Цитаты со словом «разжалование»
Похожие цитаты:
Наказание — это не только право, но и обязанность в тех случаях, когда наказание необходимо.
…епископа Амвросия обвиняли в мнимом укрывательстве бывших офицеров царской армии через рукоположение их в сан священника.
Человек — это приговорённый к смерти, казнь которого откладывается.
Судья, вынесший обвиняемому приговор в припадке гнева, сам заслуживает смертного приговора.
Игра в воротах подобна расстрелу.
Трус, знающий, что в случае дезертирства его ждет смерть, пойдёт на риск в бою.
Временно советую назначать своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты.
Нет более мучительного наказания, чем не быть наказанным.
…и даже допускал, что самые заблуждения людей не всегда должны иметь непременным последствием расстреляние.
Смотрите на солдатство, как на низшую степень великого воинского товарищества; не забывайте святых слов, что "солдат есть имя общее, знаменитое, что солдатом называется первейший генерал и последний рядовой".
Солдат, который не сидел в тюрьме, — не солдат.
В управлении не должно быть полуответственности: она с неизбежностью ведёт к утайке растрат и неисполнению законов.
Послушание несправедливым приказам есть преступление.
Небоящиеся чинов оными награждены не будут, боящемуся же всё дастся.
Оказывается, что из ста бывших в прошлом королевских фаворитов по крайней мере девяносто пять были повешены.
И у Эйнштейна были начальники, и у Фарадея, и у Попова… Но о них почему-то никто не помнит. Это есть нарушение субординации!
Что будет после Страшного Суда? Как обычно — реабилитация!
Бывают среди верующих такие жёсткие люди — они бы всех приговорили к высшей мере суровой доброты.
Напишите о карманнике, судившемся тридцать раз, что он известный карманник-рецидивист — и он подаст на вас в суд за оскорбление личности, причем вы проиграете это дело.
Я умру, если так решила моя партия. (Последние слова Моро перед казнью «Красными бригадами»)
Наказания, назначаемые в припадке гнева, не достигают цели. Дети смотрят на них в этом случае как на последствия, а на самих себя — как на жертвы раздражения того, кто наказывает.
Не подлежит сомнению, что упрек оскорбителен лишь постольку, поскольку он справедлив: малейший попавший в цель намек оскорбляет гораздо сильнее, чем самое тяжкое обвинение, раз оно не имеет оснований.
... любой издатель может вам растолковать, что пытаться выжать из автора книгу, когда она «не идёт», всё равно, что торопить казнь через повешение.
Полевой суд, пулевой суд — а суда всё не видно!
Должность может и убить, если она большая.
Угрозам подчиняются только трусы. И сдаются трусы. Такие, как вы… (Ответ Сальвадора Альенде на ультиматум генерала Пиночета)
Лучше освободить некоторое число людей в чем-то виновных, чем держать в заключении и истязать тысячи невинных.
Кара, постигшая тебя, ещё очень мягка по сравнению с тем, что терпят другие: Это поистину отеческое наказание.
Суда не предназначены для путешествия господ офицеров с образовательной целью. Они назначены для боя. Им принадлежит личный состав, каждому свой, а не наоборот.
Миры, в которых действуют персонажи Филипа Дика, подвергаются отмене или пересмотру без предварительного уведомления. Реальность в них примерно так же надёжна, как и обещание политика.
Сожжение назначили на одиннадцать, чтобы после этого зрелища народ мог спокойно разойтись на обед.
Если вы будете отлынивать от суровой работы, не подчиняться распоряжениям — я вас упрекну; если это будет тщетным — я стану вас сечь. А если и это не поможет, я в конце концов вас расстреляю — и освобожу от вас… землю божью.
Не следует устраивать волокит с судебными разбирательствами. Это революция, доказательства тут вторичны. Мы должны действовать по убеждению. Они все — банда преступников и убийц.
Для лиц, стоящих у власти, нет греха большего, чем малодушное уклонение от ответственности.
Детский интерес — куда более ценная награда, чем занятие депутатского поста. Получить эту награду не легче.
Веления разума гораздо более властны, чем приказания любого повелителя: неповиновение последнему делает человека несчастным, неповиновение же первому — глупцом.
Никто не может менять устройство государства. Это невозможно. Узурпаторы были строго наказаны в течение прошедших веков румынской истории. Никто не имеет права низложить Великое Национальное Собрание.