Невероятная доктор Белль и Повелитель драконов

Айлин Лин (2024)

Роковой случай и вот я дочь графа, и в моей крови бурлит колдовская сила. Но однажды близкие люди предали меня и сдали инквизиторам. Огонь костра уже подступал к подолу платья, когда мои отчаянные мольбы были услышаны Высшими силами, и мне дали еще один шанс. Теперь я — обыкновенная горожанка в другом магическом мире, где, к счастью, нет Святой инквизиции, но хватает иных опасностей, где женщинам не светит стать кем-то выше, чем домохозяйка, служанка или поломойка. Я должна выстоять и преодолеть все невзгоды и неурядицы, щедро подкинутые Судьбой. А мои знания и умения, полученные в иной жизни, помогут доказать, что женщина достойна уважения. Подписка. Проды Вт, Ср, Чт (иногда по Пт) Спасибо всем, кто ставит звёзды и оставляет комментарии! Получая их, я понимаю, что вам нравится моя история)))

Глава 9. Змеиный корень

Прошло три дня после объявления отца. И пусть я ждала именно этих его слов, всё же сильно расстроилась. Одно дело полагать, другое — знать наверняка.

Но услышанное лишь утвердило меня в целях: избавиться от Летиции, выдав её, например, замуж за какого-нибудь рыцаря, желательно, чтобы он жил как можно дальше от земель Элисонов; довести лечение матушки до конца, прежде отыскав тех, кто повинен в таком её состоянии. И после — хоть на край света.

Я подошла к столу, на котором лежал исписанный пергамент. Я уже знала перечисленные в нём имена наизусть. Кто-то явно постарался и дал краткую характеристику каждому кандидату. Вот только какую-то однобокую: плюсы и никаких минусов.

— Вот список, — Мортимер протянул мне серо-жёлтый свиток, перетянутый алым шнуром, — у тебя будет из кого выбрать, дочь. В других семьях подобное редкость, на кого укажут, за того девица замуж и идёт.

И та-ак на меня посмотрел типа:"Цени, Белла. Вона я какой щедрый!"

С листа перевела взор на полированное бронзовое подобие зеркала. Изабелла Элисон была девушкой красивой: солнечные лучи, проникавшие в узкий оконный проём, путались в моих светлых волосах, заплетённых в две косы длиной до талии, вспыхивали на прядях расплавленным золотом; выразительные серо-стальные глаза, обрамлённые тёмными ресницами, смотрели внимательно и серьёзно. Высокие скулы и тонкий прямой нос придавали моему лицу благородную строгость, а чуть приподнятые уголки губ намекали на скрытую улыбку. Сегодня на мне было платье-блио из тонкой шерсти глубокого зелёного цвета, плотно облегающее стройный стан до бёдер, откуда струилось широкими складками до самого пола. Длинные, расклёшенные к запястьям рукава, были подбиты светлым шёлком. Тяжёлый пояс, с затейливой вышивкой из алой нити и утяжелённый нашитыми серебряными пластинами, подчёркивал тонкую талию, на шее поблёскивала цепочка с крестом — эти два украшения дозволялось носить незамужней девице. Белоснежная льняная сорочка, виднеющаяся в вырезе платья и из-под рукавов, говорила о достатке семьи.

Я ещё раз глубоко вздохнула и отвернулась от своего нового облика, к которому всё ещё не до конца привыкла, прошлась перед камином туда-сюда, по привычке сложив руки за спиной. Перекатилась с пятки на носок и вернулась в кресло: хотелось отвлечься и дочитать уже роман о принце и его несчастной любви.

И пусть язык был сложен и излишне витиеват, но хоть какая-то работа для ума. На самом деле, вместо чтения мне хотелось взять перо и бумагу и начать конспектировать всё то, что хранила моя память. Но каждый раз я себя одёргивала, понимая: попади эти записи в руки кому угодно, меня мигом попрут на костёр. Даже если я буду писать на русском языке.

Так же я мечтала пойти к ювелиру, заказать иглы, самые разные: прямые — тонкие и длинные, предназначенные для сшивания поверхностных ран, изогнутые полукругом — для глубоких; крупные, с трёхгранным остриём, чтобы проходить через огрубевшую кожу; круглые в сечении — для мягких тканей. Поговорить с кузнецом, сделать заказ и ему…

Но я не смела, ибо осторожность в новом мире — залог долголетия.

Я уже знала, что на этой планете есть страны, где Святая инквизиция не столь лютует, нежели в этом королевстве. Например, Родина Джульетты — Эрсландия, там магов не убивают, оправданно опасаются.

В списке потенциальных женихов все были жителями Аландрии. Грустно. В одиночестве я никуда не поеду — быть убитой разбойниками где-то по пути не хотелось. Мотнула головой, отгоняя ненужные мысли и открыла книгу на нужной странице, но тут в дверь тихо постучали.

— Леди Изабелла, — в комнату скользнула девочка — Данни, дочь Рози, снохи Ниты.

Понизив голос, она начала докладывать.

— Ты уверена? — округлила глаза я, тихо охнув от страха.

— Я два дня следила, госпожа, — округлила глаза девочка. — Они очень осторожны. Сегодня я видела, как она с утра что-то вынесла из своей комнаты. Дальше я за ней не пошла. Потому как, если меня поймают, то запорют на конюшне. До смерти могут. Хотела предупредить вас, но меня перехватила Злобная Мэри и сослала в деревню с поручением. Я вот только вернулась и сразу к вам.

— Ла-адно, — протянула я, встревоженно хмуря брови. Сердце само ускорило бег, ладони вспотели. Блин!

— Простите, — повинилась Данни, опустив голову.

Не успела я ей ответить, как в дверь вновь постучали — на этот раз гораздо настойчивее. Девочка шустро юркнула за выступ камина, слившись с тенями, а я громко позволила войти.

— Госпожа! — выпалила Агнес тяжело дышала, явно после длительного бега. — Леди Джульетта упала в обморок в ткацкой мастерской.

— Где она сейчас? — я буквально пулей вылетела из кресла в сторону распахнутой двери.

— Уже у себя в покоях, я, как узнала, мигом за вами побежала, и отправила охранника за Нитой.

— Всё правильно сделала!

Ожидаемо. Я предполагала, что всё так обернётся. Но мне нужно было поймать за руку тех, кто плетёт козни против моей мамы. И не успела! Ругая себя на чём свет стоит, ворвалась в комнату графини, там уже была толпа народу: отец Томас, мистрис Лили, гувернантка Элеонора, несколько малознакомых мне женщин. Летиции поблизости не наблюдалось, но оно и понятно почему.

— Приготовьте таз с водой, — командовал священник, деловито закатывая рукава рясы. После чего подошёл к своей сумке и вынул свёрток из холщовой тряпицы. Развернул. Внутри обнаружились ножи разных размеров, какие-то странные приспособы, назначение коим я затруднялась определить.

— Пустим госпоже Джульетте кровь, ей мигом станет лучше.

Этого позволить я никак не могла, потому шагнула вперёд, растолкав"зевак".

— Добрый день! Что здесь происходит? — спокойно уточнила я, замирая подле мамы и перекрывая доступ к её телу эскулапу.

Мама, заметив меня, протянула ко мне тонкую руку.

— Доченька, что-то худо мне, — с трудом прошептала она.

— Всё будет хорошо, — я погладила её по запястью в успокаивающем жесте. — Как давно тебе плохо?

— С утра. Мутило, в глазах двоилось.

— Почему сразу меня не позвала? — нахмурилась я.

— Так оно прошло, я и не стала тебя беспокоить, — махнула она рукой. Наверное, все мамы во всех мирах одинаковые!

— Леди Изабелла, отойдите, будьте добры, вы мне мешаете, а тут каждая минута на счету… — громко окликнул меня святоша, строго поджав тонкие губы.

— Погодите, я беседую с матушкой, — стараясь не огрызаться, спокойно ответила ему я, но мужчина всё равно задохнулся от возмущения.

— Что ты ела или пила перед сном? — продолжила спрашивать Джульетту, сама же измерила пульс, оттянула ей веки, проверяя состояние склер и цвет конъюнктивы, оценила размер и реакцию зрачков, осмотрела на предмет отёков.

Взгляд мамы был замутненный, белки покрыты сеточкой красных сосудов. Типичная картина отравления.

— Леди Изабелла! — дал петуха отец Томас. — Вы забываетесь! И чего это вы щупаете болезную? Мне нужно срочно пустить графине кровь!

— Не могу вам этого позволить, — я резко развернулась, остро посмотрев в глаза оппонента, привычно скрестила руки на груди и упрямо вскинула подбородок.

— Что вы себе позволяете? Я лекарь, много жизней спас!

— А если моя матушка понесла дитя? Я читала в какой-то книге, что в таком случае кровопускание опасно для жизни как матери, так и ребёнка.

Отец Томас со щелчком захлопнул рот, обрывая фразу на полуслове, его глубоко посаженные маленькие глазки суетливо забегали.

— Что здесь происходит?! — в дверях возник отец. Он цепко осмотрел нас всех, его серые глаза остановились на лежавшей ничком на кровати Джульетте. Я заметила в их прозрачной глубине тревогу? Надо же! Не показалось!

— Госпоже стало плохо, — вперёд вышла экономка, низко поклонилась хозяину и продолжила: — Мы её сразу же принесли в покои и вызвали отца Томаса.

— Ваша дочь полагает, что леди Джульетта в тягости, — подал голос священник. — Я в том могу убедиться, осмотрев её внимательнее и без посторонних.

— Непраздна? — ахнул граф, и такая надежда расцвела на его лице, и я мимоходом подумала, что ещё не всё потеряно.

— Вполне может быть, — закивал лекарь. — Потому кровопускание отменяется.

— Папа, — я внимательно посмотрела в лицо Мортимера, — нам нужно поговорить. А отец Томас пока пусть осмотрит матушку.

— Поговорить? — опешил граф.

— Да. Это очень важно!

— Загадками говоришь, дочка, — покачал он головой, ещё раз поглядел на жену. Отрывисто кивнул и приказал: — А ну, все на выход! Что столпились? Работы мало?

Пока слуги выметались вон, я наклонилась к матушке:

— Мама, ни в коем случае не давай священнику себя резать. На все вопросы о беременности отвечай положительно.

— Х-хорошо, — круглые глаза женщины о многом мне сказали. — Думаешь, я в положении? — одними губами.

Я лишь пожала плечами, но вслух своих сомнений не выразила. Просто сейчас выдвинутое предположение о её беременности нам только на руку — любой ценой нельзя допустить кровопускания.

— Мистрис Лили, погодите, — окликнула я экономку, которая замыкала выходивших за дверь. — Вы мне тоже нужны.

— Белла, становится интересно, — протянул Мортимер.

Плечи Лили напряглись, но она постаралась не показать вида, лишь кротко поклонилась.

Мы вышли в коридор, прикрыв дверь в опочивальню, где остались лекарь с Джульеттой.

Неподалёку стояло два рыцаря, явно ждавшие графа. Замечательно — мысленно потёрла руки в предвкушении.

— Папа, — ну что же, была не была! — Матушке стало плохо, потому что её отравили.

Мои слова как гром среди ясного неба буквально оглушили всех, кто стоял рядом.

— Ты знаешь, кто это сделал? — отмер граф.

— Мистрис Лили, проводите нас в свою комнату, — вместо ответа, я резко повернулась к ключнице. Женщина стала бледной, как полотно.

— Я-я… не понимаю, леди Изабелла.

— Веди! — прорычал Мортимер.

Мистрис ничего не оставалось — она зашагала в сторону лестницы.

За углом я заметила Данни. Девочка уверенно мне кивнула, значит, подельница экономки не успела ничего сделать.

Лили вставила ключ в замочную скважину, провернула и отошла в сторону.

— Не смей двигаться с места, — шепнула я ей, проходя мимо, следом за воинами. — Простучите все стены, ищите тайник.

Граф молча сел на скрипнувший под его весом единственный стул. В небольшой комнате экономки, расположенной на первом этаже замка недалеко от кухни, всё дышало строгостью и порядком. У узкой бойницы стоял тяжёлый сундук, где хранились личные вещи женщины. На крышке сундука лежали счётные дощечки, покрытые воском, и костяной стилос для письма. В углу пристроилась узкая кровать, застеленная грубым шерстяным одеялом.

— Пожалуйста, будьте уважительнее к чужим вещам, — попросила я, заметив, как один из воинов хотел выкинуть на пол платье Лили.

Ключница стояла в проёме едва дыша, но с каждой минутой, когда поиски так и не увенчались успехом, страх постепенно сменился уверенностью и самодовольством. А я расстроилась, на душе стало так муторно. Всё зря!

— Господин, ничего нет, — озвучил очевидное один из рыцарей.

Мортимер сидел, хищно прищурившись. Черты лица его обострились — этот человек прекрасно разбирался в человеческих душах и видел, что с Лили явно что-то не так.

— Полы простучите, — вдруг заявил он, Лили покачнулась, я едва успела её перехватить и не дать удариться о каменный пол…

Я, мистрис Лили, отец Томас и Нита стояли перед графом Элисоном, позади нас стеной замерла челядь и рыцари. И если я внешне была совершенно спокойна, как и Нита, то вот другие испытывали яркие эмоции: экономка — жуткий страх, настолько сильный, что она вся дрожала, будто в ознобе, а святоша торжествовал — а как же, к нему в руки скоро угодит несостоявшийся убийца, использовавший отраву.

— А теперь я жду объяснений, — граф, правитель этих земель, восседал на возвышении, и его хмурое лицо не предвещало ничего хорошего.

— Господин, — Нита низко поклонилась, — эта трава не растёт у нас. Я не ведаю о нём ничего.

— Зато я знаю, что это такое, — вперёд пружинисто шагнул священник. — Это растение носит название змеиный корень*. Если принимать его понемногу, смерть наступит далеко не сразу. Прежде человек будет до-олго страдать, а потом умрёт в муках.

— Хозяин! Я не хотела! — Лили бросилась вперёд, упала на колени и разрыдалась. — Это не я, это всё она. Она мне приказала! — И ткнула дрожащей рукой в мою сторону…

Прим. автора:

*Аристолохия (Aristolochia) в народе чаще всего называется кирказоном, змеиным корнем и т. д. Растение содержит аристолохиевую кислоту, которая обладает канцерогенным, мутагенным и нефротоксическим действием. Употребление его в пищу даже в виде отвара приводит к поражению почек — аристолохиевой нефропатии.