Надир

Августа Басманова (2025)

Тоня Кроуфорд, известная учёная в области квантовой физики, создаёт космический проект «Чайковский». Экипаж из лучших астронавтов следующего столетия отправляется в путешествие по ту сторону кротовой норы. Но там, в другом измерении, их уже ждут. Кто предсказал прибытие «Чайковского»? И, самое главное, какую цену придётся заплатить не только космическому экипажу, но и самой Тоне во имя истины?

Глава 5. Не кричи, не поможет!

— Да ни черта вы не понимаете! Уберите от меня шприцы! — Тоня вырвала из рук санитарки шприц и бросила его в сторону стола, шприц коснулся банки с таблетками, которые рассыпались на поверхность стола и кафельный пол, пропахшей хлоркой. — Вы не имеете права! Чёртовы ублюдки, я вас засужу!

— Миссис Кроуфорд, успокойтесь, пожалуйста, — молодая медсестра подготовила новый шприц и хотела аккуратно подойти к пациентке, но она сопротивлялась и не давала вколоть в себя препарат. Прицелиться было практически невозможно.

— Эйприл, с ней бесполезно говорить, давай мне, — Гретель силой пригвоздила Тоню к кушетке и, занеся руку, ввела лекарство внутримышечно. Глаза Кроуфорд были полны ненависти. Она здесь находится уже четвёртый день, но всё равно сопротивляется, закатывает истерики и явно старается отгородить себя от других пациентов. Никто не верил её словам с самого начала. — Она убита горем и очень зла. Мы ничего не сможем сделать. Завтра у неё приём психотерапевта, посмотрим, что он скажет.

— Вы считаете меня психопаткой, но я здорова, — сказала учёная уже спокойнее, видимо, после введения препаратов уже не было смысла так бодаться, как перед этим.

— Все так говорят, но вот вы здесь, — Гретель покачала головой и, подтянув Тоню, вывела её из процедурного кабинета.

— Тоня, ты меня слышишь? Никому не говори…

— Что никому не говорить? Правду? — прохрипела Кроуфорд полушёпотом, но медработницы её услышали. Эйприл ужаснулась, а Гретель проигнорировала — ей такое видеть привычнее, чем дочери.

***

— Привет, — Тоня положила руку на плечо мужа. Последний обернулся и, скромно улыбнувшись, обнял супругу. — Октавиан, я в беде.

— Что случилось? — капитан в тот же момент напрягся. — Рейден с тобой?

— Нет… — девушка села на поваленное дерево рядом и мёртвым голосом начала свой рассказ. — Они собираются закрыть проект, даже оборудование вынесли. Я устроила переполох, а ведь Рейден предупреждал… он сказал, что мне следует быть осторожнее. Думаю, он видит будущее, или как это объяснить? Чёрт знает! В итоге меня заперли в психиатрической больнице и искололи всю задницу уколами, я даже сидеть не могу нормально. За мной установили строгое наблюдение, медсёстры вечно ошиваются где-то рядом… Я пыталась не есть, но мне вкололи какое-то дерьмо, из-за которого я вечно хочу есть. Рядом куча людей с реальными проблемами, даже с судимостями… Мне страшно, я не знаю, как отсюда выбраться!

— Я попробую как-то связаться с Рейденом, чтобы он помог выйти на волю. Наверняка есть какая-то лазейка, ты, главное, не сдавайся раньше времени. И с проектом тоже разберёмся. Мы вернёмся, и они все ещё поймут, что зря пошли против тебя, — Октавиан взял в руки лицо Тони и поцеловал её в лоб. Их трогательная разница в росте заставляла его умиляться. И нет, дело не в том, что учёная низкая. Скорее наоборот, астронавт слишком высокий. — Мы обязательно ещё встретимся, верь мне.

— Я люблю тебя, дорогой, — Тоня заплакала и резко исчезла из сна мужа.

— Миссис Кроуфорд! Проснитесь! — Тоня увидела обеспокоенное лицо Эйприл и разозлилась.

— Убирайся вон! Ты помешала моей встрече с Октавианом! — Кроуфорд кинула в сторону медсестры книгу Хокинга[1] и удачно (или неудачно?) попала прямо по голове девушке. Последняя явно расстроилась.

— Вы плакали…

— Из-за вас всех я и плакала! — Тоня легла обратно, завернулась в одеяло и попыталась вновь уснуть, но связаться с мужем у неё так и не получилось.

***

— Привет, кэп! Как свиданка? — Джереми издалека помахал Кроуфорду и тут же нахмурился, так как капитан явно находился в плохом расположении духа, что было редкостью. Фейнман уже более сдержанно продолжил, — обед готов.

— Тоня в беде, — первое, что сказал Октавиан, подойдя к команде, уже приступившей к обеду, — её заперли в психиатрии, а проект сносят. Мы в заднице.

— Блять, — только и смогла выдавить из себя Эсперанса, кажется, она готовилась вывалить еду из желудка обратно на стол. — И что нам делать?

— Вся надежда на Рейдена. Если верить Тоне и сделать пару выводов, он либо видит будущее, что по сути невозможно, либо… даже не знаю что сказать, — Октавиан сел слева от Эстер, находившейся в шоке, и отхлебнул чай из кружки.

— Но ведь мы как-то связываемся через сон с нашим миром, верно? Может быть, и видения можно объяснить с научной точки зрения? — первой заговорила Брукнер. Кроуфорд видел её беспокойство — глиняный стакан в правой руке Эстер мелко трясся.

— Он не предсказывает будущее, он связывается со мной, — Эверетт подошёл такой же мрачный, как и Октавиан. — Рейден — первый человек, с которым у меня получилось установить связь. Потом уже с Эстер, а после вы уже прибыли в наш мир.

Эверетт сел напротив Брукнер и положил свою руку поверх её, как бы пытаясь успокоить. И, видимо, у него получилось, потому что она глубоко вдохнула и уже меньше тряслась. Руку Эстер убрала не сразу. Странно. Вся команда удивилась — когда они успели так сблизиться? Эверетт кивнул и продолжил:

— Рейден сообщил мне о том, что произошло с Тоней. Но она выберется, это я вам могу гарантировать. Особенно если не будет необдуманно действовать. И ещё одна новость, но уже хорошая — завтра день рождения у Рони, Эстер её уже знает. Мы устроим большой праздник, так что будет мило, если вы подготовите ей подарок от всех. Десять лет не каждый день исполняется.

Эверетт оставил всю команду наедине со своими мыслями, но буквально через пару минут подбежала Аврора и увлекла всех помогать готовиться к празднику — экипаж и был рад, так хотя бы можно отвлечься от давящих душу мыслей.

***

— Миссис Кроуфорд, здравствуйте, меня зовут мистер Яначек, я ваш лечащий психотерапевт. Меня приставили к вам буквально сегодня, потому что миссис Шпалофф ушла на больничный. Надеюсь на ваше сотрудничество, — мистер Яначек улыбнулся, но Тоня молча рассматривала кабинет, украшенный многочисленными плакатами с мотивирующими фразами. Как пошло. — Я понимаю ваше недовольство, но если вы пойдёте навстречу мне и другим сотрудникам, вас быстрее вылечат, следовательно, и выпишут тоже быстрее.

— С чего бы вам меня понимать? Вашего любимого человека готовятся хоронить, когда он ещё жив? Не смешите меня. И я не больна, это просто вы все идиоты, которые не могут понять простых вещей, — Тоня зло уставилась на психотерапевта. — Он связывается со мной через сон. И это вполне возможно, если рассматривать сон в качестве нулевого измерения. Экипаж жив.

— Вы можете это как-то доказать? — Яначек посмотрел в упор на Тоню.

— Нет, но…

— Миссис Кроуфорд, вы сейчас доказали обратное. К тому же медсёстры говорят, что у вас галлюцинации. Подумайте об этом на досуге.

— Я обязательно докажу, что они живы! — Тоня встала из-за стола и вышла из кабинета, агрессивно хлопнув дверью. Естественно этот недалёкий мудак ей не поверил! Но если Кроуфорд доказала существование параллельных вселенных, то и такое запросто сможет.

Эйприл и Гретель проводили Тоню до столовой, где пациенты уже накрывали обед. Кроуфорд уселась на стул с краю стола и, скрестив руки, сделала вид, будто никого здесь не видит. Когда Гретель отошла подальше, Эйприл наклонилась к пациентке и прошептала:

— Я не сказала о том, что вы бросили в меня книгу прошлой ночью, чтобы вас не заперли в одиночной палате. Пожалуйста, будьте благоразумны, я постараюсь вам помочь, чем смогу.

— Хорошо, — неужели хотя бы кто-то берёт в расчёт её мнение?

«Надеюсь, ты разберёшься с этим, Рейден», — Кроуфорд прикрыла глаза и попыталась представить лицо Октавиана. Но, видимо, просто мысленно установить связь невозможно.

***

— А по краям площади будут стоять столбы с гирляндой между ними! — Рони залезла на шею Фреда и совершенно точно не собиралась слезать.

В то же время Джереми, Эрика и Октавиана за компанию с Алеком затащили устанавливать столбы на то же место, где они стояли во время праздника по поводу прибытия экипажа; Эстер и Эсперансу забрала к себе Аврора и учила их делать цветочные гирлянды. Это занятие очень понравилось обеим девушкам — очень успокаивает, особенно когда на фоне шум и волнение от подготовки праздника. Хотя бы отвлекает от внешнего гомона. Аврора напевала какую-то песенку, которую услышал один из детей — и вот уже все вокруг мычали мелодию вместе с Ро. Эстер краем глаза увидела, как Эверетт что-то говорил местным жителям, но повернулся к ней лицом, и Брукнер резко отвернулась, будто бы и не смотрела на жреца. Всё это видела Аврора:

— Понравился? — на этих словах Авроры Эсперанса подняла одну бровь и вопросительно посмотрела на обеих девушек.

— Нет, что ты, просто…

— Что вообще происходит? — Эсперанса удивлённо разглядывала смутившуюся Эстер.

— Любовь… происходит любовь… — Пропела Ро, прислонив к щекам руки и возбуждённо покрутившись на табуретке из стороны в сторону.

Эстер, красная как рак, встала из-за стола, хмуро взглянула на Ро и ушла на кухню к родителям Рин помогать делать заготовки. Эдгар и София с радостью встретили Брукнер и заговорили с ней о Земле, желая узнать как можно больше о неизвестной и загадочной планете. В то же время девушка расспрашивала их о местных культурных обычаях и традициях, так и получался взаимный обмен знаниями, что Эстер очень любила. В отличие от Эверетта. Его она точно не любит. Какая может быть любовь спустя несколько дней общения?

***

Во время встречи Тоня показывала свою злость более чем открыто. Капитан видел жену настолько рассерженой всего раз, во время учёбы в Принстоне много лет назад. Прошёл всего день, а она уже не плакала из-за несправедливости, а была готова всех переубивать. Только вот в какой-то мере Октавиан мог понять и медсестру Эйприл, и ту противную санитарку, имя которой Тоня не помнит, и Яначека. Пока они сами не окунутся в эту запутанную историю, они не осознают, как всё сложно. И каким-то образом Рейден мог предугадать дальнейшие действия. Но если он не видит будущее, то это может сделать Эверетт? Ведь жрец сам сказал, что Нагаи просто связывался с ним… Или Рейден просто логически понимал, что Тоня с её-то характером может натворить дел? Самое забавное то, что все теории могут оказаться верными — этот мир уже слишком поразил Октавиана, чтобы удивляться такой мелочи как предсказание будущего.

— Капитан? — Эстер присела рядом и протянула Кроуфорду закуски и кружку чая. Она знала, когда надо прийти и поддержать. — Что-то случилось с Тоней?

— Ты уже всё знаешь, Эстер. Только теперь она просто в бешенстве. Как бы дел не натворила. Не хватало, чтобы её заперли в одиночке. Это может очень плохо на ней сказаться…

— Эверетт ведь сказал, что всё будет хорошо, думаю, ему можно верить, — Брукнер пожала плечами и откусила мягкую, ещё теплую булку с цукатами. — Сейчас лучше отвлечься, ты себя в ловушку загонишь. Мы отсюда всё равно ничего не сможем сделать. Единственная посильная помощь с нашей стороны — прилететь обратно.

— Ты права, стоит заняться вопросом возвращения, — Октавиан сделал несколько глотков и решил поговорить на отвлечённую тему. — Вижу, ты хорошо ладишь с местными. Может, ты что-то выяснила об этом мире?

— Ну что же, это будет длинный разговор…

***

Настал день праздника. Рони с самого утра носилась от родителей то к Эстер, то к Эверетту, то к Фреду и Джереми. Эдгар и София с неловкостью извинялись, но все прекрасно понимали, что десять лет — важная дата для ребёнка. Смотря на девочку, которая нарядилась как могла и вплела в свои длинные смолянисто-чёрные волосы россыпь розовых и голубых цветов, Джереми вспомнил о своих детях и жене Ирине. Прошло уже почти полгода, что думают дети? Ведь есть риск, что экипаж никогда не вернётся. «Так, ладно, чувак. Как улетел, так и вернёшься, разберёшься», — Фейнман похлопал себя по щекам и пошёл к местному складу, чтобы помочь вытащить тяжёлые столы из массива дерева, по цвету похожего на дуб. За работой мысли уходят прочь, что сейчас и было нужно Джереми. Впрочем, не ему одному.

***

— Мама, я хочу с тобой! — Рони обвила руками талию Софии и повисла на ней как ленивец.

— Лучик, кто-то должен быть тут за главного, — мать села перед Рони на корточки и заправила за ухо выбившуюся прядку из пышной копны волос дочери, — вся надежда на тебя!

— Тогда ладно! Эстер, пошли накрывать на стол! — девочка потянула новую подругу за край лёгкой куртки и заговорила о чём-то своём. Брукнер могла лишь удивляться, откуда у Рин столько тем для обсуждения, когда они только вчера пообщались буквально на все темы, которые вообще могут существовать. В пределах доступного для ребёнка, конечно.

***

Вечерело. Закатные краски окрасили небо, и праздник начался. Местные музыканты скакали смычками и пальцами по струнам, приглашённые жители вытанцовывали в бешеных ритмах, так что у Эстер заплясало в глазах. Естественно, предложение Эверетта потанцевать она отвергла, на что последний лишь покачал головой. Рони, увидев это краем глаза, всё прекрасно поняла и, кивнув жрецу, потащила Брукнер в круг танцующих. При всём своём нежелании, отказать ребёнку в его день рождения девушка не могла, так что, взявшись за руки с Алеком, она закружилась в танце, пытаясь поймать тот же кайф, что и окружающие. Один танец, другой — Эстер замутило, так что, вновь вернувшись через весь круг к партнёру в лице Алека, Брукнер уже была сера, как стёртый-перестёртый сотни раз лист бумаги. Юноша, заметив состояние исследовательницы, вывел её подальше от суматохи, но так, чтобы никто не увидел. Эстер сильнее задрожала и, прикрыв лицо руками, тихо заплакала, жадно глотая воздух. Алек на секунду отлучился и вернулся уже со стаканом воды, который Брукнер залпом осушила.

— Посчитай со мной три вещи синего цвета, — прорываясь сквозь пелену тьмы Брукнер, Алек шептал, — смотри, у меня синий балахон, слева синий цветок, а там в толпе у Джереми синяя куртка. Дальше… две оранжевые вещи! Закатное небо и домик справа…

— Спасибо, — Эстер пыталась прийти в себя, впиваясь отросшими ногтями в ладонь. — Я… я пыталась повеселиться, правда.

— Ты не обязана оправдываться, Эстер, — Алек облокотился на поваленное некогда дерево и, почесав затылок, тихо продолжил. — Ты не должна была узнать, но… Рони думала, как справиться с твоей боязнью прикосновений. Она надеялась, что танец с остальными сможет как-то помочь, но, видимо, для такого рановато.

— Я догадалась, когда Рони предложила мне. Я благодарна ей за попытки помочь, но… — астронавтка помотала головой из стороны в сторону и посмотрела на красные полумесяцы на своих разноцветных руках. И вспомнила о том, как страдали эти хрупкие руки, когда Брукнер пыталась смыть пятна витилиго с кожи, будто это просто грязь.

— Твои руки похожи на небо, — Алек сел перед девушкой и улыбнулся ей, — голубое-голубое с белоснежными облаками. Красиво, правда? А за этими облаками скрываются тысячи созвездий. Хочешь, посмотрим ночью на них? Я был таким любопытным ребёнком, что уже в одиннадцать лет запомнил их все. Даже Эверетт мне в этом проигрывает.

— Давай, — Эстер смогла скромно улыбнуться и встать с земли.

— А знаешь что интересно? — парень устремил взгляд в небо, где засияла одинокая звёздочка. — Первой на вечернем небе появляется звезда под названием Эстер.

***

— Эстер, вам грозит опасность! Больше я сказать не могу… — Брукнер встала с постели и помотала головой из стороны в сторону — видение мёртвого Эрика не выходило из головы.

Накинув куртку с логотипом NASA на плечи, девушка вышла на улицу и села на лавку около хижины. Красноватая звезда Эстер напоминала вертолёт в глубине ночи. На улице стало холодать, так что учёная поёжилась и, закинув ноги на лавку, прижалась подбородком к коленкам. Не прошло и часа с тех пор, как Алек и Эстер разошлись по домам, а нормально уснуть так и не получилось. «Что за чёртова опасность?» — Брукнер не сомневалась, что голос говорит правду, потому что когда-то и Эверетт связался с девушкой непривычным способом, а теперь кто-то ещё. Но кто?

Рядом с Эстер сел Октавиан и обеспокоенно посмотрел на неё:

— Не спится? Мне не нравится твоё выражение лица. Будто скоро случится что-то страшное.

— Всё нормально, просто иногда снятся кошмары, и голоса в голове… — Эстер впилась ногтями в кожу головы, словно могла достать из черепной коробки дурацкую рацию, которой будто баловались дети, кидая пустые угрозы в адрес девушки.

— Что за голоса? Почему ты раньше не сказала? — Кроуфорд положил руку на плечо Эстер. В обычном состоянии она попросила бы убрать руку, но сейчас, дрожа то ли от холода, то ли от страха, Брукнер даже не обратила внимание.

— Мне кажется, кто-то пытается связаться со мной, голос незнакомый, — девушка сглотнула и нездорово сверкающими глазами посмотрела прямо в лицо капитана, что для неё было совершенно не свойственно. — Когда-то Эверетт также связывался со мной. Я скажу, если будет что-то конкретное, обещаю. Но сейчас просто следует быть осторожными.

— Нам угрожают местные? — Октавиан напрягся, уже прокручивая в голове планы отступления.

— Нет. Это что-то другое. Голос говорит, что больше информации раскрыть не может. Интересно, почему… — Эстер почесала голову, явно пытаясь выудить мысль из височной доли. — Эффект бабочки?[2]

— Вполне может быть. Рейден тоже говорит с Тоней полузагадками. Но тогда есть вероятность, что Эверетт видит будущее?

— Надо подумать, — Эстер оставила свою мысль при себе. Сначала надо обсудить это с Эвереттом. Вдруг рассказать свою догадку капитану — уже навлечь гнев «эффекта бабочки»? Да и если будет нужно, он сам догадается. Тогда баланс не будет нарушен. — Я пойду, попробую уснуть.

— Доброй ночи, Эстер, — Октавиан похлопал девушку по плечу, но она никак не отреагировала. В ней явно что-то изменилось.

Тревога не покидала Кроуфорда, так что он старался думать о следующем диалоге с женой и рассматривал звёздное небо до тех пор, пока сам не начал клевать носом.

***

— Эверетт, надо поговорить, — Эстер ворвалась в пещеру жреца как шторм, даже забыв поздороваться, и села на лавку подальше вглубь, видимо, не желая, чтобы кто-то застукал её мысли.

— Доброе утро, — мужчина сел напротив и, зевнув, устремил внимательный, но немного сонный взгляд на девушку. — Что-то случилось?

— Я думаю, что нам грозит опасность. Всем нам, — Брукнер нервно дёргала заусенцы на коже, пока не порвала один из них, и из пальца не начала капать кровь. Эверетт достал с полки рядом спирт, обмакнул ткань в него и дал приложить к ранке. — Спасибо… Ты сказал, что связываешься с Рейденом, так?

— Всё верно, у тебя есть какие-то мысли на этот счёт?

— Да. Видеть будущее невозможно, но можно узнать прошлое. Скажи, как Первые Люди узнали о нашем прибытии? Они были с Земли, верно?

— Верно, — жрец наклонился ближе к Эстер, она сделала то же самое по отношению к нему, будто боялась, что кто-то узнает их тайну.

— Они были из будущего? Нашего будущего. И они говорили о какой-то опасности. Что это значит?

— Прости, но этого я не могу сказать, — Эверетт зашептал. — Я сам знаю лишь историю, как Первые Люди попали сюда, но историю о нашем будущем, не вашем, они не оставляли. Мне жаль.

— А эффект бабочки… — Брукнер растерялась от такого заявления, надеясь найти ответы в этой уютной, пропахшей травами пещере, а не получить ещё больше вопросов.

— И это тоже. Рейден знает, что может случиться с Тоней, об этом Первые Люди рассказали. Но не переживай о ней. Её невозможно сломать.

***

София закашлялась, и нож выскользнул из её рук, оставляя царапину на указательном пальце левой руки. Женщина прижала губы к ранке, рядом появился Эдгар:

— Ты заболела? Может, стоит сходить к Исидоре? — муж протянул жене тряпку, смоченную спиртом и обеспокоенно заглянул в её глаза.

— Нет, всё в норме. Просто слегка простыла, скоро всё пройдёт. Сам знаешь, самый сезон болезней начинается, — женщина поцеловала в щёку мужа и продолжила нарезать овощи.

— Обещай мне вечером заскочить к Исидоре, если тебе будет нехорошо, — Эдгар забрал из рук Софии нож и сам встал за готовку. — Иди, отдохни, я закончу за тебя.

— Спасибо, дорогой, я люблю тебя, — жена ласково обняла мужа и, чмокнув его в щёку ещё раз, удалилась в спальню.

***

— Здравствуйте, миссис Кроуфорд, — врач Яначек внимательно всмотрелся в глаза Тони и улыбнулся. — За две недели мы с Вами достигли больших успехов, вы согласны?

— Да, конечно, — учёная отвернулась от мужчины и стала как обычно рассматривать стену, увешанную плакатами. Лишь бы он не заметил её наглую ложь… — Мне стало лучше, когда меня отпустят?

— Видите ли, ещё рано говорить о Вашем полном выздоровлении, на реабилитацию может уйти некоторое время, где-то около пары месяцев точно, — психотерапевт проследил за быстро изменяющимся лицом Кроуфорд: от спокойствия до жалких попыток скрыть свою досаду. Тоню можно было прочитать как открытую книгу. — Как вы себя чувствуете?

— Просто прекрасно, — в голосе учёной зазвучал металл, а на ладонях расцвели красноватые лунки от ногтей. Их к слову, опять собирались подстригать этими ужасными тупыми ножницами, которые давали всем пациентам, совершенно не думая о гигиене. — Я могу идти?

— Вижу, что вы расстроены. Миссис Кроуфорд, мы сделаем всё возможное, чтобы вас поскорее вылечили, — Яначек обошёл стол и положил руку на плечо Тони, с силой его сжав. Мужчина провёл шершавыми пальцами по шее девушки. — Я постараюсь ради вас.

— Мне надо идти, скоро обед, — Тоня резко встала со стула и направилась к выходу, едва не ударив Эйприл дверью.

— Что Вы скажете, мистер Яначек? — к нему подошла Гретель, ожидавшая за дверью вместе с дочерью.

— Повысить дозировку всех препаратов вдвое, — вслед удаляющейся спине гордой учёной психотерапевт послал томный взгляд. Яначек заперся в кабинете и достал из ящика стола салфетки. Сегодня явно неплохой день.

***

Октавиан в очередной раз закашлялся так, что живот начал болеть. Эстер обеспокоенно взглянула на него — это продолжается уже неделю. Исидора, местная целительница, и Эрик в один голос называли болезнь обычным гриппом и настаивали на отдыхе командира экипажа. Под давлением медиков и членов экипажа Кроуфорд всё же остался в лазарете.

Кашель Софии тоже совершенно не проходил, но его подцепил ещё и Эдгар. Исидора была уверена, что медленно и верно приближающаяся осень просто делала своё дело, и сезон болезней начался просто несколько раньше положенного.

Однако Эстер, несмотря на негодование Эрика, всё же иногда посещала Октавиана, чтобы поделиться новыми теориями о связи миров, о том, как работают сон и время в данном измерении. Ночь на Земле и день тут наталкивали на определенную мозговую деятельность.

— Мне кажется, что всё несколько сложнее, чем просто зеркальное отражение действительности, — Эстер попивала горячий чай с какой-то местной ягодой, по вкусу напоминающей малину. — К слову, чай очень вкусный. Это новый сбор Авроры, попробуй.

— Мне кажется, что ты всё усложняешь. Всё же Надир — противоположность Зениту, которым явно представляется наша планета. А чай правда вкусный, тут я согласен, — Октавиан прикрыл рот ладонью, кашлянул в неё и заметил следы крови. Это уже точно не простуда. — Эстер, позови Эрика. Срочно.

Брукнер, увидев кровь на руке капитана, тут же вскочила с табуретки и, тихо чихнув, побежала за Вайсмюллером, который как раз разговаривал с Исидорой у входа в лазарет.

— Эрик, ты срочно нужен… — девушка закашлялась так, что горло мерзко зацарапало.

Медик без лишних вопросов метнулся к Кроуфорду и тут же подозвал Исидору к себе, зашептав ей что-то на ухо. Дело явно принимало плохой оборот: у Софии поднялась температура и последние три дня держалась в районе тридцати девяти градусов, Октавиан кашляет кровью, Эстер тоже приболела, Эдгар чувствует постоянные головокружения и его на пару с Софией со вчерашнего дня тошнит. Кроуфорд прикрыл ладонью рот и, схватив пустую миску из-под каши, стошнил прямо в неё.

— Это не грипп, — Эрик со страхом взглянул в глаза целительнице, она сразу всё поняла.

— Эстер, займи кровать справа от Октавиана, ты остаёшься тут, — Исидора побежала в пещеру к Эверетту, думая, где же она допустила ошибку. Почему это случилось, как и семьдесят назад? История совсем ничему не учит.

— Что такое, Исидора? Ты такая взволнованная, — жрец подошёл к подруге и окинул её взглядом с ног до головы.

— У нас начинается что-то страшное, Эверетт, это эпидемия.

— Успокойся. Я буду помогать с организацией карантина, у тебя есть ученики-целители, есть Эрик из экипажа, он тоже медик. Мы все вместе справимся. Паника только усугубит положение. Я схожу к Алеку. Он распространит эту новость вместе со мной, — Эверетт достал сшитый вручную блокнот и написал: «День первый. Началась эпидемия. Пусть все останутся живы». Хотя в последнем жрец очень сильно сомневался.

***

— Таблеток стало больше? — Тоня с удивлением посмотрела на Гретель, разносившую препараты пациентам. — Почему?

— Доктор Яначек так решил, — санитарка с нечитаемым выражением лица посмотрела на Кроуфорд, последняя могла лишь гадать, о чём думает женщина.

— Я не буду это пить, — учёная перевернула поднос в ответ на попытки всунуть его в руки, таблетки покатились в сторону двери, на что Гретель тяжело вздохнула и пошла собирать препараты. — Он просто пытается сделать из меня овоща.

— Раз не хочешь по-хорошему… — Спринг подошла к Кроуфорд и, надавив ей на щёки, впихнула таблетки, поднятые с пола, в рот Тони, а затем с силой сжала её челюсти, так что Кроуфорд была вынуждена их проглотить. — Ты будешь слушаться, иначе никогда отсюда не выйдешь. Хотя тебе и не дадут.

— Что это зна… — шокированная Тоня сглотнула горькую слюну.

— Иди отсюда, пока я тебя не засадила в одиночку как особо буйную, — Гретель пихнула Кроуфорд в сторону выхода.

***

Ночью Тоня так и не смогла нормально уснуть. Ей не давала покоя мысль, что сраный Руперт, глава центра Джонсона, запихнул её сюда насильно, будто планируя её устранить. Точно! Если бы миссия удалась, то комитет пересмотрел бы руководство организацией в пользу Кроуфорд, ведь она и без того была старшим научным сотрудником, оставалось лишь занять место заместителя, а потом и гендиректора. Утром Тоня вновь отказалась пить таблетки, тогда препараты ей ввели в жидком формате внутримышечно под крики Кроуфорд — она ужасно боялась иголок.

Следующей ночью учёная собиралась связаться с мужем и рассказать ему обо всём дерьме, которое тут происходит: о том, что Яначек в очередной раз нарушал её личное пространство и пытался раздеть своим взглядом; как он назначил ей большую дозу таблеток и уверял, что галлюцинации пройдут совсем скоро; о словах Гретель, которые напугали её до чёртиков; и что Рейден так и не появился на радарах. А может, ему просто не давали с ней встретиться?

Дозу таблеток спустя неделю опять увеличили. Тоня перестала понимать, какой сейчас день, она на автомате доходила до столовой и ела то, что трудно назвать едой, она с большим трудом соображала, что ей говорит Яначек, и видела вместо рисунков, которые он показывал, лишь размазанные пятна. Её пустой взгляд пугал Эйприл, то, как волевая учёная, лауреатка Нобелевской премии с твёрдым характером превращалась в амёбу, до дрожи костей пробирало медсестру, но мать, Гретель, будто не обращала на это внимание. Яначек на каждой встрече всё больше и больше прикасался к Кроуфорд, спускаясь руками всё ниже и ниже. Тоня хотела сопротивляться, но её разум сдался, и когда психотерапевт жадно поцеловал девушку, она могла лишь проливать слёзы.

— Ничего, ты сама будешь просить о большем, — из раза в раз повторял врач перед тем, как запереться в кабинете.

Гретель Спринг говорила своей дочери, что у Кроуфорд такие покусанные губы, потому что она постоянно нервничает перед Яначеком. Но Эйприл не верила и, всякий раз, возвращаясь домой, плакала в подушку и билась в истерике, не зная, как помочь бедной пациентке.

Так проходили бесчисленные дни, они текли вечность, но при этом непостижимо быстро бежали. Никто не говорил, какая сегодня дата, так что Кроуфорд не знала, сколько времени прошло с момента её заточения. Иначе это назвать язык не повернётся. Учёной было страшно, но при этом она не ощущала совершенно ничего, будто чувства заперли в коробке с котом Шрёдингера — если её открыть, то не факт, что чувства вместе с котом останутся живы.

— Как вы себя чувствуете, миссис Кроуфорд? — Яначек довольно улыбался, что Тоня подметила плывущим по течению сознанием. — Ничего не беспокоит?

— Нет, — красноватые лунки на ладонях давно прошли, боль осталась где-то далеко, может её и не существовало? А кто такая миссис Кроуфорд? Наверное, сама Тоня? — У меня всё хорошо.

— Рад слышать, — психотерапевт обошёл стол и, сев на колени перед больной, принялся целовать её руки. — Галлюцинации перестали беспокоить?

— Галлюцинации? — Тоня смотрела пустым взглядом на Яначека, облизывающего её указательный палец и поглаживающего её коленки.

— Да, дорогая, Вы говорили, что ваш муж всё ещё жив. Вы были в отчаянии от горя. Бедная, бедная девочка. — Яначек раздвинул её ноги и поглаживал внутреннюю часть её бедра.

— Да, галлюцинаций больше нет, — Кроуфорд почувствовала, как в животе заурчало. — Я хочу есть.

— Хорошо, идите, — врач встал с колен и помог учёной встать. По дороге к двери он погладил её талию и верхнюю часть бедра. — Составите мне компанию завтра за обедом? Ваше общество мне очень приятно.

— Как скажете, — Тоня поплелась за Эйприл в сторону столовой, совершенно ни о чём не думая кроме рыбного супа, про него утром говорила кухарка.

***

— Как капитан? — Фредерик обеспокоенно посмотрел на помощников целительницы, Анну и Дина, которые разносили еду по домам.

— Он совсем никакой, не приходит в адекватное состояние уже четвёртый день. Эрик боится, что Октавиан уже никогда не придёт в себя, — девушка поставила на стол кастрюлю и налила по тарелке супа каждому, а Дин разлил чай.

— Но мы делаем всё возможное для его выздоровления, — Дин почувствовал, что после таких новостей Шоу и Фейнман вряд ли вообще будут что-то есть, пэпытался сгладить углы.

— Он выкарабкается, капитан достоин смерти с кучей внуков вокруг, а не такого дерьма, — Джереми стиснул кулаки и, когда ушли младшие целители, оба астронавта тяжело вздохнули, окунаясь в пучины мрачных предсказаний на пылинках под ногами.

Эстер не может говорить и практически ничего не ест, Октавиан в отключке, Эрик работает за семерых, а Эсперанса заперлась у себя и совершенно отказывается общаться с Фредом и Джером. Последние страдают от бессилия, потому что по сути ничего не могут сделать, чтобы помочь. Их даже не пускают к больным, потому что есть вероятность заразиться. Фред боялся, что больше никогда не увидит мать, потому что надежды вернуться таят как лёд на Солнце весенним днём. А ведь впереди холода, что они будут делать?

— Хей, ребят, — в комнату вошла опьянённая Эсперанса, в её руках отдающая спиртом жидкость. — Это фруктовая водка, будете?

— Наливай, — синхронно произнесли мужчины. — Дезинфекция не повредит.

— Совершенно верно, — рядом на стул падает астронавтка и разливает по кружкам алкоголь. — За здоровье всех нас!

***

— Эрик, иди отдохни, ты уже сутки на ногах, — Исидора даёт Вайсмюллеру пустые баночки от трав. — Отнеси Эверетту и отоспись. Завтра продолжишь. И никаких но!

— Хорошо, — астронавт широко зевнул, понимая, что с целительницей спорить бесполезно, и направился к жрецу, чтобы он вновь наполнил баночки травами и отварами.

Эверетт встретил его со скупой улыбкой, наполненной тревогой, сквозь каждое его движение читалось отчаяние, это Эрик выучил на примере больных людей из хосписа, где он проходил практику в студенческие годы. Эверетт держался молодцом, но всё выдавало в нём настрой на траур.

— Эрик! Давно не виделись! Наконец я с тобой встретился, а то совсем не вылезаешь из больницы. Стоп, — мужчина приложил руку ко лбу медика. — У тебя температура. Надо что-то делать.

— Позже разберусь, сейчас есть дела поважнее. Врачи нужны как никогда. Вы без меня не справитесь. — Вайсмюллер опустился на лавку около входа в пещеру и стал, что называется, «клевать носом». Кажется, он был готов уснуть на месте.

— Поспи в моей хижине, она слева от пещеры. Да, у меня есть дом, просто я там почти не бываю. Не ходи к своим. Ты можешь их заразить.

Когда астронавт ушёл, Эверетт со всей силы стал бить кулаками каменную стену — Эрик буквально обрекал себя на смерть, но выхода не было, ведь медиков правда не хватало, тем более он ещё и работал над лекарством. Жрец пролил скупые слёзы и, опустившись на холодный пол, уткнулся лицом в колени и тихо захрипел. Эверетт не хотел, чтобы люди умирали, но судьба была явно против жителей Надира. Как же жесток этот мир. Он отобрал у Эверетта семью, Алек с трудом держался на ногах из-за усталости, Эстер не могла есть, её постоянно тошнило, Октавиан не приходил в себя, а дни Софии, матери Рони, по словам Исидоры, сочтены. Из-за этой болезни погибнут многие, Эверетт отдавал себе отчёт об этом, но смириться с этим было невозможно. Сколько бы он ни делал, его трудов было недостаточно.

За мимолётной слабостью его застала Исидора, задыхавшаяся от бега. В её глазах читался ужас:

— София умерла.

[1] Стивен Хокинг — учёный, автор книг по астрофизике.

[2] Эффект бабочки — теория, что малейшие изменения могут повлечь за собой неотвратимые последствия.