалифицируются сроком на одну зиму…» 34 пункт Хартии, часть вторая, пункт Б… Дорогая, а как ты думаешь, эти дырки можно будет как-то заштопать?..

Спустя час, после сытного обеда, все собрались в большой комнате. Уставший больше всех Степашка спал без задних лап на кресле, мама вязала Варе свитер, а ребята обступили папу, требуя рассказать им новую историю.

— Мы уже вторую неделю не слышали ничего новенького, — шумели они. — Раньше ты нам каждый день что-нибудь рассказывал.

— Я был очень занят, — безуспешно пытался оправдываться папа. — Вы же знаете, моя новая книга только что вышла, и меня почти не было дома. К тому же…

— Мы всё знаем, папочка, — взмолилась Варя, — но пожалуйста, расскажи нам какую-нибудь историю…

Папа умолк, потом поёрзал на диване, затем снял свои очки и начал усиленно их протирать. Ребята переглянулись — это был хороший знак.

— Как я уже сказал, — прервал через минуту своё молчание папа, — я был ужасно занят, но, как раз сегодня, мне, совершенно внезапно, вспомнилась одна восхитительная история. Правда, сразу после этого, прямо мне в ухо попал чей-то снежок, и история мигом вылетела в другое… Так что мне очень жаль, я всё забыл…

Папа деланно зевнул и прикрыл глаза, делая вид что дремлет.

— Наверняка она так и лежит там, где упала, — заметила мама, продолжая вязать. — Может вам стоит одеться и сходить посмотреть… А заодно можете ещё раз сыграть в снежки… Пожалуй, в этот раз я бы тоже поучаствовала… Втроём мы бы быстро взяли крепость… Думаю и Степашка не прочь ещё немного порезвиться…

— Так, стоп, на сегодня никаких больше снежков, — подпрыгнул на диване папа. — У нас перемирие, забыли? К тому же, я, кажется, что-то припоминаю… Точно, точно… Да, вспомнил! Всё-таки у меня исключительная писательская память…

Папа снова прикрыл глаза, мечтательно пошевелил губами и начал своё повествование:

— В одной далёкой стране, где вечно царила зима, и никто из её жителей никогда не видел зелёной травы и не слышал пения соловья, в небольшом городке, жил часовщик по имени Николас Блум. Он был настоящим мастером своего дела. Николас находил поломки в больших и малых часах с такой легкостью, что казалось, они сами говорили ему, в чём причина их остановки. Порой ему хватало всего одного взгляда на замерший перед ним механизм, или лёгкого щелчка пальцами по крышке часов, чтобы понять, что с ними случилось. Это походило на магию, и некоторые жители города были уверенны, что Бум чародей, каким был его прапрапрадедушка, но никакого чуда тут не было. Николас просто любил свою работу и проводил долгие часы, разбирая и вновь собирая различные механизмы, чтобы понять, как они устроены, так что в конечном итоге даже самое сложное сплетение шестерёнок и пружин давно не могло сбить его с толка, и он мгновенно находил причину поломки.

Однако, мало кто в заснеженном городе знал, что у старого часовщика Николаса Блума была ещё одна страсть, которую он держал в строжайшей тайне. Его второй любовью были… цветы. Да, да, вы не ослышались, цветы, но не обычные, а те, что могли цвести прямо посреди снежных равнин, наперекор ледяному ветру и неуёмной вьюге, собирая лишь крохи тепла от низкого солнца и стылых звёзд. Николас знал, что если он расскажет о своих мечтах обычным людям, те, в лучшем случае, поднимут его на смех, а быть может и вовсе решат, что он сумасшедший, и больше не будут отдавать ему в починку свои часы. Поэтому, он разделил свой секрет лишь с двумя живыми существами на этой земле: своей дочерью Ильгой, которой в тот год исполнилось 13 и ленивым котом Василиском, что вечно дремал у окна на старой подушке, сонно разглядывая сквозь полуопущенные веки, пролетающие мимо снежинки.

Когда на город опускалась ночь, и огни в домах один за другим угасали, Николас варил себе крепкий кофе, желал дочери спокойной ночи и спускался в подвал, где, в призрачном свете нескольких свечей, погружался в чтение старинных фолиантов, которые ему регулярно присылал его друг из столицы. Часовщик силился понять, как можно вырастить цветы на снегу и тщательным образом выискивал в старых книгах любое упоминание о цветах, способных цвести в мороз. Нередко он засиживался так долго, что проснувшаяся поутру Ильга спускалась к нему, дабы напомнить, что настал новый день.

— Ну, как, — спрашивала она, — нашёл что-нибудь новенькое?

— Да, — радостно кивал головой Николас. — Я нашёл рассказ о редчайших северных розах, которые цветут так долго, что их нередко накрывает снег, однако они не вянут, а продолжают алеть сквозь него, точно закатное солнце и пахнуть летом. А в другом месте, я вычитал, как один хитрый китаец много лет закалял ледяной водой семена лилий, так что, в конце концов, те совершенно перестали бояться холода и цвели даже в стужу. Одна беда, и северные розы и китайские лилии вырастали летом и успевали окрепнуть до наступления холодов. Но никому ещё не удавалось вырастить цветы прямо на снегу, под полярным сиянием, когда даже человеческое дыхание застывает в воздухе и превращается в лёд… Никому… Ах, Ильга, Ильга, порой мне кажется, что я никогда уже не увижу цветущих в снегах цветов… Никогда…

— Не отчаивайся, папочка, — утешала его дочь. — Я знаю, у тебя всё получится. Вспомни, как ты разбил свои первые часы, что принес тебе в ремонт мясник? Они разлетелись в дребезги, и тебе пришлось отдать ему свои собственные, которыми ты так дорожил, но теперь, посмотри — каждый в округе знает, что ты лучший часовой мастер, а мясник стал твоим лучшим другом!

— Что правда, то правда, — засмеялся Николас. — Хорошо помню, как у меня затряслись руки, когда он отдал мне те первые часы. Немудрено, что я уронил их! Но это послужило мне хорошим уроком. С той поры, ни одна даже самая малюсенькая шестерёнка больше не выскользнула из моих ладоней, хотя через мои руки прошли тысячи часов.

— Я знаю, папочка, — сказала Ильга. — И с цветами у тебя тоже всё получится. Просто нужно ещё немного постараться. Кстати, как поживают те странные семена, что ты посадил на прошлой неделе, они взошли?

— Увы, Ильга, они замёрзли, — вздохнул Николас. — А ведь из них вырастают цветы, что живут высоко-высоко в горах, где частенько бывает очень холодно.

— Но не так как у нас, — улыбнулась Ильга.

— Да, — согласился часовщик. — Холоднее чем у нас бывает только на Северном полюсе.

Часовщик снова вздыхал, задувал ставшие ненужными свечи, и поднимался наверх, чтобы позавтракать и открыть свою мастерскую.

Вы можете спросить, откуда у старого часового мастера, всю жизнь прожившего среди бескрайних снегов и ледяных глыб, взялись такие странные мечты? Я вам отвечу. Однажды, когда Николас был ещё молод, а мать Ильги жива, к ним на постой попросился путник. Денег у него не было, но зато были кисти и краски, и он пообещал хозяевам расписать им гостиную в обмен на их гостеприимство. Николас всегда был добрым человеком и согласился, хотя его жена с неодобрением отнеслась к предложению нежданного гостя.

— Где это видано, что бы взрослые люди вместо того, чтобы работать, бродили точно нищие с полной сумкой красок и кистей, — бормотала она. — Не понимаю я таких людей.

— Но послушай, Хельва, мы же не можем оставить его на улице, в такой жуткий мороз, — отвечал Николас. — К тому же, я давно хотел, чтобы нашу гостиную украшали яркие картины. Я даже хотел попросить Трога Петерсена разрисовать её, но всё что он умеет, это делать вывески с окороками и бубликами для лавочников, да и те выходят такими кривыми, что все смеются.

— Конечно же, мы его накормим и обогреем, — продолжала ворчать жена. — Не хватает ещё, чтобы люди стали судачить, что мы не уважаем северных традиций и прогоняем странников со своего порога, когда за окном бушует вьюга. Но я просто не понимаю…

Она ещё долго обсуждали гостя, который, тем временем, уютно устроился у очага с тарелкой горячей похлёбки и жмурился на огонь как заправский кот. Он просидел так до глубокой ночи, почти не проронив слова, жадно впитывая в себя жар огня, а потом уснул.

— Надеюсь, он хотя бы одну стену покрасит, а не сбежит спозаранку, — сказала Хельва, засыпая. — Впрочем, так будет даже лучше… Не понимаю я таких людей…

Но художник не сбежал. Он встал чуть свет и начал трудится и не выпускал кисти из рук до самой темноты. Под его рукой тёмные стены дома оживали. На них зеленела трава, синели озёра, порхали птицы и играли странного вида звери, но больше всего там было цветов, — всех размеров и оттенков, — столь прекрасных и волшебных, что Хельва украдкой смахнула слезу.

Следующим утром художник покинул их дом, нарисовав на прощанье ещё один цветок, который не понравился Хельве, но заставил онеметь от восторга Николаса. Это был крупный, яркий, синий цветок, похожий на лотос, растущий прямо на снегу, и сияющий сквозь метель точно огромный сапфир.

— Чепуха какая-то, — буркнула Хельва. — Цветы не могут расти на снегу, это каждый знает. Ну что ему стоило просто нарисовать букет фиалок на берегу ручья? Нет, что не говори, а художники очень ненадёжные люди. Пойду ка я, пересчитаю наши серебряные ложки…

Но Николас не слушал жену. Он всматривался в картину снова и снова, ловя каждую деталь, каждый лёгкий штрих, каждую мелочь. Потом он схватил пальто, шапку и опрометью выскочил за дверь, отставив её открытой. Он догнал художника на другом конце города, по дороге к гавани.

— Постойте, уважаемый, постойте… — закричал задыхающийся Николас. — Постойте…

Художник повернулся и вытащил изо рта свою трубку.

— Постойте, — повторил часовщик, никак не в силах отдышаться. — Цветок… Тот цветок, что вы нарисовали последним… Ярко синий… Он… он существует?.. Вы его видели?..

Художник усмехнулся, и его голубые глаза засветились озорным огоньком.

— Он вам понравился?

— Я в восторге! — выдохнул Николас. — Но разве это возможно, чтобы такие чудесные цветы росли и цвели прямо посреди снега и льда? Они же замёрзнут!

— Это зимний цветок, — ответил художник. — Он очень редкий. Можно сказать единственный, в своём роде.

— И вы видели его? Правда, видели?

— Да, — ответил художник. — Я его видел. Я никогда не пишу того, чего не существует, хотя глупые люди часто меня в этом обвиняют.

— Давно вы его видели? И где? Где растут такие дивные цветы?

— Я видел его недавно, но не помню точно в каком месте, — ответил художник. — Вам стоит хорошенько потрудиться, чтобы найти его. Но мой вам совет, лучше всего самому вырастите зимний цветок. Так будет проще. Вам даже не придётся покидать стен своего родного дома. А теперь — прошу меня простить, мне никак нельзя опоздать на этот корабль.

Художник приподнял свою шапку и удалился, а Николас побрёл домой и с того дня не переставал думать о зимних цветах, видя их и во сне и наяву, когда разглядывал потемневший от времени рисунок странствующего художника.

Чего он только не предпринял, чтобы вырастить волшебные зимние цветы, однако, несмотря на упорный труд, все его усилия были тщетны. Всё чаще часовщику приходило на ум, что художник просто посмеялся над ним, и чудесный синий цветок был лишь плодом его воображения. В такие минуты Николасу становилось очень грустно, и он брал Василиска к себе на колени и гладил его, изливая ему свою скорбь. Василиск слушал внимательно, щуря жёлтые глаза, и мурлыкал в такт движению руки хозяина. У кота тоже были свои тайны, но он предпочитал держать их в секрете.

К примеру, Василиск знал, что раз в году, за три недели до Пасхи, на чердаке дома ночуют южные феи, которые держат свой путь к своим кузинам, феям севера, чтобы вместе отметить наступление нового года, который, по старинному обычаю, празднуется у всех древних существ весной. В ледяных пещерах Кольтуруса — старинного города, надёжно укрытого от человеческих глаз холодным морем и высокими, скалами — феи могли от души повеселиться, дружно спеть свои странные песни, сплясать причудливые танцы и вспомнить те далёкие времена, когда им не нужно было прятаться среди снегов от вездесущих людей.

«Часовщик всегда был добр ко мне, — подумал Василиск как-то раз. — Он никогда не ругал меня и не бил, и вдоволь кормил сметаной, если она была… Пожалуй, настало время отплатить ему за его заботу… До Пасхи осталось как раз три недели, а это значит, что сегодня ночью, когда все уснут, маленькие феи вновь спрячутся под нашей крышей, чтобы переждать холодную и тёмную ночь… Что ж, встречу ка я их и потолкую немного… Феи знают много разных чудес, быть может, они помогут и моему другу…»

Сказано — сделано. Под вечер, Василиск прокрался на чердак и спрятался среди стропил. Ждать пришлось недолго. Когда город погрузился во тьму, он услышал легкий шелест крыльев, точно стая стрекоз закружилась неподалёку, а потом разглядел в темноте несколько маленьких фигурок. Феи негромко хихикали, отряхиваясь от снега, и устраивались на ночлег. Василиск выждал, пока они не утихомирились, а затем, бесшумно подобравшись к ним, схватил крайнюю фею, так что она не успела даже пискнуть, и проворно уволок её на кухню.

— Ну, здравствуй, моя дорогая… — сказал он, усаживаясь под столом и держа фею в лапах. — Что-то я нынче проголодался… Не перекусить ли мне?..

Василиск облизнулся и неспешно обнюхал зажмурившуюся от ужаса фею.

— Пахнет аппетитно… — промурлыкал кот, трогая фею своими усами. — Интересно, какие феи на вкус?.. Как сметана или как курица?..

— Не ешь меня! — запищала фея. — Это неправильно!

— Неправильно?! — расхохотался кот. — А по-моему, неправильно тайком пробираться в чужие дома среди ночи…

— Мы же никому не мешаем и ведём себя тихо, как мышки, — сказала фея. — Утром мы улетим!

— Как мышки… — усмехнулся Василиск. — Знаешь, мышки ужасно мне досаждают, а ты как раз похожа на одну из них, только с крылышками…

— Отпусти меня, прошу, — заплакала фея.

— А что будет, если я тебя отпущу?.. — промурлыкал кот, рассматривая фею в упор своими огромными, жёлтыми глазами.

— Я буду тебе очень благодарна!

— Благодарна?.. — рассеянно зевнул кот. — Хм… Это скучно… Нам, котам, одной благодарности мало… Что ещё ты можешь предложить?

— Ну, я не знаю, — растерялась фея. — А что ты хочешь?

— Я хочу, что бы ты помогла моему другу, старому часовщику, в доме которого вы ночуете уже много лет. Думаю, это будет справедливой платой за крышу над головой, не так ли?..

— Конечно, конечно, — закивала головой фея. — Что хочет твой друг? Найти клад? Многие люди хотят найти клад, а я знаю, где лежит один. Рассказать?

— Может быть… — промурлыкал кот. — В другой раз… А сейчас, я хочу, чтобы ты помогла моему другу вырастить зимние цветы… Такие, что способны цвести в самую лютую стужу, прямо на снегу…

Фея осторожно хихикнула:

— Зимние цветы? Что за невидаль! Я не знаю где их достать!

— Жаль… — грустно сказал кот и в очередной раз облизнулся. — Ну, что ж, рад был поболтать, но мне пора ужинать…

— Эй, эй, постой, — закричала фея, видя, что кот и вправду собирается её съесть. — Я кое-что вспомнила…

— Как странно… — усмехнулся Василиск. — И что же?.. Только не вздумай меня обманывать… Коты этого не прощают…

— Вот ещё, обманывать, — обиженно фыркнула фея. — Да будет тебе известно, что феи никогда не врут!

— Я наслышан об этом, — примиряюще промурлыкал кот. — Прошу меня простить… Так что же ты вспомнила, моя хорошая?..

— На пиру в честь Нового года, куда мы с подружками держим путь, во всех вазах стоят странные ярко-синие цветы. Они точно сделаны из тончайшего льда. Но однажды я случайно уронила один из них, и он не разбился, и тогда я поняла, что он живой!

— Очень интересно… — сказал кот. — А не могла бы ты принести мне такой цветок?..

— Нет, — замотала головой фея. — Для меня он слишком большой, к тому же, феям запрещено уносить что-либо из Кольтуруса в мир людей. Это очень древнее правило и нам ни в коем случае нельзя его нарушать.

— Подумать только… — покачал головой Василиск. — Вот незадача… А ведь всего один маленький цветочек, мог бы очень помочь моему другу и одной маленькой фее… Как же нам быть?..

— Я что-нибудь придумаю, — сказала фея, немного подумав. — Но ты должен отпустить меня. Скоро рассвет, никто не должен знать, что меня похитил, а не то подруги могут что-то заподозрить.

— А ты даёшь мне слово, что вернёшься, и вернёшься не с пустыми руками? — хитро прищурился кот.

— Даю! — сказала фея. — Честное и нерушимое слово южной феи.

— Этого мне вполне достаточно… — промурлыкал кот, разжимая лапу. — Когда мне тебя ждать?..

— Я вернусь ровно через неделю, ночь в ночь, но никому ни слова о нашем разговоре! — предупредила фея.

— Я нем, как кот, — ответил Василиск.

На том они и расстались. Фея проворно упорхнула обратно на чердак, а довольный собой Василиск вальяжно отправился в подвал, чтобы полежать на коленях у Николаса, уткнувшегося в очередную книгу о выращивании цветов.

Неделя пролетела быстро. В назначенную ночь, кот был на чердаке. Около полуночи, послышалось стрекотание крыльев, и маленькая фея закружила над его головой.

— Вот, держи, — сказала она, протягивая коту крошечный мешочек. — Это для твоего друга. Прости, не могу больше говорить, я и так уже отстала от стаи. На обратном пути на юг мы летим без отдыха, круглые сутки. Так что прощай, кот!

Фея хихикнула и скрылась в темноте. Василиск обнюхал мешочек, недоверчиво заглянул в него и расплылся в широкой улыбке.

— То, что нужно… — промурлыкал он. — Николас и его дочь будут рады… Какой я молодец…

Кот спустился вниз, выбрался наружу через приоткрытую форточку, пробежал по карнизу и мягко спрыгнул на снег.

— Кажется, это должно быть где-то здесь… — пробормотал он. — Ага, нашёл…

Кот подошёл к воткнутой в сугроб большой палке, отмечающей грядку, где Николас высаживал семена различных цветов и начал разгребать лапой снег. Выкопав небольшую ямку, он вытряхнул из мешочка дюжину фиолетовых зёрен, засыпал их, аккуратно замёл свои следы пушистым хвостом и вернулся в дом. Там он лёг поближе к печке, чтобы подсушить свою промокшую шерсть и закрыл глаза:

«Теперь всё будет хорошо… — подумал он. — Можно и вздремнуть…»

Чудо произошло 10 дней спустя. Утром, по своему обыкновению, Николас вышел во двор, чтобы проверить, не взошли ли цветы на его снежной грядке и остолбенел.

— Ильга! — закричал он спустя мгновенье. — Ильга, скорее беги сюда! Мне кажется, что я сошёл с ума!..

Перепуганная девочка выскочила из дома и подбежала к отцу:

— Что случилось? Ты весь бледный!

— Скажи мне, доченька, только скажи честно, мне кажется или на моей грядке и вправду взошли цветы?..

— Ах! — воскликнула Ильга, посмотрев на снег. — Они взошли, папочка, твои семена проросли!

Лицо часовщик расплылось в улыбке, но внезапно омрачилось.

— Наверняка это чья-то злая шутка, — сказал он. — Кто-то узнал про мою тайну и решил посмеяться. Держу пари, это обычные бумажные цветы, которые кто-то воткнул в снег. Вот смотри…

С этими словами Николас схватил один из небольших синих ростков и попытался выдернуть, но у него ничего не получилось.

— Что за дела?.. — удивился он. — Неужели это правда?..

— Да, папочка, правда, — смеялась Ильга. — У тебя всё получилось! Я так рада!

Через три дня последние сомнения у часовщика пропали. Небольшие ростки превратились в полуметровые стебли и расцвели невероятными ярко-синими цветами, точно такими же, как на картине, что нарисовал ему художник. Только лепестков у них было не 10, а 16, и листья были ажурными, а не гладкими, но это были мелочи.

Цветы радовали глаз часовщика и его дочери две недели, после чего медленно увяли, а когда бутоны окончательно засохли, часовщик собрал с них горсть фиолетовых семян и посадил снова.

Усилиями Николаса и его дочери, меньше чем через год, весь его дом был окружён яркими цветами невиданной красоты. Весь город приходил полюбоваться на них. Сразу же нашлось множество желающих купить у Николаса чудесные семена, но часовщик отказался. Он раздавал по дюжине семена бесплатно, каждому желающему, и очень скоро, весь город зацвёл, так что даже среди самой сильной метели, любой мог видеть за окном восхитительные зимние цветы.

— Только, пожалуйста, закрывайте их в солнечную погоду плотной тканью, а то они высохнут, — не уставал напоминать часовщик людям, которые приходили к нему за семенами. — Эти зимние цветы очень чувствительные к теплу. А если вы хотите их срезать и поставить в вазу, не забудьте каждый день добавлять в воду горсть льда, чтобы они простояли долго и пахли…

Говорят, что со временем, часовщик, у которого теперь было много свободного времени по ночам, сделал маленьких заводных пчёл, которые могли летать от цветка к цветку и собирать зимний мёд. Правда, его получалось собрать совсем немного, всего одну маленькую баночку со всего города, и он был совершенно синим, но на вкус он был слаще самого сладкого сахара и ароматнее любого фруктового варенья.

Поговаривали также, что сами феи раз в год слетались посмотреть на это чудо, но в эти сказки мало кто верил. Разве что один мудрый кот, который очень любил лежать на старой подушке у окна и смотреть сквозь полуопущенные веки на пролетающие мимо снежинки…

Инар

Дождь закончился, и Счастливчик со Степашкой от души резвились на влажной траве. Они полдня проскучали дома и теперь, старались наверстать упущенное время. Стёпа бросался на малыша со всех сторон, норовя повалить его на спину, но Счастливчик ловко уворачивался и время от времени хватал скотч-терьера за хвост, вызывая шквал возмущения. Оба вымокли с ног до головы и, в конце концов, усталые и довольные легли на полу веранды, где мама с Варей накрывали обеденный стол.

— Ты только посмотри на них, — всплеснула руками мама. — Мало того, что они все мокрые, так ещё и с ног до головы перепачкались землей. Кажется, придётся их вымыть…

При слове «вымыть» оба друга навострили уши, но Счастливчик радостно, потому что обожал купаться, а Стёпа настороженно, так как не очень любил, когда его намыливали и поливали из шланга.

«И почему они всё время хотят меня помыть, — думал он, спрятавшись на всякий случай под стулом. — Что я им плохого сделал? Вечно с этими хозяевами какие-то проблемы…»

По счастью для Степашки, папа, который принёс с кухни кастрюлю с супом, поставил её так неудачно, что залил борщом всю скатерть, и мама совершенно забыла про своих питомцев.

— Боже мой, опять! — сказала она. — Можно подумать, что ты нарочно это делаешь!

— Я всё могу объяснить, — забурчал папа. — Просто я обжёгся и…

— Отлично, ты ещё и обжёгся, — всплеснула руками мама. — Это просто безобразие какое-то. Тебе ничего нельзя доверить.

— Просто он так на меня посмотрел… — пробормотал папа, незаметно подмигивая Серёже и Варе.

— Кто посмотрел, — насторожилась мама.

— Суп…

— Суп!?

— Ну да, суп, — подтвердил папа. — Мне показалось, что он что-то замышляет (и как оказалось, я был прав!), и решил наблюдать за ним, но он вероломно обжёг мне руку, а потом и вовсе, пролился на стол. О, эти супы полны коварства!

От таких заявлений, мама потеряла дар речи и едва не выронила из рук корзиночку с хлебом.

— Ага, — радостно сказал папа. — Видишь, он и на тебя действует! Супы всегда в сговоре с хлебом и посудой. Это та ещё шайка! Давайте ка быстренько разольём его по тарелкам и съедим, пока он ещё чего-нибудь не натворил. Известны ужасные случаи, когда голодный суп нападал на человека и бедняга с трудом уносил ноги…

Мама вздохнула и стала разливать суп по тарелкам.

К тому времени, когда с «вероломным» супом было покончено, вновь стал накрапывать дождик и ребята загрустили.

— Дурацкое лето, — сердился Серёжа. — Дождик каждый день. Мы почти не купались!

— Да, — соглашалась Варя. — Так нечестно! Я хочу, чтобы солнышко светило всегда, вот!

— Это очень опасные слова, моя дорогая, — сказал папа и зябко повёл плечами. — Честно говоря, я даже немного напуган. Страшно даже представить, что случиться, если твоё пророчество сбудется. Впрочем, я неправ, это очень легко представить. Лет 10 назад, я был в стране, где когда-то давно, один человек произнёс точно такие же слова и то, что стало после… Б-р-р-р!

Папа поёжился и стал кутаться в свою куртку.

— Пап, расскажи что случилось, — попросил Серёжа. — Всё равно дождь идёт.

— Да, папочка, расскажи, — поддержала брата Варя.

— Что ж, охотно, — легко согласился папа. — Это очень поучительная история и я хотел бы, чтобы вы её хорошенько запомнили.

Все устроились поудобнее на своих местах и приготовились слушать. Даже Стёпа, поняв, что опасность водных процедур миновала, подошёл ближе и улёгся у самых папиных ног, положив свою морду на беспечно дремавшего Счастливчика.

— Много веков назад, весь африканский берег Средиземного моря походил на оазис, в котором водилось бесчисленное множество различных зверей, редких птиц и прочих живых существ. Проплывающие мимо моряки могли видеть львов купающихся в море, величественных жирафов, неспешно поедающих сочные побеги, стремительных страусов и муфлонов — диких баранов с роскошными рогами. Земля Северной Африки была настолько обильной и плодородной, что урожай вызревал несколько раз в год, и никто не знал печали и голода, и всем казалось, что так будет вечно. Один за другим, на побережье вырастали города, которые быстро росли и процветали. Одним из таких городов-царств, самым крупным и самым могущественным, правил некий Инар, сын Нассариха и был он по приданию самым богатом и самым жадным царём мира. Его дворец утопал в роскоши. Вся мебель, вся посуда, все предметы обихода были сделаны из чистого золота и богато украшены драгоценными камнями. Даже кровать Инара была золотой и, сказать по правде, очень неудобной, так что он каждое утро вставал не с той ноги. Сам дворец, снаружи был тоже покрыт золотом и сверкал в лучах солнца так сильно, что люди не могли смотреть на него, и прикрывали глаза, ослеплённые этим сияньем. Целыми днями, Инар проводил в своём дворце, расхаживая по золочёным залам или спускаясь в хранилище, доверху забитое драгоценностями. Каждый день всё новые и новые караваны груженые серебром и золотом, алмазами и рубинами, персидскими коврами и китайским шёлком проходили через город и скрывались за воротами дворца, чтобы выйти оттуда пустыми. Но Инару всё было мало и он требовал больше и больше богатств, покуда его рассудок не помрачился окончательно от блеска золотых слитков. Он решил, что отправлять караваны и ждать их возвращения это слишком долго и велел созвать к нему всех мудрецов, чтобы спросить у них совета — как ему быстро заполучить ещё больше золота.

Мудрецы пришли в его дворец и в один голос заявили ему, что у него и так слишком много золота, и каждый день караваны привозят новое и Инару нужно остановиться, ибо такое богатство непосильно для человека, но Инар не послушал мудрецов. Золото уже лишило его разума, и он призвал к себе магов и колдунов и спросил их, как ему заполучить ещё больше золота и побыстрей. Колдуны и маги посовещались, но их ответ был тем же — быстро получить ещё больше золота, чем есть у Инара невозможно. Его сокровищ было так много, что из них можно было построить огромную пирамиду, точь в точь как у древних фараонов Египта.

Разгневанный Инар выгнал и их и объявил, что тот, кто расскажет ему, как быстро добыть ещё больше золота, получит самые лучшие земли в его царстве и столько золота, сколько сможет унести самый сильный верблюд.

Много людей пришло к правителю, но всё, что они предлагали, не заинтересовало Инара, так как требовало слишком много времени по его меркам.

«Слишком долго! Слишком долго!» — не переставал повторять он. — «Я не могу ждать так долго! Мне нужно больше золота прямо сейчас! Сию же минуту!»

От жажды золота, он прекратил спать ночами и бродил по дворцу точно тень, разговаривая с луной, и жалуясь ей, как ему тяжело и как все вокруг хотят его обмануть. Он стал худым, злым и вечно раздражённым и все сторонились его, боясь попасться на глаза. Даже его верные сторожевые собаки больше не подбегали к нему, чтобы поласкаться, предпочитая держаться в стороне.

В один из таких дней, к воротам замка подошёл незнакомец, одетый в странный заморский костюм и сказал стражникам, что он тот, кого их царь давно поджидает. Заглянув в чёрные глаза путника, стража покорно открыла ему ворота и пропустила во дворец, ни о чём больше не спросив. Сторожевые псы кинулись было на него с лаем, но что-то сказал им на незнакомом языке и те, поджав хвосты, умчались прочь, точно напуганные щенята. Незнакомец неспешно поднялся по золотым ступеням дворца, миновал несколько роскошных залов и предстал перед очами Инара, который восседал за золотым столом уставленном яствами, в короне, сделанной из огромного цельного изумруда.

— Кто ты такой, — сердито спросил он путника. — Что тебе нужно? И где моя охрана?

— Я тот, кого ты давно ждёшь, — ответил незнакомец, дерзко глядя прямо в глаза Инару. — И я пришёл дать тебе то, чего ты жаждешь — золота. Много золота. Очень много золота и очень быстро. Ты ведь этого хочешь, не правда ли?..

— Да, да, — закричал Инар, и его взор затуманился от алчности. — Говори, говори же скорей, но помни, я хочу моё золото сразу же!

— Ты всё услышишь и получишь в своё время, — спокойно ответил чужеземец, прохаживаясь по залу, словно он был у себя дома. — Я вижу… ты небогат?..

От таких слов Инар сначала порозовел, потом побледнел, а после захохотал как безумный.

— Ты смеешь называть меня бедным?! Меня, Инара, самого богатого человека в мире?! Да кто ты такой?! Если ты вздумал шутить, то через четверть часа тебе отрубят голову на городской площади!

— Я уже сказал кто я такой, — безмятежно ответил незнакомец и, взяв с царского стола яблоко, впился в него своими крепкими зубами. — И я сказал тебе, что могу дать, но сначала мне бы хотелось убедиться в том, что ты и вправду самый богатый человек в мире.

От гнева, лицо Инара перекосилось. С трудом сдерживая себя, чтобы тут же не позвать стражу и не казнить незнакомца, он сказал ехидно.

— А ты сам разве не видишь? Ты вошёл в огромный дворец, сплошь покрытый золотом, поднялся по золотым ступеням, прошёл по богатым залам и теперь стоишь перед человеком, на голове которого корона из огромного изумруда, который стоит больше чем десяток самых лучших кораблей. Разве этого мало?..

— Это ничто, в сравнении с тем, что я могу тебе дать, Инар, сын Нассариха, — усмехнулся незнакомец.

Инар снова побледнел и его нижняя челюсть затряслась.

— Ничто?! — закричал он. — Ты сказал ничто?! Ты… ты… Следуй за мной, я покажу тебе мои сокровища и, если ты не сможешь дать мне больше того, что я уже имею, горе тебе чужестранец!

Незнакомец снова улыбнулся своей жуткой, змеиной улыбкой и спокойно последовал за Инаром, в его подземное хранилище.

— Вот, смотри, — хвастался Инар, показывая на многометровую груды серебра. — Видел ты где-нибудь ещё такое богатство, а?

— Не хочу огорчать тебя, Инар, — усмехнулся чужеземец, — но если это всё, чем ты владеешь, то мне жаль тебя. Тебе бы стоило стыдиться своей бедности…

Волосы встали дыбом на голове Инара от таких слов. Он ринулся в другое хранилище и произнёс дрожащим голосом, указывая на пирамиды золота и несметные россыпи золотых монет.

— Вот, смотри, это всё моё! Моё! Тут столько золота, что из него можно построить Великую пирамиду!

— Пирамиду? — язвительно переспросил незнакомец. — Я думал у тебя достаточно золота, чтобы построить из него целый город…

Совершенно потеряв голову от того, что ему говорил этот ужасный человек, Инар бросился в третье хранилище, которое до краёв было заполнено драгоценными камнями.

— Вот! Вот! Видишь?! — прохрипел он, боясь оглянуться на улыбающегося чужеземца. — Ни у кого нет столько алмазов, рубинов, изумрудов и сапфиров! Ни у кого!!!

— Прости, Инар, — ответил незнакомец, чьи глаза не отражали блеска камней, — но если ты и вправду считаешь, что эта кучка камней делает тебя богатым, то мне тебя жаль…

— Кучка камней?! — завопил Инар. — Ты сказал кучка камней?! Но… Ты… Ты не можешь так говорить! Никто не может говорить подобное! Никто!!!

— И всё же, я говорю это, Инар, — эхом отозвался незнакомец, — но, я могу помочь тебе. Ты получишь столько золота и бриллиантов, сколько сможешь представить и уже никто, даже я, не смогу назвать тебя бедняком. Ты согласен принять такой дар, Инар?.. Ты должен просто сказать мне «да» и вдобавок к этому богатству, я исполню одно твоё желание, каким бы странным или невозможным оно бы тебе ни казалось.

— Но кто же ты?.. — прошептал Инар. — Кто?..

— Ты знаешь моё имя, — ответил незнакомец и его глаза метнули чёрные молнии. — Ты понял это, едва я вошёл в твой дворец. Ты звал меня и вот он я, перед тобой. Просто скажи «да» и все сокровища мира будут твоими прямо сейчас… Итак, Инар, что ты ответишь мне?.. Решайся скорее, у меня много дел… Не ты один мечтаешь разбогатеть…

Чёрные как бездна глаза незнакомца пронзали Инара насквозь, и тот пролепетал не своим голосом:

— Д-д-да…

— Я услышал твой ответ, Инар, — вкрадчиво сказал незнакомец и только сейчас Инар заметил, что руки чужеземца покрыты змеиной чешуёй, а глаза не мигают. — Так сколько-ко же золота ты хочешь, Инар?

— Я хочу… Я хочу… — забормотал Инар, не сводя глаз с рук незнакомца. — Я хочу, чтобы весь мой город, включая стены и башни, были из чистого золота, все улицы были вымощены рубинами и алмазами, а мой колодец в саду был бы всегда полон золотых монет, которые я мог бы черпать и днём и ночью. Ты способен сделать такое?..

— Уже сделал, Инар, — ответил незнакомец, всё больше становясь похожим на большую змею. — Пойдём, я покажу тебе свою работу… Ты останешься доволен…

Они поднялись наверх, на крышу дворца и Инар замер, увидев под собой золотой город и мощёные драгоценными камнями улицы.

— Не может быть! — воскликнул он. — Это сон!

— Нет, Инар, это не сон, — ответил чужестранец.

Инар снова осмотрелся и понял, что незнакомец прав. Одна беда, как назло пошёл дождь, и от этого золото казалось тусклым, а драгоценные камни походили на обыкновенные стекляшки.

— Я хочу солнце, — закричал Инар, оборачиваясь к чужеземцу. — Ты, слышишь меня? Ты сказал, что исполнишь любое моё желание и вот оно, я хочу, чтобы над моим царством всегда светило солнце!

— Исполнено, — прошипел незнакомец, окончательно превращаясь в огромную чёрную змею. — До свидания, Инар…

В ту же секунду, тучи рассеялись, и выглянуло солнце, и город засиял так, что Инар мгновенно ослеп от блеска камней и золотых башен. В ужасе, он заметался по крыше, призывая кого-нибудь на помощь, но прежде чем перепуганная свита поднялась к нему, Инар споткнулся о змею, перелетел через ограду, и рухнул вниз, прямо на золотые ступени своего великолепного дворца. Когда стража подбежала к нему, он уже не дышал, а странного незнакомца и след простыл.

С той самой поры, солнце светило над этой страной с утра до вечера и люди забыли, что такое дождь. Густые леса увели, и звери покинули их, уйдя дальше на юг. Плодородные земли высохли и их развеял ветер, а после, занёс песок. Всё вокруг превратилось в бескрайнюю пустыню, самую большую в мире, и золотой город растаял в ней, как тают миражи, стоит лишь подойти к ним ближе.

Многие, многие искатели приключений искали, и по сей день ищут этот город, в надежде быстро разбогатеть, но ещё никто из них не вернулся с добычей. Говорят кое-кому, всё же удалось найти Золотой город и он радостно набивал свои карманы алмазами и рубинами, но едва он делал это, как огромная змея появлялась словно бы из ниоткуда и никто и никогда больше не видел того смельчака.

В эту страну несложно попасть и сейчас, но, увы, вы не увидите там ничего кроме моря песка и горстки бедных городов. Солнце по-прежнему ярко светит над ними, напоминая людям о том, что им стоит быть крайне осторожным в своих желаниях и не заключать сделки с тем, с кем этого делать не следует, даже если он и сулит вам неслыханные богатства.

Папа незаметно протянул руку к задумавшейся маме и внезапно ущипнул её и громко зашипел.

— Ай! — закричала мама, подпрыгивая на стуле, точно её и вправду ужалила огромная змея с чёрными глазами. — Ты меня напугал! Не смей так больше делать, слышишь?!

— Так каков твой ответ, Инар?.. — прошипел папа.

— Хватит, — сказал мама. — Прекрати.

— Я исполню любое твоё желание… — продолжал озорничать папа.

— Что ж, — неожиданно сказала мама. — Вымой ка мне посуду и почини калитку.

— Но… — начал папа.

— И впредь, будь осторожнее в своих желаниях!

Вампиры

— У меня есть клубничное и абрикосовое? — сказала мама, выглядывая из кухни. — С каким делать пирог?

— С абрикосовым, — ответил Серёжа.

— Нет, с клубничным, — запротестовала Варя.

— А что малиновое, уже кончилось? — поинтересовался папа, отрываясь от журнала.

«А меня как обычно не спросили… — грустно вздохнул под столом Степашка. — Я бы уж точно не стал бы портить такую вкуснятину вареньем… Что им стоит начинить пирог сосисками и сахарными косточками, а сверху украсить ветчиной и сыром?.. Впрочем, если мне предложат кусочек сладкого пирога, я всё же не откажусь…»

— Понятно, — усмехнулась мама. — Сделаю два разных…

— Идеальное решение, — откликнулся папа. — Тебе помочь?

— Нет, спасибо, — испугалась мама. — Ты уже замесил мне сегодня утром тесто… Я еле отмыла кухню.

— Это был несчастный случай, — буркнул папа. — Оно само сползло на пол…

— А мука на потолок как взлетела? Тоже сама? Или ей помогла мучная фея?.. — возмутилась мама

— Говорю же тебе — несчастный случай… Случайно включился настольный вентилятор…

— Вечно у тебя что-то происходит, — ответила мама.

— А вот и нет, — просиял папа. — Помнишь, ты просила меня просила повесить в гостиной картину — я её повесил и ничего не разбил!

— Да, с этим не поспоришь, — кивнула мама. — Только вот, я просила повесить её в спальне…

— Разве? — смутился папа. — Мне казалось, ты сказала в гостиной…

Ребята захихикали, а мама, закатив глаза, скрылась за кухонной перегородкой.

— Странно, странно… — бормотал папа, отложив журнал. — Просто наваждение какое-то… Не иначе вампиры…

Варя с Серёжей переглянулись.

— Вампиры? — осторожно спросила Варя.

— Ну да, — ответил папа. — Небольшие забавные существа, которые с незапамятных дней воруют у людей варенье и компот… Жуткие хитрюшки, между прочим. Могут незаметно нашептать человеку невесть что, а пока он думает, послышалось ему это или нет — раз и банки смородинового варенья как не бывало!

— Пап, ну какие же это вампиры? — хмыкнул Серёжа. — У всех вампиров клыки и они нападают на людей. Я в фильме видел.

— Чепуха, — устало отмахнулся папа. — Вампиры никому ещё не причинили вреда. Просто на свою беду, они повадились таскать варенье из погреба одного замка, и его владелец здорово рассердился. Настолько, что пожаловался на них писателю, а тот написал о вампирах книгу, выставив их в дурном свете. Его примеру последовали другие и вот пожалуйста — теперь каждый школьник знает, что вампиры злые и их стоит бояться, а меж тем, они добрейшие создания и большие сластёны.

— Папочка, а расскажи нам про вампиров? — попросила Варя, обрадовавшаяся, что история не будет страшной, так как она к своему стыду всё ещё боялась темноты.

— Как пожелаете, — ответил папа, откладывая журнал и откидываясь на спинку своего любимого кресла. — Всё началось давным-давно, когда люди ещё жили под открытым небом и неплохо понимали язык зверей. Они дружили с некоторыми обезьянами (пока те не начали задирать нос, потому что мы разучились лазить по деревьям), сообща отбивались от хищников и соперничали с другими обитателями леса в поисках сладкого. Одним из таких соперников людей были весьма похожие на них существа, предпочитавшие селиться в тёмных пещерах, так как они вели преимущественно ночной образ жизни. У них были большие глаза, крупные уши и широкие ноздри, поскольку они находили сладкие плоды по запаху. Люди называли их ушастиками и время от времени добродушно подтрунивали над ними, но в целом, люди и ушастики неплохо ладили, и всегда предупреждали друг друга об опасности. Единственное что люди и ушастики никак не могли поделить был мёд… Из-за него порой разгорались целые баталии, в которых в качестве оружия использовались гнилые бананы, перезревшие мандарины и куски грязи. Люди бросались фруктами гораздо точнее и дальше, но ушастики были очень проворны, так что после таких схваток видок у всех участников был ещё тот. Нередко все так увлекались, что забывали про предмет спора — мёд, и пока люди и ушастики выясняли отношения, его уносил кто-то другой.

Время шло. В отличие от прочих обитателей леса, человек не сидел сложа руки, переваривая сытный обед, а постоянно стремился усовершенствовать своё жилище, свои орудия труда и свой быт. Люди начали строить свои первые дома, заводить хозяйство, выращивать различные овощи и, главное, делать запасы на зиму. Сначала это были орехи и сушёные грибы, затем солёные мясо и рыба, а после, когда человек собственно и стал человеком, в его доме появились рукодельные сладости, первой из которых стало сладкое ягодное варенье, чудесная альтернатива мёду и при этом, без риска быть ужаленным! К тому времени многие люди давно покинули тёплые края и жили в странах, где зимы бывали суровыми и длинными, а потому, запас сладостей был им жизненно необходим. Постепенно это так вошло в привычку, что, даже не нуждаясь больше в домашних заготовках, так как всюду появились рынки и магазины, люди по-прежнему варили варенье, делая его всё более вкусным и экзотическим. Варить варенье стало доброй традицией, так что любая уважающая себя современная бабушка до сих пор непременно хранит у себя дома не менее дюжины банок этого великолепного лакомства.

Но не только люди полюбили варенье… Многие ушастики покинули лес, и ушли вслед за людьми. К слову сказать, по прошествии тысячелетий они тоже кое-чему научились и стали почти неотличимы от людей. Некоторые из них даже жили в городах, учились в школах и работали наравне с людьми. Однако большинство ушастиков, всё же, предпочитало жить скрытно, выбирая себе в качестве жилища старые замки, заброшенные дома, пещеры с летучими мышами, к которым они питали слабость, как люди к кошкам и, конечно же, кладбища, где по ночам всегда было тихо и уютно. Их то обычно и видели припозднившиеся гуляки, принимая ушастиков то за приведения, то за оживших мертвецов. Ушастики привыкли питаться не только фруктами и даже время от времени устраивали себе небольшие барбекю, но страсть к сладкому не покинула их и оттого, они повадились воровать у людей варенье, отдавая предпочтенье малиновому. Однако эти ловкачи никогда не крали больше пары банок за раз, и редко залезали в один и тот же подвал чаще двух раз в год. Эта тактика позволила им многие столетия оставаться в тени, безнаказанно лакомясь продуктом человеческого гения, пока однажды, на свою беду, ушастики не влезли в подвал одного старинного замка, расположенного в далёкой Трансильвании, где ушастикам долгие столетия жилось особенно привольно. Варенье в тех краях было превосходным, но однажды, бесшабашная шайка молодых ушастиков, изменила своим обычным правилам, и повадилась совершать свои дерзкие набеги на хранилище варенья каждую ночь, шумно поглощая деликатес в огромных количествах. Само собой разумеется, хозяин замка, которого, кстати, звали Влад Дракал, вскоре заметил пропажу и решил изловить воришек. Он спрятался среди бочек с квасом, и когда компания ушастиков проникла внутрь и принялась хозяйничать, Влад выскочил из своего укрытия и начал колотить их метлой. Понятное дело, что ушастики бросились врассыпную, но на следующую ночь, в качестве мести за своё унижение, они вскарабкались по увитой плющом стене замка, влезли в раскрытое окно хозяйской спальни и с ног до головы измазали спящего Влада вареньем. Пришедшая пожелать доброго утра сестра Влада, при виде, своего «окровавленного брата, лишилась чувств и разбила старинный фарфоровый кофейник. Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения хозяина замка. Он проследил, где скрываются ушастики — этим местом оказался заброшенный дом рядом с кладбищем и однажды ночью, когда ушастики ушли охотились, сжёг его дотла. Так началось противостояние людей и ушастиков, которое достигло своего пика, когда Влад, находясь по делам в Лондоне, рассказал эту историю одному небезызвестному писателю. Владелец замка представил безобидных сластён жуткими тварями, обитающими на кладбище, способных лазать по стенам и имеющих одну цель в жизни — досаждать людям. Писатель старательно записал его историю, а пару лет спустя, будучи в прескверном настроении, от того, что другой писатель обозвал его дураком, написал роман, где ушастики предстали в роли ужасных существ — вампиров, врагов всего живого. Его творение имело неожиданный, бурный успех и породило массу последователей, так что спустя всего каких-то сто лет, никто уже и помыслить не мог, что ужасные вампиры это просто сказки, а их прототипы, хоть и большие плуты, но и мухи не обидят. Так родилась легенда и с той поры, ушастикам живётся несладко, так как, едва заметив их на кладбище или в пустующем доме, люди начинают вопить «Вампиры, вампиры!», а затем падать в обморок или бросаться тяжёлыми предметами…

В результате, ушастики стали ещё более скрытными и нелюдимыми и чтобы хоть как то обезопасить свои жилища от вторжения людей, пошли на хитрость.

«Если люди считают нас ужасными существами, которых стоит опасаться, — подумали они, — стоит ли их разочаровывать?.. В конце концов, люди любят пощекотать себе нервы, так почему бы нам не помочь им в этом?.. По крайней мере, это отвадит детей от кладбищ и заброшенных домов, и мы сможем спокойно выспаться… Они хотят вампиров?.. Что ж, они их получат…»

Отныне, едва завидев человека намеревающегося исследовать тёмный подвал старого дома, пыльный склеп на краю кладбища или руины замка, ушастики быстро накидывали на себя чёрные плащи, приклеивали жвачкой искусственные клыки, мазали лицо мукой и в таком виде неожиданно появлялись перед пришельцем, издавая зловещие вздохи и завывания. Это позволяло держать на расстоянии школьников и туристов, за исключением тех, что приехали из России, но порождало другую проблему. Многие храбрецы и авантюристы со всего мира стали считать делом своей жизни охоту на несчастных ушастиков и когда они, с ног до головы вооружённые самыми невероятными приспособлениями появлялись на пороге, ушастикам приходилось бежать и искать себе новое место для жилья. Охотники за вампирами громогласно объявляли своей победе и вновь принимались за поиск ушастиков, пожиная лавры «отчаянных смельчаков»…

Так длилось довольно долго и ушастики начали бить тревогу, так как на всём белом свете для них уже не осталось безопасного места, пока, одному из них, не пришла в голову блестящая идея.

— Послушайте, — сказал он. — Все наши проблемы начались, когда про нас написали ту дурацкую книгу, верно? Так почему бы нам не попросить кого-то, что бы он написал другую, хорошую? По крайней мере, пусть там будет сказано, что быть вампиром это очень модно и что нас совершенно не обязательно преследовать…

— А что, — ответили другие ушастики. — Это может сработать… Надо попробовать.

Они приступили к поиску подходящего автора и спустя некоторое время нашли. Им оказалась очаровательная молодая женщина, которая сразу же поняла, что от неё требуется, и немедленно приступила к работе. Она трудилась над своим романом день и ночь и когда представила свою рукопись на суд ушастикам, те были в восторге.

— Это то, что нужно, — заявили они хором. — Это ещё большая чушь, чем тот первый роман! Люди точно поверят!

Предсказание ушастиков сбылось. Серия романов писательницы очень быстро стала весьма популярной и принесла ей всемирную славу, а ушастикам, столь необходимую для них передышку передышку. Теперь им не нужно было приклеивать зубы и мазать лица мукой, так как люди охотно делали всё это сами и гордились своим сходством с вампирами. Они прекратили досаждать ушастикам, и стали смотреть на охотников за вампиров, с таким пренебрежением, что большинство из них тут же бросило это занятие и переключилось на охоту за подкроватными монстрами… Вот такие дела!

— Так значит, никаких вампиров не существует? — спросил немного обескураженный Серёжа, вспомнив про свои накладные пластиковые клыки.

— В том виде, в каком их описывают в книгах, к счастью, нет, — покачал головой папа. — Но это не значит, что можно преспокойно лазать в заброшенные дома и старинные склепы, ведь помимо ушастиков, там могут жить и другие странные существа, которые настроены к человеку не так дружелюбно. Например, в подземных пещерах можно наткнуться на летунов, похожих на крупных крылатых обезьян с короткими хвостами. Эти создания не совершенно терпят чужаков и без промедления начинают бросаться в них из темноты увесистыми камнями и шипеть точно змеи. Правда, их осталось не так много, и встретить их нелегко, но стоит ли рисковать? Так же, вы можете столкнуться с лисо-крысами, крайне неприятными обитателями старых катакомб, сбивающимися в случае опасности в большие стаи и отстаивающие свою территорию с яростью тигра и упорством бульдога. Помимо этого, на чердаках рушащихся домов нередко обитают гигантские пауки-иглоносы, похожие на ежей с восемью тоненькими длинными лапками. Они никогда не нападают первыми, но если не заметить такого паука и ненароком отрезать ему все пути к отступлению, то беды не миновать. Ну и, конечно же, никогда не стоит забывать о наших старинных друзьях, гномах. Кое-кто склонен считать, что эти добряки способны только петь и танцевать в своих смешных колпачках, но на деле, застигнутые врасплох гномы могут быть весьма опасны, а главное, чрезвычайно злопамятны. Я знавал одного человека, у которого эти милые коротыши стащили 33 шляпы подряд, так что ему пришлось носить кепку, хоть он терпеть её не мог. А ещё, они солили ему какао, подкладывали горячие сырники в тапочки, мазали его зубную щётку гуталином и научили его попугая громко мяукать по ночам. Ужасная судьба, скажу я вам, просто ужасная, особенно если учесть, что пострадал наш бедолага по нелепейшей случайности. Он просто не вовремя заглянул в подвал одного ветхого дома, где якобы водились приведения, и застал там парочку гномов, прячущих в кирпичной стене небольшой клад. Подземные жители жутко разозлились, решив, что человек следил за ними, и хотел украсть их золото. Они начали преследовать беднягу, и неизвестно чем бы кончилось дело, не попади один из преследователей в лапы к дворовому коту Василию. Услыхав отчаянные крики, человек высунулся из своего окна и спас гнома, бросив в кота старым тапком, тем самым, из которого он каждое утро вынимал дымящиеся сырники…

Надо отдать должное гномам, они по достоинству оценили поступок человека и не только вернули ему все его утерянные шляпы, но и подарили большой перстень с семиконечным рубином, сказав, что тот, кто владеет этим перстнем, всегда может рассчитывать на помощь маленьких жителей подземного мира. Я сам держал это кольцо в руках и должен признаться, что никогда ещё не видывал такой тонкой и изящной огранки. А ещё…

— А ещё, — донеслось с кухни, — кое-кому пора заняться самоваром. Пироги вот-вот будут готовы.

— Да, да, конечно, — спохватился папа, вскакивая на ноги. — Я как раз заканчивал и просто хотел добавить, что не стоит слишком верить всему, что пишут в книгах или показывают по телевизору. Наш мир гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд, но это хороший мир и вам определённо следует познавать его, день за днём, шаг за шагом, с любопытством и осторожностью, и не забывая про главное правило любого исследователя.

— Какое же? — поинтересовалась Варя.

— Всегда иметь при себе достаточный запас сладостей и делитесь им с новыми друзьями, не раздумывая! — отчеканил папа. — Ну и, конечно же, никогда не дёргать за хвост осло-зайца. Потом расскажу почему…

Соляные исполины

Матвей ещё раз огляделся и только затем мягко спрыгнул с забора и начал красться вдоль дома, готовясь в любой момент пуститься наутёк. Это был старый, мудрый, рыжий кот, много повидавший на своём веку, и сейчас он планировал незаметно прошмыгнуть мимо носа безмятежно спящего Степашки и юркнуть под соседскую изгородь. Там, среди буйно разросшегося сада, стоял заброшенный дом, в подвале которого водилось уйма мышей. Конечно же, Матвей мог не рисковать и добраться до ветхого дома окольным путём, но кошачья гордость не позволяла ему делать это и он раз за разом вынужден был пробираться к местам своей охоты через владения маленького резвого скотч-терьера.

Когда кот миновал беседку, и до изгороди оставалось всего пару десятков шагов, кто-то негромко окликнул его:

— Матвей, разбойник, ты опять здесь!.. Смотри, в прошлый раз Степашка едва не сцапал тебя за твой рыжий хвост…

Кот замер и холодно взглянул на человека.

«И вовсе он меня не сцапал… — подумал Матвей. — Этот увалень только и умеет, что гоняться за бабочками и стрекозами… Вон он, дрыхнет под смородиной и ничего не видит… Не видать ему меня как своих ушей… Мяу…»

Кот так увлёкся своими размышлениями, что мяукнул вслух. В тот же миг сонная голова Степашки оторвалась от земли и его всклокоченные усы дрогнули на ветру. Матвей прижал уши и заторопился к изгороди, рассчитывая, на то, что собака не заметит его за кустами роз, но не тут то было. Подпрыгнув точно пружина, скотч-терьер бросился наперерез нарушителю, сметая на своём пути кусты клубники с красными ягодами. Поняв что шутки кончились, Матвей бросился назад, обежал беседку и исчез в соседских кустах. Стёпа торжествующе пролаял ему вслед что-то обидное, разбросал лапами землю и гордо уселся у ног папы.

— Ну, что, опять не догнал? — улыбнулся папа, почёсывая ему за ушами. — Ничего, в другой раз поймаешь своего приятеля… Если не проспишь.

«Ничего я и не спал… — размышлял Стёпа. — Я просто его заманивал… Это у меня такая тактика… И вообще, кошки вечно играют не по правилам… Кто сказал, что можно лазить по заборам и деревьям?.. Ух, попадётся он мне как-нибудь…»

Стёпа отряхнулся и отправился на кухню. Проверить всё ли там в порядке.

Тем временем раскрасневшиеся и запыхавшиеся Серёжа и Варя вбежали в беседку и наперебой закричали:

— Мы видели гадюку на тропинке! Большую!

— Да, во-о-о-т такую! — широко развела руки Варя.

— Неужели такую огромную, — усомнился папа. — Это больше похоже на питона…

— Ну, может быть чуть-чуть поменьше… — нехотя согласилась девочка. — Но всё равно она очень большая и страшная!

— Да-а-а, гадюк лучше лишний раз не беспокоить, — сказал папа. — Вы ведь не забыли, как с ними обращаться при встрече?

— Нет, — замотали головами ребята.

— И как же?

— Нужно всегда очень внимательно смотреть летом под ноги, когда гуляешь по тропинкам, особенно, если ты идёшь босиком, — ответил Серёжа.

— Верно, — кивнул папа. — А если вы заметили на тропинке змею и не уверены, что это не безобидный ужонок, что тогда?

— Тогда, нужно немного потопать ногами и она сама уползёт, — сказала девочка. — А если не захочет, то нужно просто аккуратно обойти её стороной и ни в коем случае не дразнить и не бросать в неё камни.

— Отлично, — улыбнулся папа. — Всё верно.

— Пап, а почему нельзя бросать в гадюк камни? — поинтересовался Серёжа. — Они же плохая.

— Они вовсе не плохие, — сказал папа. — Просто они ядовитые и не любит, когда их тревожат понапрасну.

— Вот видишь, — ответил мальчик, — ядовитые! Это плохо.

— Это не их вина, — улыбнулся папа. — Ты же не ругаешь нож, за то, что он острый, а огонь, за то, что он горячий. Ты просто обращаешься с ними осторожно. К тому же, в своё время гадюки сослужили людям неоценимую службу, хотя об этом сейчас мало кто помнит…

— Гадюки? Людям? — удивились ребята. — Не может быть!

— Чистейшая правда, — усмехнулся папа, поднимая одну руку. — Без их помощи люди ни за что бы не одолели армию Соляных Исполинов, что вышла однажды из вод Мёртвого моря и двинулась по земле, сметая всё на своём пути…

— А кто они были, эти исполины и почему вдруг напали на нас? — спросил Серёжа.

— О, друг мой, — ответил папа. — В этой истории больше вопросов, нежели ответов, но кое-что я всё же могу вам поведать, поскольку в своё время переписывался с одним презабавным греком по имени Кефеус, большим любителем дынь и кофе, который знал про эту легенду больше всех на свете, ибо посвятил ей всю свою долгую жизнь.

Папа внимательно изучил свои очки, немного протёр их, водрузил на нос и начал своё рассказ:

— Как вы наверняка помните, Мёртвое море или как его ещё называли древние греки — озеро Сирбанид, настолько солёное, что в нём совершенно нет никакой жизни. По крайней мере, так считается сейчас и считалось в далёком прошлом, пока, однажды, неподвижные воды Сирбанида не дрогнули и не забурлили, явив миру чудовищ…

Первым их увидел молодой пастух, что искал отбившуюся от стада овцу. В ужасе он бросился бежать и бежал, не оглядываясь и не останавливаясь два дня и две ночи подряд, пока не оказался у городских ворот. То, что он рассказал жителям, было настолько дико, что его сочли безумцем и заперли в подвал, но пастух не сошёл с ума. Вечером того же дня войско Соляных Исполинов показалось на горизонте и прежде чем горожане успели что-то предпринять, оно обрушилось на город и стёрло его с лица земли, вместе со всеми его обитателями. Так начинается эта легенда, и она сразу же рождает вопросы. Откуда на дне моря появились исполины, и что пробудило их ото сна?

По мнению старика Кефеуса, всё началось гораздо раньше, в те жуткие и прекрасные времена, когда на земле жили племена великанов, соперничавших меж собой за земли. Одно из таких племён называлось Урука и обитало оно приблизительно в той местности, где ныне раскинулась Иордания. Это я было могучее и непокорное племя воинов и охотников, вечно враждовавшее со своими соседями и вечно желавшее иметь больше, чем имело. Не один раз три соседних племени Суза, Обейда и Анау объединяли свои усилия, чтобы уничтожить великанов Урака, но раз за разом терпели поражение, так как помимо силы и отваги, воины Урука имели один секрет. Выпив глоток особого зелья, что готовили из подземных лишаев их знахари, они могли превращаться в больших чёрных птиц и, пролетев над головами мирно спящих врагов неожиданно нападать на них сзади. Зелье действовало всего один час, после чего, великаны вновь вставали на ноги и не могли подняться в воздух до наступления следующей ночи, а те, кто пытался вновь выпить колдовского отвара, превращался в каменного истукана. Благодаря этой тайне, племя Урука неизменно выходила победителем из всех схваток и, несмотря на то, что у них было всего 30 взрослых великанов-воинов, вело такую жизнь, какую хотело.

Когда после очередной битвы, три племени вновь были разбиты, их старейшины собрали совет и стали думать, что им делать.

— Приходится признать, что мы не можем победить великанов Урука силой оружия, хотя у нас вчетверо больше воинов и наши лошади быстрее и выносливее, — сказал один из них. — А значит, не стоит больше и пытаться. У них есть какая-то тайна, что позволяет им раз за разом одерживать над нами верх, и пока мы не узнаем её, они и дальше будут нападать на нас, грабить наши поселения и угонять наш скот и мы ничего не сможем с этим поделать. Иногда мне кажется, что ночами у них вырастают крылья… Как бы то ни было, мы должны выведать их секрет. Мы пошлём к ним шпиона, чтобы он всё узнал, и тогда они будут в нашей власти. Но действовать нужно осторожно, чтобы они ничего не заподозрили, а иначе нам никогда не избавиться от этих разбойников…

Старейшины долго думали и гадали, кого же им послать к великанам, как вдруг услышали взволнованный девичий голос.

— Отправьте меня…

— Кто здесь?! — вскричал вождь племени Суза, поднимая свою каменную палицу. — Покажись немедленно или я превращу тебя в лепёшку!

— Не гневайся, отец, — последовал ответ, и из тени выступила юная девушка, которую звали Яла. — Отправь к ним меня. Я стану женой их вождя и быстро выведаю все тайны.

— Но если они догадаются, что ты замышляешь, то убьют тебя, — побледнел отец.

— Ради своего народа я готова на всё, — ответила храбрая девушка, и старейшины не нашлись, что ей возразить.

Вождь Уруков, одноглазый великан Ронас расхохотался, узнав, что ему предлагают в жёны дочь вождя одного из Трёх племён.

— Отменный подарок! — веселился он. — Я согласен! Они думают, что это умилостивит меня. Глупцы! Скоро я соберу такую армию, что все племена падут к моим ногам, и тогда я буду королём великанов, а великому королю нужна достойная королева…

Со слезами на глазах Яла покинула своё племя и поселилась в долине большой реки, где жили великаны Урука. Дни полетели за днями, но красавице никак не удавалось выведать тайну у своего мужа. Ронас лишь усмехался, когда она спрашивала его о том, как им всегда удавалось победить своих врагов, и говорил, что война это не женское дело. Наконец, потеряв терпение, Яла пошла на новую хитрость и сказала однажды ночью мужу следующее:

— Я должна признаться тебе кое в чём, Ронас… Только обещай не сердиться на меня, ладно?..

— Ладно, ладно, что там у тебя, говори… — сонно пробурчал Ронас. — Небось опять что-то разбила…

— Три племени собирают силы, чтобы снова напасть на вас, Ронас, — сказала девушка глухим голосом. — На этот раз они хотят заключить договор с кочевниками и напасть на вас со всех сторон одновременно… Вам не устоять…

— Что?! — взревел Ронас. — Как? Когда? Почему ты молчала?! Тебя специально подослали ко мне? Говори!

— Прости, — залилась слезами Яла, — я не могла ослушаться воли своего отца! Это он приказал мне стать твой женой и отравить тебя, накануне битвы, но я не могу этого сделать, не могу…

Яла заревела ещё сильней и Ронас смягчился.

— Ну хорошо, хорошо, успокойся… — прорычал он. — Ты призналась мне, а это главное… Когда они нападут?

— Скоро, — шмыгнула носом девушка. — Отец пришлёт мне с орлом венок из луговых трав, что растут подле нашего дома. Это будет означать, что они нападут ровно через два деня.

— Тогда знахарям нужно спешить… — пробормотал Ронас. — У нас осталось мало зелья…

— Какого зелья? — навострила уши Яла.

— Неважно, — ответил Ронас, но девушка повисла у него на шее.

— Я открыла тебе свою тайну, теперь твоя очередь. О каком зелье ты говорил? Скажи мне, прошу…

Ронас долго отнекивался, но, в конце концов, сдался и поведал Яле секрет своего племени.

— О, как бы я хотела попробовать это зелье и хоть ненадолго сделаться птицей, — вздохнула Яла. — Можно?..

— Хорошо, — хмуро кивнул Ронас. — Только я полечу вместе с тобой…

Они выпили зелья, превратились в больших птиц и взмыли в небо. У Ялы даже дух захватило от ужаса и восторга и когда спустя час они приземлились, она вновь попросила мужа дать ей глоток горького отвара, но тот возразил:

— Второй секрет этого зелья состоит в том, что его можно принимать только один раз за ночь, а иначе, ты окаменеешь.

Яла запомнила и этот секрет, и они пошли спать.

На следующую ночь, когда Ронас уснул, Яла незаметно выскользнула из кровати, сделала глоток зелья из пузырька, что всегда висел на шее мужа, и выпорхнула наружу. Она полетела прямиком к своему отцу и рассказала ему всё, что узнала. Затем, она села в повозку, запряжённую самыми быстрыми лошадьми-великанами, и помчалась обратно, так что на заре вновь была дома, и когда Ронас проснулся, лежала рядом с закрытыми глазами.

А спустя 10 дней, большой орёл закружился над её домом и выронил из своих когтистых лап душистый венок из спелых луговых трав…

— Смотри, — сказала Яла, показывая венок Ронасу. — Видишь, я не обманула тебя. Завтра они нападут на нас.

— Мы готовы, — усмехнулся Ронас. — И в этот раз мы не пощадим никого…

На следующий день армия Трёх племён вместе с примкнувшими к ним кочевниками вторглись в долину и окружили поселение Урука, но его жители были спокойны.

— Пусть только наступит ночь, и мы им покажем, — зловеще шептал Ронас. — Пусть только наступит ночь…

Ночь настала, и 30 великанов во главе с Ронасом приняли зелье и обратились в чёрных птиц.

— Скоро увидимся, — прокричал Яле Ронас, поднимаясь в воздух и исчезая во тьме.

— Скорее, чем ты думаешь… — прошептала в ответ Яла.

Великаны Урука не могли знать, что как только жаркое солнце закатилось за горизонт, воины трёх племён развернули и подняли на длинных шестах высоко в небо выкрашенные в чёрный цвет блинные рыболовные сети. Одна за другой огромные птицы попадались в них, путались и падали на землю, где их тут же хватали и крепко связывали другие великаны. Только одной самой сильной и крупной птице удалось ускользнуть, и это был Ронас.

— Что делать с пленниками? — спросили воины своих старейшин когда солнце вновь засияло над долиной.

— Отведите их на берег Великого солёного озера, дайте им выпить зелья, и как только они окаменеют, столкните их в воду, — последовал ответ вождей, и их воля была в точности исполнена.

На этом заканчивается ещё одна легенда, которую я услышал от Кефеуса. Правда, старик не смог мне ответить, что же стало с Ронасом, последним великаном племени Урука. Он только предположил, что тот, перебравшись через Белые скалы, попал в царство горных колдунов и потратил остаток своей жизни на то, чтобы отыскать средство, которое помогло бы вернуть его товарищей к жизни. Однако, по всей видимости, Ронас мало преуспел в этом. Очень скоро все великаны исчезли с лица земли, и о их существовании забыли на многие века, пока Соляные исполины не покинули однажды воды Мёртвого моря и не начали сеять хаос…

Но что же пробудило их столь внезапно? — спросите вы.

На этот вопрос старый грек ответил мне следующее:

— Одна древняя рукопись той поры гласит, что накануне пробуждения исполинов, мимо озеро Сирбанид проезжал, спасаясь от людской погони, последний горный колдун Сарамсар. В рукописи сказано, что когда двадцатью днями позже, умирающего от жажды и истощения колдуна всё же настигли в пустыне, при нём не смогли обнаружить зелья, обереги, а главное, 13 магических статуэток, способных оживать по воле колдуна и творить жуткие вещи. Очевидно Сарамсар, поняв, что на этот раз ему не уйти, где-то их закопал или же, как уверял меня Кефеус, бросил их в воду. В любом случае, когда колдуна спросили, знает ли он что-либо о Соляных исполинах, что к тому времени уже успели уничтожить несколько городов, Сарамсар только хрипло расхохотался и превратился в пепел.

Из всего этого, старый любитель дынь сделал предположение, что какие-то из вещей колдуна пробудили от спячки племя застывших на дне моря великанов. Когда же они поднялись на поверхность и полные тысячелетней ненависти двинулись туда, где ранее обитали их недруги, вода на их каменных телах высохла, и они покрылись толстой коркой соли, что и дало им прозвища Соляные Исполины.

Ровно 101 день длился поход восставших монстров и за это время не один десяток больших и малых поселений были растоптаны ими в прах и развеяны по ветру. Исполины не знали страха и боли, усталости и голода, пощады и жалости. Дважды люди собирали огромную армию и пытались противостоять чудовищам, но их оружие было бессильно, против каменных великанов и те побеждали. В какой-то момент стало понятно, что если люди проиграют третью битву, то уже никто и никогда не сможет остановить Соляных Исполинов.

В этот драматический час, несколько магов пустыни, обратились за помощью к животным, прося выступить их на стороне людей в решающей битве.

— Поймите, — убеждали они зверей и птиц, — когда исполины покончат с людьми, то возьмутся за вас и не успокоятся, покуда не уничтожат на земле всё живое!

Но многие звери были в сомнениях.

— Это не наше дело, — ответили многие птицы. — Мы всегда можем улететь, куда захотим. Исполины нам не страшны.

— Это не наша война, — сказали лисы, барсуки, шакалы и многие другие. — Мы всегда можем убежать и спрятаться в норах. Великаны нас не пугают.

— Это слишком опасно! — закричали обезьяны. — Мы лучше подождём…

Но кое-кто внял доводам магов и дал слово, что в назначенный день и час они помогут людям. Среди этих смельчаков были и гадюки, и как раз им то и пришлось сыграть решающую роль в последней схватке…

Надо сказать, военачальники людей не доверяли магам. Им казалось, что те могут их предать, оттого то, в день битвы, их неожиданно взяли под стражу и заперли в башне. Маги умоляли стражу отпустить их, чтобы они могли предупредить зверей готовых прийти на помощь, но охрана была неумолима и тогда, магам пришлось использовать свою силу. Они выдернули нити из своих плащей, сплели из них небольшого человечка и оживили его тайным заклятьем. Человечек пролез под дверью и побежал в лес, чтобы предупредить животных.

Его путь был не близок, поэтому к тому моменту, когда он достиг опушки, битва уже началась. На этот раз 30 великанам противостояло 50 боевых слонов, которым, для поднятия боевого духа, дали выпить по бочонку горячего мёда с колдовскими пряностями. Исполины сошлись на краю пустыни и огромные тучи пыли поднялись столь высоко, что закрыли солнце. Бой продолжался несколько часов, и людям оставалось только гадать, что происходит в кромешной тьме, прислушиваясь к ужасающему реву разгневанных слонов и тяжёлым ударам огромных палиц великанов. Наконец, пыль начала оседать и из неё, один за другим, выступило 27 Соляных Исполинов…

Войско людей дрогнуло, ибо если даже 50 могучих слонов закованных в броню не смогли усмирить чудовищ, то, что могли сделать копья и стрелы?..

В этот миг, из тучи пыли, вслед за великанами появились носороги, львы, тиргы, гепарды, гиппопотамы и прочие разные звери. В полном молчании они обрушились на великанов сзади и сумели повалить нескольких из них. Тигры и львы запрыгивали на спины исполинов, меша им подняться, в то время как носороги наносили им удары по ногам, пытаясь лишить монстров возможности передвигаться. Однако самыми малозаметными, но наиболее продуктивными оказались змеи. Многие тысячи гадюк одновременно набрасывались на исполинов, и, свиваясь воедино, опутывали их ноги живым канатом. Один за другим гиганты падали на землю и при виде этого зрелища, люди бросились вперёд, и закипел новый бой, ещё более жестокий и ужасный, нежели прежний. Помощь зверей была неоценима. Поверженные наземь исполины всё ещё были смертельно опасны и их палицы унесли множество жизней людей и животных, но подняться им уже не дали. Уже при свете факелов последнее чудовище было крепко-накрепко связано и более не могло двигаться. Но что было делать дальше? Как не крепки были связывающие их цепи и канаты, со временем они могли лопнуть. Этого люди не могли допустить и на этот раз послушались магов, которые предложили раздробить великанов сначала на большие глыбы, затем на мелкие камни, а после растолочь в песок, погрузить его на корабли и сбросить их останки за борт в 7 различных морях.

Работа закипела. Люди соорудили огромный бронзовый молот, который поднимался при помощи верёвок, в которые запряглись люди и животные и обрушивался с высоты десятиэтажного дома на Соляных исполинов, кроша их в дребезги. Молот стучал без устали день и ночь на протяжении года, и от его ударов содрогалась земля. После чего, торговые корабли многих стран были нагружены мешками с песком и отплыли в море, чтобы спустя несколько месяцев вернуться пустыми. Так раз и навсегда были повержены Соляные исполины.

— Так значит, нас спасли гадюки?.. — недоверчиво спросил Серёжа.

— Скажем так, они внесли значительную лепту в эту знаменательную победу, — ответил папа.

— Но почему же тогда люди их так не любят? — удивилась Варя.

— На этот, старик Кефеус не смог мне дать ответа, а только лишь печально покачал головой, — ответил папа. — Думаю, этим он имел в виду извечную человеческую слабость приписывать себе все победы, тогда как все неудачи, напротив, взваливать на головы других… Словом, тёмная история.

— Больше никогда не буду обижать змей, — сказал Серёжа.

— И я, — поддержала его Варя. — Только они всё равно противные!

Йети

Стёпа высунул нос из-под крыльца, шумно втянул горячий воздух, обиженно чихнул и нырнул обратно. Старые торфяники за болотами горели уже вторую неделю, и почти всё это время Степашка отказывался вылезать наружу, свив себе под домом нечто вроде гнезда на прохладном песке. Ребята с удовольствием последовали бы его примеру, но вынуждены были оставаться наверху, вместе с родителями. Горький, едкий, вездесущий дым окутывал дачи точно сухой туман, и даже ясным днём солнце с трудом пробивалось сквозь его пелену.

— Ну когда же это кончится? — ныли ребята. — Уж лучше бы шёл дождь…

— Когда идёт дождь, вы тоже жалуетесь, — заметила мама, сонно обмахиваясь журналом. — На вас не угодишь…

— Нет, правда, это какой-то кошмар, — поддержал ребят папа, безуспешно пытающийся закончить новый рассказ. — Я совершенно не могу работать, совершенно. Иногда мне кажется, что я трубочист, а не писатель. Всё в дыму, всё!

— Ну, так расскажи нам какую-нибудь историю, — предложила мама. — Только дорогой, умоляю, пусть там будет прохладно и никакого дыма!..

— Правда, пап, расскажи что-нибудь, — немного оживились ребята. — А то нам ску-у-у-учно…

— Хм-хм… — потёр нос папа, делая вид, что он вовсе не настроен рассказывать истории и его нужно долго уговаривать. — Знаете, это не так просто, рассказывать в такую дымную жару истории, в которых прохладно и дыма нет. Мне нужно сосредоточиться…

— Ну, пап, ну пожалуйста, — жалобным тоном попросила Варя. — Расскажи что-нибудь весёлое…

— Хорошо, — кивнул папа. — Попробую, но если что, я не виноват.

— Ладно, ладно, — обрадовались ребята. — А о чём эта история?

— О том, как важно мыть руки… — ответил папа и, заметив кислые лица ребят, усмехнулся и добавил, — если ты хочешь познакомиться со Снежным человеком. Или, как его ещё называют — Йети.

— Вау! — обрадовался Серёжа. — А они едят людей?

— Нет, нет, что ты, — замахал руками папа. — Они абсолютно мирные существа, просто… Впрочем, обо всё по порядку.

Папа отложил ручку и бумагу, расстегнул ещё одну пуговицы на своей рубашке и начал рассказ:

— Ганс Шуберт ненавидел лыжи с самого детства. Отец заставлял его вставать на них каждые выходные, пока снег хоть немного прикрывал землю и с той поры, Ганс их не выносил. Он так и говорил «В этом мире я не терплю только две вещи: лыжи и страусов». Почему Ганс не любил страусов никто не знал и узнавать не собирался, потому что жил Ганс весьма уединённо и всё своё свободное время писал статьи в научные журналы. Он писал на разные темы, но более всего его занимал снежный человек. Дело было в том, что Ганс был абсолютно уверен, что он существует и пытался убедить в этом всех мало-мальски известных учёных. Но вот беда, почти все учёные требовали доказательств существования йети, а их-то у Ганса как раз и не было.

— Это чёрт знает что такое! — возмущался он. — Эти учёные точно попугаи, все заладили одно и то же «Где ваши доказательства, герр Шуберт?». Как будто и без доказательств не ясно, что йети существует и отлично себя чувствует в Гималаях. Эх, если бы я только мог добраться туда, то уж точно бы нашёл его следы, а быть может, и целую стаю снежных людей, но, увы, там повсюду снег, а это значит, что нужно брать лыжи, а я их ненавижу…

Шли годы. Ганс продолжал писать свои статьи, но ответов ему больше ни от кого не приходило. Учёным до смерти надоел этот герр Шуберт, со своим йети и они попросту выбрасывали его письма в мусорный бак.

— Так больше не может продолжаться, — воскликнул однажды Ганс. — В прошлом году я написал и отправил более тысячи писем, я писал по три штуки в день и не получил ни одного ответа! Ни единого! Это немыслимо!

Ганс так разъярился, что немедленно отправился в ближайший спортивный магазин и приобрёл себе лыжи и всё необходимое для длительной прогулки в заснеженном лесу.

— Я им покажу! — грозил он своим маленьким кулачком неизвестно кому, из окна авиалайнера уносящего его в сторону Гималаев. — Я привезу вам столько доказательств, что вы в них утонете! Всего что вам нужно будет делать, это выбирать самые лучшие и свежие доказательства, и говорить мне спасибо, что я не поленился встать на лыжи, которые ненавижу с детства, и доставил их вам прямиком в ваши тёплые кабинеты! Быть может, мне даже удастся привести с собой живого снежного человека или парочку малышей…

Мало что смысля в восхождениях, Ганс, тем не менее, был необычайно настойчивым и энергичным человеком. В первый же день, он познакомился с торговцем открытками по имени Ло, который, обладая огромным опытом в таких делах, посоветовал ему взять надёжного проводника для такого дела. На вопрос Ганса, где тут можно найти такого человека, Ло широко улыбнулся и сказал, что знает одного и он как раз завершил все дела с прежней экспедицией и готов вновь отправится в путь.

«Правда, его услуги стоят недёшево, — предупредил торговец открытками, — но поверьте, лучше отдать больше сейчас, чем потом…»

Ганс не совсем понял, что именно имел в виду Ло, но решил последовать его совету.

Проводника звали Кхура. По его словам он принадлежал к немногочисленной народности шерпа, которые издревле населяли Гималаи и считались лучшими проводниками в этих местах. При первом знакомстве, Кхура показался Гансу не слишком похожим на местных. По его мнению, Кхура скорее походил на уличного торговца пряностями, которого Ганс однажды видел на одной ярмарке, где у него украли кошелёк. Герру Шуберту даже почудилось, что он видит в глазах Кхура тот же хитрый и жадный огонёк, но юноша быстро развеял все его сомнения. Горделиво подбоченясь, он заявил, что в его жилах течёт кровь известного Ближневосточного путешественника Самана Салиба Нарсула Хасимата, который более 100 лет назад посещал Тибет со своей экспедицией. В подтверждение своих слов он показал Гансу старинную монету с арабской вязью, ржавый кинжал и крохотную, замусоленную миниатюру, изображавшую его знаменитого предка. «Видите, — сказал Кхура, тыча в грязное изображение усатого мужчины, своим толстым коротким пальцем, — одно лицо!»

Такие очевидные доказательства благонадёжности проводника практически убедили Ганса в том, что он сделал правильный выбор, однако, следуя своей врождённой педантичности, он, всё же, решился кое-что уточнить.

— Скажите, пожалуйста, любезнейший господин Кхура, а много ли в этих горах йети? — спросил Ганс.

— Полно, — небрежно произнёс Кхура, привыкший отвечать на подобные вопросы докучливым туристам.

Сдерживая радостную дрожь, герр Шуберт уточнил:

— А вы сами, лично, их видели?..

— Само собой разумеется, — не задумываясь ответил проводник. — Говорю же вам, их полно в Гималаях. Нужно только знать, где искать.

— Чудесно! — захлопал в ладоши неисправимый романтик Ганс. — Всё, что мне нужно, это сделать несколько достоверных фотографий йети, собрать их шерсть, и, если получится, узнать их чуточку поближе. Как вы думаете, у нас будет какая возможность?

— Отчего нет, — ответил предприимчивый проводник. — Снежные люди иногда сами подходят к стоянке и просят сладкое. Я немного понимаю их язык, так что вы сможете спросить у них всё, что вам нужно в обмен на карамельки…

— Превосходно! — заявил Ганс и направился в ближайший магазин, где скупил всю карамель и леденцы на палочке.

«Что если мы наткнёмся на целую стаю йети, а у меня закончатся гостинцы? — думал он. — Я же себе никогда этого не прощу! Как говорил мой дедушка — хорошая подготовка, половина успеха. Возьму ка я ещё мармеладу и пастилы. Кто знает, что любят маленькие йети…»

После того как Кхура дал Гансу ещё несколько «бесценных» советов, они наконец то направились в путь. Ганс думал, что они полезут высоко в горы, но проводник заверил его, что в этом нет никакой необходимости.

— Доверьтесь мне, герр Щербет, — сказал Кхура, таская тайком из рюкзака Ганса леденцы и отправляя их в рот. — Я отлично знаю эти места. Тут полно йети. Просто тьма. Случается, их даже приходится расталкивать, что пройти…

— Я Шуберт, а не Щербет, — в который раз поправил Ганс своего проводника.

— Я и говорю, герр Щербет, — отвечал Кхура. — Волноваться не стоит. Всё будет хорошо.

— Но я слышал, что их осталось довольно таки мало, — удивился Ганс. — И лучше всего их искать высоко в горах, где почти нет людей.

— Прости те меня, герр Щербет, но неужели вы, умный и образованный человек верите в эту чушь? — сказал Кхура. — Все эти истории нарочно рассказывают туристам, чтобы вытащить из них как можно больше денег. Мы же с вами идём в настоящую экспедицию, не так ли?

— Ну, да… — неуверенно согласился Ганс.

— Так вот, — продолжил Кхура, — искать йети высоко в горах, пустое дело. Там полно народу, так что йети давно покинули эти места, и спокойно живут у подножия Гималаев. Нам даже мусорные баки приходится делать с замками, чтобы они не разбрасывали мусор. Просто напасть какая-то…

— Но позвольте, — изумился Ганс, — откуда же высоко в горах так много людей?

— Ну как вы не понимаете, — воскликнул проводник, удивляясь несообразительности Ганса. — Высоко в горах полно людей, потому что все они ищут там йети, которых там давно нет, потому что там полно людей, которые их ищут! Это же очевидно.

Герр Шуберт был сражён убийственной логикой Кхура и зауважал его ещё больше. Правда, он не понимал, куда пропадают конфеты из его рюкзака, но когда он спросил об этой странности проводника, то тот сделал такое лицо, что Ганс опять решил, что он опять не понимает каких-то очевидных вещей и больше про конфеты не спрашивал, боясь прослыть простаком. Идея, что искать йети нужно не высоко-высоко в неприступных вершинах Гималаев, а внизу, постепенно прочно овладела его разумом.

«Теперь мне всё ясно, — думал он, забывая даже о ненавистных лыжах на своих ногах. — Ну конечно же, как же это раньше никому не пришло в голову! Йети просто уходят из тех мест, где их ищут. И чем больше их ищут, тем меньше их там остаётся! Неудивительно, что их никто давно не видел. Они преспокойно сидят внизу и смотрят, как глупые туристы карабкаются наверх, подвергая свои жизни ненужному риску. Как же мне повезло, что я встретил Кхура. Без него я бы мог хоть сто лет кряду лазать среди вершин без всякой надежды встретить снежного человека. Ох, какую же прекрасную статью я напишу об этом, когда вернусь домой. Я назову её «Парадокс йети» и пусть только попробую эти бездельники учёные возразить мне что-нибудь после этого… Им бы самим давно пора надеть лыжи и отправиться в путь, а не прозябать в своих душных кабинетах, среди пыльных книг и заплесневелых рукописей. Уверен, после такого открытия, мне обязательно присвоят докторскую степень, и я наконец-то смогу подписываться не просто Ганс Шуберт, а доктор Шуберт…»

Будущий доктор даже зажмурился от удовольствия, представив, как внушительно будет выглядеть его подпись, но споткнулся и упал лицом в снег.

«Однако, полевые исследования определённо имеют некоторые неудобства, — решил он, понимаясь на ноги и отплёвываясь от снега. — Впрочем, дело того стоит. Доктор Шуберт, подумать только. То-то все удивятся на почте…»

На исходе второй неделе, когда ни одного йети так и не было встречено, герр Шуберт начал проявлять первые признаки нетерпения.

— А вы уверены, что мы достаточно низко у подножия Гималаев, — спросил он Кхура. — Просто, мне кажется, что…

— Смотрите, — вдруг заорал Кхура, вскакивая на ноги и выплёскивая на колени Гансу горячий кофе. — Вон, видите?! Да вон же! Да прекратите же скакать точно заяц!

— Я не могу! — кричал в ответ Ганс. — Кофе очень горячий! Ой, ой, ой!

— К чёрту ваш кофе, — вопил проводник. — Видите, вон там, за ёлками! Это йети! Клянусь вам, я их достаточно на своём веку повидал!

Забыв про свои обожжённые коленки, Ганс уставился в ту сторону, куда ему указывал проводник, но ничего кроме деревьев и снега не увидел.

— А вы точно уверены, что это был именно йети? — спросил он, наконец. — Может это была белка?..

— Абсолютно уверен, — буркнул проводник, напуская на себя обиженный вид. — Если не верите, то сходите и убедитесь сами. На снегу должны были остаться его следы. И не забудьте свой фотоаппарат, а то их скоро занесёт позёмкой…

Не зная чему верить, своим глазам или словам проводника, Ганс нацепил лыжи, схватил фотоаппарат и помчался в указанном направлении. Достигнув крайней ели, он ахнул: прямо перед ним, на глубоком, чистом снегу, отчётливо виднелись отпечатки огромных босых ног, принадлежавших, без всякого сомнения, огромному самцу снежного человека. Следы плутали вокруг ёлок, а затем уходили в чащу леса. В одном месте, было видно, что йети долго топтался на одном месте и Ганс понял, что тот наблюдал за их лагерем. Мурашки ужаса и восторга побежали по его спине. Он сорвал с плеча фотоаппарат и начал фотографировать всё, что ещё не успела уничтожить начинающаяся метель.

— Кхура, — кричал он, спустя час, когда следы окончательно скрылись под слоем снега, и он был вынужден вернуться в лагерь, — Кхура, это же поразительно! Это просто чудо! Столько следов, я даже немного опешил! Он, должно быть, пришёл сюда ещё ночью, и наблюдал за нами до утра, а когда мы проснулись, решил потихоньку улизнуть. Тут вы его и заметили. Но какова скорость?! Я примчался на это место меньше чем за две минуты, а его уже и след простыл!

— Эти йети жуть какие шустрые, — снисходительно улыбнулся Кхура, пытаясь языком сковырнуть с зубов застрявшую там карамель. — Но устоять против сладостей никак не могут.

— Так он пришёл сюда за конфетами? — удивился Ганс.

— Да, герр Щербет, — кивнул проводник. — Он за версту чуют сладкое и сбегаются точно пчёлы на мёд. Только нужно быть настороже: если их напугать, то они могут здорово разозлиться и тогда нам обоим не поздоровится.

— А что если нам осторожно подманить их нашими конфетами, — предложил Ганс. — Как вам такая идея?

— Отличная идея, герр Щербет, — согласился Кхура. — и вот как мы поступим. Тут недалеко есть небольшая хижина. Мы разобьём в ней лагерь и будем подманивать к ней йети конфетами.

— Вы думаете, они подойдут к хижине? — с сомнением спросил Ганс. — Быть может нам лучше остаться здесь, в лесу?

— Нет, нет, — запротестовал Кхура, уставший от ночёвок на открытом воздухе, — в лесу мы точно их не увидим близко. Поверьте моему опыту. Нам нужно идти в хижину и приманивать их там. Ручаюсь вам, герр Шуберт, они придут в первую же ночь, а если нет, то мы вновь отправимся в лес.

От такого предложения Ганс не мог отказаться, ибо и сам в глубине души порядком утомился от постоянного холода и пронизывающего ветра. При всём своём энтузиазме, герр Шуберт был изрядный домосед и мысль о том, что сможет наблюдать йети, имея крышу над головой, покорила его.

— Ну, если вы так уверены… — пробормотал он.

— Уверен, — отчеканил Кхура и начал паковать вещи.

Хижина представляла собой небольшую, грубо сколоченную избушку, больше похожую на сарай, нежели на жильё, но после дюжины ночей на снегу, обоим путешественникам она показалась дворцом. Они подлатали крышу, заткнули самые большие щели в стенах, укрепили изнутри дверь деревянными жердями и разожгли огонь в примитивном каменном очаге. Очень скоро, внутри стало тепло и дымно, и Ганс с непередаваемым удовольствием стянул с головы шапку и расстегнул куртку. Мурлыча точно кот, он уселся у самого огня с кружкой кофе и стал расспрашивать Кхура об их дальнейших действиях.

— Всё очень просто, герр Щербет, — объяснил Кхура. — Как только стемнеет, я выйду наружу и разложу вокруг хижины конфеты. Для начала я отступлю на сотню шагов, но затем, каждую ночь буду выкладывать их всё ближе и ближе, пока йети не привыкнут, и не буду подходить совсем близко. Тут то вы их и сфотографируете, а может, если повезёт, то и поболтаете. До этого момента, вам придётся ограничиться фотографиями их следов…

— Чудесно, чудесно, — бормотал Ганс, клюя носом. — Отличный план… Просто превосходный… Вы молодец, Кхура… Молодец…

Когда герр Шуберт уснул, проводник оделся потеплее, набил карманы конфетами, вытащил их рюкзака странные, короткие лыжи и вышел наружу. Проваливаясь в снег, он направился в сторону от хижины и, отойдя на сотню метров, одел на ноги свои снегоступы и стал петлять вокруг деревьев, оставляя за собой чёткие отпечатки огромных, босых ступней… Попутно он поедал карамель, и разбрасывал вокруг фантики. После часа упорной работы, убедившись, что следов «снежного человека» вокруг вдоволь, он доковылял до хижины, спрятал снегоступы обратно в рюкзак и уснул под мерный храп Ганса.

На следующее утро герр Шуберт вскочил чуть свет. Он наспех выпил свой кофе, проглотил невкусный завтрак и выскочил за дверь.

— Пойду, проверю, не наведались ли ночью йети к нашему угощению, — сказал он. — Вы ведь разложили его, да?

— Конечно, — сонно отозвался Кхура. — Идите в лес всё прямо и прямо… Конфеты были там…

Ганс выскочил за дверь, а спустя несколько минут, до хижины донеслись его восторженные вопли:

— Они были тут, Кхура, были! Они приходили! Боже, сколько следов!!! И фантиков!..

Ганс снимал следы до самого вечера и буквально обезумел от радости.

— Это же гениально, — тараторил он за ужином. — Я… то есть мы с вами, открыли новый способ приманивания йети. Мы доказали, что они не просто существуют, а охотно подходят к человеческому жилью. О, Кхура, что бы я без вас делал?!

— Лазили бы по горам в поисках снежного человека, герр Щербет… — задумчиво отозвался проводник.

Ганс выпучил глаза, а потом захохотал, так что стены лачуги затряслись.

— Превосходно, Кхура, — кричал он, держась за живот. — Лазил бы по горам, ха-ха-ха! А ведь точно! Вот умора! Хи-хи-хи, хо-хо-хо, гы-гы-гы…

Когда Ганс немного утихомирился, он спросил проводника.

— Сегодня я бы хотел лично разложить конфеты в лесу. В качестве, так сказать, научного эксперимента.

— Но герр Щербет…

— Нет, нет и ещё раз нет, — упрямо замотал головой Ганс. — Я знаю, что это опасно, и вы, благородная душа, хотите уберечь меня, но право, я могу за себя постоять! Я… Я… я занимался лыжами в школе! Одним словом, я пойду и точка. И к тому же, не забывайте, что для чистоты эксперимента, приманку должны раскладывать разные люди. В противном случае, эти бумажные черви, эти кабинетные бездельники, эти бумагомаратели учёные обвинят нас в мошенничестве! Да, да, друг мой, я вижу, как вы побледнели. Я полагаю, что это от гнева. Я сам был в гневе, поверьте, но что поделаешь, не мы устанавливаем правила в научном мире. Пока…

Сказав это, Ганс оделся, взял кулёк конфет и вышел из хижины. Его не было около часа, после чего, замёрзший и улыбающийся, он ввалился обратно и сел к огню.

— Ну и стужа за окном, — сказал он,. — И как йети не холодно босиком? Просто поразительно…

Ганс долго разглагольствовал на тему йети тем вечером, а Кхура сидел как на иголках. Ему непременно нужно было под каким-либо предлогом выбраться наружу, но герр Шуберт и не думал засыпать. Он пил кофе кружку за кружкой и к полуночи так взбодрился, что вовсе решил не ложиться спать.

— Я буду писать всю ночь, — сообщил он Кхура. — У меня уйма материала. Мне нужно всё записать сейчас же, пока все события свежи в моей памяти.

— Но герр Щербет, — умолял его проводник, — вам непременно нужно отдохнуть.

— И слышать не желаю, — смеялся Ганс. — Я буду работать, а вы спите.

Кхуре ничего не оставалось делать, как лечь и уснуть, а утром, наблюдать угрюмое выражение на лице невыспанного Ганса.

— Ни одного следа… — бормотал тот. — Ни единого, вы представляете? Что-то случилось… Я чувствую, что что-то случилось… Мы чем-то обидели их или они просто ушли в другое место… Мы были так близко и вот… Что же теперь делать, что же делать?..

— Такое бывает, — пытался успокоить его Кхура. — Иногда их нет несколько дней кряду, а затем — раз, и целая стая прыгает вокруг вас. Не стоит так переживать…

— Нет, не успокаивайте меня, — стонал Ганс. — Они ушли. Они бросили нас! Боже, как я несчастен… Но знаете что, мы их отыщем!

Глаза Ганса внезапно загорелись фанатичным огнём, и он принялся собирать вещи.

— Одевайтесь, Кхуру, — воскликнул он. — Они не могли далеко уйти. Мы отыщем их и вновь приманим! Скорее, они не могли далеко уйти!

Проводнику вовсе не хотелось покидать уютную хижину, и он спешно пытался придумать нечто, позволяющее им остаться.

— Постойте, герр Щербет, — сказал он, когда Ганс уже пристёгивал лыжи. — Постойте… Я, кажется, понял, в чём причина их отсутствия…

— И в чём же, — спросил Ганс.

— Скажите, перед тем, как разложить конфеты, вы мыли руки?..

— Э-э-э, — почесал затылок Ганс, — не думаю… А что, это так важно?

Кхура рассмеялся сухим смехом и принялся распаковывать свой рюкзак.

— Раздевайтесь, герр Щербет, — сказал он. — Мы остаёмся. Йети никуда не уходили. Они тут.

— Ничего не понимаю, — удивился Ганс. — Вы можете толком объяснить, что происходит?

— Это моя вина, герр Щербет. Я забыл вас предупредить.

— Предупредить о чём?

— О том, что йети необычайно чистоплотны, — ответил Кхуру. — Они умываются по сорок раз на дню и никогда не возьмут конфет у человека, если он перед этим тщательно не вымыл руки.

— Вот оно что… — выдохнул Ганс. — Такая мелочь, подумать только…

— Такая мелочь может стоить нам обоим жизни, герр Щербет, — продолжил Ганс. — Грязные руки оскорбление для снежного человека. Это как… это как грязные руки! Нет ничего противнее.

— А вы мыли руки, перед тем как раскладывали конфеты в прошлый? — уточнил Ганс.

— Конечно, а потом ещё четырежды протёр их чистым снегом, — с достоинством ответил Кхура. — И результат вы видели.

— Да, — покачал головой Ганс. — Но они же вернутся, да?

— Несомненно, — ответил Кхура, — но отныне конфеты буду раскладывать только я, и это не обсуждается! У йети превосходный нюх. Если они вновь почуют на угощении ваш запах — жди беды. Они соберутся в стаю, придут сюда ночью, окружат нашу хижину и заметут её снегом, так что мы окажемся в ней замурованы навечно… Я уже видел такие ледяные склепы. Ужасное зрелище, герр Щербет, просто ужасное…

Ганс поёжился и отважился на последнюю попытку.

— Но научное сообщество…

— Плевать на научное сообщество, — грозно прикрикнул Кхура. — Не им замерзать в плену у йети. Короче, либо вы подчиняетесь моим правилам, либо всё, я разрываю наш контракт и ухожу…

Кхура встал и начал рыться в рюкзаке в поисках контракта. Видя его решимость, Ганс покорно повесил голову и кивнул.

— Хорошо. Будь по вашему.

— Вот и славно, — расцвёл улыбкой Кхура. — Будьте паинькой, герр Щербет и можете снова смело готовить ваш фотоаппарат к завтрашнему утру.

Конец ознакомительного фрагмента.