Одинокий. Рассказы

Александр Ступин

Сборник рассказов «Одинокий» рассматривается автором как художественная форма передачи содержания научных статей. В сборнике мало прямых ссылок на источники, архивы, но все герои рассказов вполне реальны и узнаваемы, хотя чаще всего они выглядят фантастически.

VIII

Губернатор не любил своё новое назначение. Вот уж пятый год он сидел в этом кабинете и ненавидел в нём всё: окна, двери, стол этот идиотский, старый паркет, и даже портрет Президента.

Прежний кабинетик газпромовского клерка был уютнее и спокойнее. Газ по трубам поступал вне зависимости от представлений клерков о его составе: природный и не природный, какая там у него формула, какие-такие свойства. Нет, одно свойство газа он точно знал — денежное. И была служба там понятна и необременительна: планы, совещания, командировки в Питер, и между делом: охота, рыбалка, отпуск в красивых местах, и отличная зарплата и вознаграждения.

И вот приказ: надо посидеть в областной администрации и кое-что сделать для компании. Думал: год, ну, два, а застрял на целых пять. Пять потерянных лет! Все эти областные дороги, поля, рейтинги, разбитые коровники, нищий бюджет и постоянный страх. Этого раньше не было. Чем ближе к пенсии, тем больше страха.

И когда посчастливилось заполучить этот завод, заводик, по масштабам страны, свет в окошке зажёгся. «Сделаю, съеду, к чёртовой матери, отсюда. Буду каким-нибудь там сенатором, на худой конец, и — заводик. Облом. Это под меня копают, и в бой бросили этого упыря из района. Или я его в бараний рог сверну, или меня — под зад коленом. Последний бой, он — трудный самый».

Он ждал его. Сегодня. «Войдёт, сразу к стенке припереть и бить, бить, бить. Жаль, что только словами.»

— Глава администрации А-ского района Анатолий Дмитриевич Соболев, примете? — спросила вошедшая секретарша Маргарита Павловна, старый проверенный боец. Губернатор не любил заводить молоденьких девочек. Толку от них мало. Только расстройство.

— Да. Никого больше не пускать.

Он вошёл. Вошёл, как взошёл. Наглый, готовый к драке и понимающий, что вдвоём они в одной области не уживутся.

— Добрый день, Виктор Константинович.

— Добрый, проходи, Анатолий Дмитриевич. Разговор будет у нас коротким и жёстким. Но, может быть, взаимовыгодным. Как повернётся дело. Ты — мужик не без головы, я тебя понимаю, засиделся в районе, гоняешь со своими братками по полям, кур доишь. Хочется масштабов. Но говорю прямо и четко — завод оставь. Не знаю, как ты это сделаешь? Согласишься, помогу в отставку почётную уйти, ну и, соответственно, покумекаем о твоём карьерном росте. Не пожалеешь. Воевать со мной не советую. Соглашайся.

— С чем? С тем, что в области творится, в стране? Как я людям в глаза глядеть буду? Они у меня весь день вот так вот — на расстоянии вытянутой руки. Сердце давит.

— Ты что, опять, опять… Опять лапти обул? Ты и народ? Может, ты в Бога уверовал? Уверовал?

Губернатор приподнялся с кресла. Его трясло. Анатолий Дмитриевич понял: «Началось», и продолжил, удивляясь самому себе, откуда в нём это:

— Уверовал в Бога нашего и Святую Троицу. (А про себя: «Что я несу? Я — бандит, по сути, в кресле, при власти». ) Уверовал, как сотник. Сотник увидел Христа и уверовал. Вот и я, работал на таких, как ты, а потом думаю: «Сколько можно гниль жрать? Совесть и пробудилась…»

— Совесть…? У тебя?

— Сам удивляюсь. А есть. Если глубоко копнуть. Там, очень глубоко. Если хочешь, откроешь источник. Даже в твоей пустыне, если копать глубоко.

— Ты мне зубы не заговаривай. На моё место метишь? Вот тебе. Шиш. Не пройдёшь.

— А почему «нет»? Почему?

— У тебя — руки в крови. Братки у власти? Не бывать этому.

— Барыги у власти, значит — нормально, а честные пацаны — это плохо?

— Значит, так. Если хочешь войну, ты её получишь, нахлебаешься по самое не хочу… Ты думаешь, за тобой кто-то стоит? Этот, думаешь, москвичок? Сынок сопливый…, который только за папину спину прячется. Они там все… Только, вот, вот они где будут, вот где будут, — губернатор сжал руку в кулак.

— Ты — сумасшедший. Или нет… Ты — просто барыга, лавочник, пассажир. Мой ответ будет такой: сваливай по-тихому, сам. Я даже мешать тебе не буду. Сам. Пока народ тебя не сдёрнул. Так бывает.

Анатолий Дмитриевич встал со вздохом, дескать, что с тебя взять-то, задвинул аккуратно стул и пошёл уверенно и твердо к двери. Так же вежливо открыл и закрыл её за собой, так делает обычно тот, кто чувствует за собой силу. Виктор Константинович провожал его, так получилось, стоя, почти на вытяжку.

— До свидания, присаживайтесь, не надо меня провожать.

— Пошёл вон, вон, вон!!! — в вдогонку заорал губернатор, но так получилось, что обращался он к закрытой двери. А дверь — лицо неодушевлённое, равнодушно снесла вопль и только слегка скрипнула.

— Звали, Виктор Константинович?

— Нет… Нет… Нет… Чаю, да-да, чаю мне, пожалуйста…

И присел.

Кто за ним стоит? Кто? Что за дьявол такой? Откуда такая самоуверенность? Узнать! Нужна полная информация.