Цитаты со словом «выписавшийся»
Похожие цитаты:
— Бригадефюрер, мне нужно сказаться больным, (а я действительно болен), и взять отпуск на 10 дней, иначе я сдам.
Жизнь — это больница, где каждый пациент мечтает перебраться на другую кровать.
Писателю необходима такая же отвага, как солдату: первый должен так же мало думать о критиках, как второй — о госпитале.
Хороший врач спасет если не от болезни, то хотя бы от плохого врача.
Бывают люди, которые поправляются от одного вида лекарств.
во время шоковой терапии в 90-х многим стало страшно. А мне - нет. Для меня это была дестабилизация, пришедшая на смену патологии. Мы начали выздоравливать через шок. Хотя терапия и затянулась... (2004)
Что будет после Страшного Суда? Как обычно — реабилитация!
Мои товарищи второй раз в Форос не ездили. Это уже те товарищи, которые мне никак не товарищи.
Когда Фридриху Великому предлагали личного врача, он неизменно спрашивал: «А у него кладбище уже полное?»
К какому выводу в конце концов пришли Вольтер, Юм и Кант? — К тому, что мир есть госпиталь для неизлечимых.
В конечном счёте солдатский ранец не тяжелее, чем цепи военнопленного.
Некоторые женщины, заболев, становятся нежными. Через несколько дней вдруг начинают покрикивать с постели. О! Значит, выздоравливают!
Когда меня увидели врачи, они страшно удивились, что я ещё жива и даже гастролирую.
Дальше фронта не пошлют. Меньше взвода не дадут.
Я пишу (бесплатную) операционную систему (это просто хобби, она не будет такой же большой и профессиональной как GNU) для 386(486) AT и их клонов.
И у Эйнштейна были начальники, и у Фарадея, и у Попова… Но о них почему-то никто не помнит. Это есть нарушение субординации!
В то время как Ansett перевезла 10 миллионов пассажиров, имея 16 тысяч сотрудников в штате, мы перевезли 15 миллионов силами 4 тысяч человек.
Я никогда не голосовал. Раньше на выборы насильно гоняли, но я бросал пустой листок. Я и комсомольцем был, но в моё время даже хулиганы были комсомольцами.
Странное дело: я всегда могу разобрать счет, который выписал врач, и никогда не могу разобрать рецепт.
Чем лучше врач, тем больше он знает бесполезных лекарств.
У меня был сосед, который в течение двух недель думал,что я сын Тома Круза, пока моя сводная сестра не выдала меня.
Адвокаты, врачи и дантисты обирают людей до нитки. Писателям остаётся помирать с голодухи, кончать жизнь самоубийством или сходить с ума.
И самое лучшее лекарство не поможет больному, если он отказывается его принять.
Я тут как-то сказала одному знакомому: «Надо быть смелым человеком, чтобы уехать в Америку жить». А он говорит: «Надо быть смелым человеком, чтобы здесь оставаться»..
Недавно в Самаре подошли ребята, попросили автограф, а потом спросили: «Вы ведь «УмаТурман»?» Я сказал «да», зачем портить людям настроение?
Если все жители Голливуда, которые делали себе пластические операции, покинут город, то там никого не останется.
Болезнью шутит тот, кто ран не ведал. (Над шрамом смеётся тот, кто не был ранен)
Я предпочитаю умереть в России, чем быть спасённой немцами.
Мертвец — это всего лишь пока что неизлечимый больной.
Умереть — дело скорое и лёгкое, жить значительно труднее.
Просто жить, пока не умрёшь, — уже тяжёлая работа.
Если бы у меня было так много романов, как вы мне приписываете, я говорил бы с вами из банки в Гарвардской медицинской школе.
Все мы стараемся изо всех сил, чтобы не выздороветь, — ведь выздоровление от всех болезней есть смерть.
Когда я был моложе, у меня постоянно была депрессия. Но сейчас самоубийство больше не казалось возможностью жизни. В моём возрасте остаётся очень мало чего убивать. Хорошо быть старым, чтобы там ни говорили.
Россия пугает меня — люди в автобусах выглядят так, словно их везут на электрический стул.
Есть пилоты, которые точно знают, сколько виски им требуется по окончании рейса. Я же попросту заливаю его внутрь, пока сердце не всплывёт на положенное место.
Говорят, я в качестве подарка жене на годовщину нашей свадьбы отвёл её на матч резервного состава «Рочдейла». Это неправда. Это было в её день рождения. Что я, псих — жениться по ходу сезона?!
Первые двадцать пять километров мы проехали быстро, потом часто останавливали встречные машины — спрашивали, из какой они части, где их штаб. На первый вопрос отвечали определенно, на второй еще определеннее — «не знаем».
Отныне ни один румынский гражданин, будь то еврей или немец, не получит визу, если предварительно не согласится работать на нашу разведку.