Нимфоманка для альфы

Айза Блэк (2021)

— Продолжай танец, не останавливайся, — его голос бьет раскаленным хлыстом. Оборотень сидит на диване, широко расставив ноги. Мощные руки увиты сеткой шрамов. Каждый шрам оставлен лично мной. У меня такие же только в душе. — Ты… ты… жив? — сжимаю поручень пилона, ноги подкашиваются. Страх. Нет. Животный ужас отравляет нутро. — Кажется, тебя забыли поставить в известность, — серебристые молнии в глазах прошивают меня насквозь. И вместе со страхом во мне рождается что-то темное порочное, подконтрольное только ему. — Убьешь меня? — токсичное желание сплетается в адском танце с ненавистью. — Ты не заслуживаешь такого подарка, — в оскале оборотня отражаются все пытки ада. — В жены возьму…

Глава 11

— А как ты хотела? — смеется, громко, надрывно. Раскаты смеха проходятся по залу, в жилах стынет кровь.

От былого Даймонда действительно мало что осталось. Я смотрю и не узнаю его. Другое тело. Жестокий взгляд. Волк слишком хорошо владеет собой. Только его жажда мести витает на поверхности. Ощущаю ее липкие прикосновения.

И вместе с ужасом, я задыхаюсь от безумных волн похоти. Неизменным осталось это болезненное притяжение. Магнетическое. Непреодолимое. Как выстоять? Как не сорваться с обрыва?

Вдали от него. Будучи уверенной, что зла больше нет. Я научилась как-то с этим жить. Справляться. Но теперь темные силы пробуждаются во мне. Они клокочут. Текут по венам. Оплетают разум. Чуют, тварь, породившую их.

— Это уже не имеет значения, — бросаю глухо. Делаю шаг назад. Хочу быть как можно дальше от него. От этой дьявольской энергии, что так тесно переплетается с моей. — Отпусти меня. Живи дальше. У тебя есть все. Власть. Стая. К чему ввязываться в очередную войну? — делаю глупую попытку. Говорю и сама понимаю, насколько мой лепет выглядит жалко.

— У меня есть все? — выгибает черную бровь дугой. Проводит языком по своим невероятно соблазнительным губам. Секс… от него веет диким неуемным желанием. И я бы сейчас многое отдала, чтобы не вспоминать, как это гореть в его объятиях. Как это забывать даже свое имя, превращаться в сгусток жидкого, опаляющего, едкого удовольствия. — О нет, Жасмин, далеко не все. Но я к этому стремлюсь. Ты теперь моя собственность. Привыкай. Иного не будет. Можешь попрощаться с мыслью, вернуться к Такеру. Теперь ты дышишь, только чтобы платить по счетам. Считаешь справедливо просить о милости того, кого ты в свое время такой роскоши лишила? — подходит ко мне вплотную.

— И за свою боль ты теперь всех решил утопить в крови? — от его запаха кружится голова. Руки хотят обнять, и вместе с похотью в одном котле варится ярость. — Сколько уже невинных ты отправил на тот свет, чтобы занять трон? Сколько еще будешь бесчинствовать? Теперь же все твои злодеяния можно подавать под соусом мести? Идеальное оправдание? — выплевываю ему в лицо слова. Цепляюсь за свой гнев, как за спасательный круг.

— Браво! — смеется. Хлопает в ладоши у меня перед лицом. — Какие благородные слова. Из твоих уст они звучат особенно лживо. Как и все, что ты произносишь, Жасмин. Конечно, Дрейк гораздо лучше, он купил тебя с потрохами. Использовал как шалаву. Под кого он тебя еще подкладывал? Кого ты ублажала также страстно? Кому шептала фальшивые признания? — говорит с усмешкой, ни один мускул не дрогнул на лице.

— Мои отношения со стаей тебя не касаются! И он теперь Девид! То имя, ты уничтожил!

— Я?! Серьезно? — смесь удивления и какого-то дикого животного веселья. — А не он ли сам похоронил свою первую личность с помощью Захария? Так как его репутация бежала впереди него. И ни одна стая не хотела иметь с ним дела? Даже до людских особей дошла гнилая слава. И Дрейк решил очистить, омолодиться кровью соплеменников. Но я уверен, ты найдешь ему тысячу и одно оправдание.

Нет, я не строила иллюзий насчет Девида. Он еще тот изворотливый гад. Но по сравнению с Даймондом, это однозначно меньшее из зол.

— Ты перекручиваешь правду, в угоду себе. Отбелиться, не получиться, — заглядываю в его черную бездну, сейчас всполохи серебряных молний скрыты мраком. Тьма царствует в нем. Она поглотила все. И глупо взывать к его человечности. Там ее просто нет. Надо выжить. Не знаю как, но продержаться. И ждать спасения. Или бежать самой. Шанс будет. Должен быть.

Берет меня за руку. Раздается шипение и в нос ударяет запах паленой кожи. На секунду млею от прикосновения. Тело пронзают удары тока, токсическая похоть рвется наружу. И лишь потом замечаю, как он отдергивает руку.

Смотрит на свои пальцы, покрытые волдырями. Опускаю голову, на место его касания — чисто.

— Интересно, — издает гортанный звук.

Дотрагивается второй рукой до моей щеки. Вздрагиваю, рефлекторно трусь о шершавую, грубоватую кожу. И тут же запах паленой кожи усиливается. Убирает руку. Снова волдыри.

Пулей вылетает из зала. А я продолжаю стоять, и ошарашенно тру щеку, которая еще помнит его прикосновение. Я сбита с толку. Ожидала чего угодно, но точно не этого. Мысли путаются. Они цепляются, за пробужденные желания, воспоминания и удивление. Я не понимаю, что происходит. Совсем. Ни капли.

Даймонд возвращается и двумя оборотнями.

— Прикоснулись к ее руке, — раздается холодный приказ. Волки толпятся в нерешительности на месте. — Быстро, я сказал! — в голосе звучит угроза.

Оборотни подходят. Осторожно. Крадучись. Словно приближаются к огню. Втягивают воздух. Сперва один берет меня за руку. Отпускает. Потом его действия повторяет второй. Ничего. Никакого шипения. Ожогов.

— Ты думаешь, это тебя спасет? — скалится, сверкая белоснежными клыками.

— Я понятия не имею, что это такое, — говорю искреннее. Только я даже не сомневаюсь, что он воспримет это за очередную ложь. Мои эмоции скрыты от него. А теперь еще и тело недоступно.

— Это не изменит твою участь, — смотрю, как на моих глазах волдыри затягиваются на его руках. Поднимаю голову, а там улавливаю отблески прежнего волка. Один краткий миг, пронизанный болью и прошлым, которое никому из нас не вытравить из памяти. — Что ты с нами сделала… — говорит беззвучно. Скорее читаю по губам, чем слышу.

— Нас давно нет, — обхватываю себя руками, вдруг становится невыносимо холодно. — Проклинаю тот день, когда ты вошел в мою жизнь. Ты рушишь все, к чему прикасаешься, — слезы обжигают внутри, но я не позволяю им вырваться наружу.

— Нас никогда не было, — горечь между нами стоит стеной. И мы вдыхаем, пропитываемся, продолжаем вариться в адском котле.