Наваждение, или Мой чужой мужчина

Адалин Черно, 2023

– Садись в машину! – рядом со мной останавливается черный внедорожник, из которого выходит Вадим и грозно буравит меня взглядом. – Я никуда с тобой не поеду! – решительно заявляю, после чего разворачиваюсь и иду дальше. Ничто не заставит меня поехать с ним. – Я что-то непонятно сказал? – не отстает мужчина и хватает меня за руку. Разворачивает к себе и зло смотрит в мои глаза. Обхватывает талию руками и тянет к машине. Я сопротивляюсь, пытаюсь вырваться из его захвата, но меня насильно заталкивают в салон и блокируют дверь. – Успокоилась? – он садится рядом и снова блокирует дверь. Черт! Черт! Черт! Не успела! – Чего ты хочешь? – устало спрашиваю я. – Ты носишь моего ребенка, Женя. Как минимум, я хочу сына.

Глава 9

Женя

— Тебе нельзя пить, Жень, — улыбаясь, говорит Дима.

— Почему?

— У тебя развязывается язык. И ты хочешь трахаться, — не подбирая выражений, отвечает он. — Даже не представляю, что было бы, пей ты в компании, где нет меня.

— Дим, зачем ты так?

— Как? — удивляется он. — Вы, бабы, все такие. Алкоголь, компания, мужчины, — и вот вы уже готовы раздвинуть ноги.

Наверное, он говорил правду. Иначе как объяснить то, что мне нравится присутствие Вадима? Нравится, как он произносит слова: немного медленно, но уверенно и так, будто разбирается в теме. А еще я замечаю, как во время разговора на его щеках появляются ямочки. Они едва заметны, но добавляют ему привлекательности и делают лицо открытым и добрым.

Он располагает к себе настолько, что я забываю о том, что мы чужие друг другу. Что между нами финансовая пропасть и Вадим из мира, где правят деньги. Что на такого, как он, работают такие, как я. Я благополучно не думаю об этом, просто наслаждаясь его компанией, разговаривая и позволяя себе то, что еще несколько дней назад никогда в жизни не сделала бы и не сказала.

— Ты очень интересная, Женя, — улыбается Вадим. — Открытая, добрая и искренняя.

Я не смущаюсь, потому что алкоголь действует на меня как-то странно. Я становлюсь смелее, и мне совершенно не хочется опускать взгляд и тушеваться, как это обычно происходит, стоит незнакомому мужчине сделать мне комплимент. Я то ли изменилась за сутки, то ли просто перепила, потому что мне нравится разговаривать, общаться, и я совершенно не хочу смотреть на Вадима, как на незнакомца, которого я боюсь.

Пока я думаю, что сказать, он берет стакан и подносит его ко рту. Делает медленный глоток, наслаждаясь напитком, и неотрывно смотрит на меня. После чего едва слышно произносит:

— И мне сносит от тебя крышу.

Воздух вокруг нас электризуется, и я буквально чувствую, как тело покрывается мурашками. Я не сразу нахожусь с ответом, потому что взгляд карих глаз прожигает насквозь. Вадим смотрит уверенно и дерзко, словно точно знает, что этим заявлением выбьет меня из колеи.

Мы знакомы всего несколько дней. Я знаю только его имя и то, что он безумно привлекателен и наверняка в обычной жизни умеет вести себя с девушками. Знает, как сводить их с ума взглядом, словами, ласками.

Да что там!

Он и сейчас это прекрасно знает. И на фоне всего этого я теряюсь. Знаю, что должна встать и уйти или попросить его помолчать, потому что такие слова не стоит говорить замужней женщине, пусть она и указала бывшему на дверь. Но вместо этого я просто молчу. Смотрю на него не в силах отвести взгляд, а в голове роится множество слов и возможных вариантов ответа. От «Боже, Вадим» до «Прекрати это немедленно».

— Что, прости?

Я даю ему возможность забрать свои слова обратно. Сказать что-то другое и сделать вид, что ничего такого не было. Но он упорно игнорирует мое желание и повторяет, на этот раз увереннее:

— Говорю, что мне сносит от тебя крышу, Женя.

— Тогда почему?..

Если он не отступает, то и я не буду. Мне интересно, почему он проигнорировал меня, почему не поцеловал, когда я его об этом попросила. Знаю, что никогда не решусь на такое второй раз. Никогда снова не скажу «Поцелуй меня, Вадим». Не скажу не потому что меня отвергли, а потому что не уверена, что мне хватит смелости произнести это опять. И потому что боль, нанесенная изменой Димы, все еще сильна и не дает мне покоя. Это удивительно тяжело: понимать, что у тебя больше нет семьи, нет человека, которому можно довериться, с которым можно поговорить.

— Потому что это неправильно, Женя, — глухо говорит он и отпивает из стакана. — Неправильно просто делать то, чего хочется. Ты можешь принимать решения и отвечать за них, а я скован тем, что ничего не помню. И дело не в том, что мы разные, что после того, как ко мне вернется память, я вдруг перестану к тебе что-либо испытывать. Просто я не хочу быть Димой, — на одном дыхании говорит он. — Не хочу предавать девушку, невесту или жену, если она у меня есть.

Он не отрываясь смотрит на меня. Я киваю и улыбаюсь. А еще — тянусь за бокалом и отпиваю шампанского, чтобы хоть как-то убрать возникшую неловкость.

Я думала о том, что хочу этого поцелуя. Взвесила все за и против своего внутреннего «я», вспомнила о Диме, который с таким пылом целовал ту женщину с работы. Я подумала обо всем, кроме самого Вадима. Того, что у него может кто-то быть, я даже не предположила. И сейчас чувствовала себя виноватой.

Знаю, что он поступает правильно. Это именно то, что и должно произойти в нашем случае: праздник, разговор и отсутствие чего-либо большего. Так он сможет остаться честным перед той, которая — я уверена — ждет его дома.

После откровений разговор как-то не клеится. Вадим спрашивает о работе, а я вскользь упоминаю, что мне послезавтра уже выходить. Мы сидим совсем недолго, и когда понимаем, что темы исчерпали себя, я начинаю убирать со стола. Закидываю еду в холодильник, расставляю бутылки с алкоголем на полке и складываю грязную посуду в раковину.

Решаю принять душ и отправляюсь в ванную. Стаскиваю одежду, завожу руки за спину, пытаясь дотянуться до лямок лифчика, и слышу скрип двери. Быстро разворачиваюсь и все, что успеваю, прежде чем удариться о раковину бедром, — увидеть удивленное лицо Вадима.

— Твою мать! — вскрикиваю от обжигающей кожу боли.

— Женя, — слышу сквозь пелену и скручиваюсь пополам, медленно оседая на пол.

Меня подхватывают сильные уверенные руки. Я ничего не понимаю и слабо сопротивляюсь, когда меня поднимают и выносят из ванной. Прихожу в себя только в спальне, когда Вадим аккуратно укладывает меня на кровать, обеспокоенно всматриваясь в мое лицо.

— Сильно ударилась? — Он проводит рукой по ушибленному бедру, а меня пробивает дрожь от его прикосновений.

Я больше не чувствую боли. Какие-то отголоски еще остались, но все, чего я сейчас хочу, — это продлить его касания и оттянуть момент, когда он поймет, что все в порядке. Когда придет в себя и вспомнит, что он потерял память и нам нельзя.

Но Вадим, кажется, забывает об этом, потому что его движения не прекращаются. Он продолжает гладить мое бедро, как-то слишком сосредоточенно смотря на ушибленное место.

Я задерживаю дыхание. Боюсь спугнуть то, что между нами происходит. То, что зарождается. Хотя и понимаю, что это неправильно. Ловлю его движение головой и тут же перевожу взгляд на лицо, пытаясь считать информацию. В глазах Вадима полыхает страсть, а рот стиснут в тугую полоску. Ощущение, что он борется. С собой, с мыслями, с происходящим.

Выдыхаю, осознавая, что мне просто не хватает воздуха, и чувствую прикосновение к своей щеке. Слегка прикрываю веки, но тут же распахиваю их. Хочу видеть его. Смотреть, как он реагирует.

Вадим легко касается моей щеки и опускает большой палец на мои губы, сминая их и оттягивая нижнюю губу.

— Твою мать, Женя, — слышу я, будто в тумане. — С ума по тебе схожу.