Неточные совпадения
Она была вся в
зеленом, украшена травами из лент, чулки ее сплошь в серебряных блестках, на распущенных волосах — венок из трав и желтых цветов; она — без маски, но искусно подгримирована: огромные, глубоко провалившиеся
глаза, необыкновенно изогнутые брови,
яркие губы, от этого лицо ее сделалось замученным, раздражающе и нечеловечески красивым.
Подле сада, ближе к дому, лежали огороды. Там капуста, репа, морковь, петрушка, огурцы, потом громадные тыквы, а в парнике арбузы и дыни. Подсолнечники и мак, в этой массе
зелени, делали
яркие, бросавшиеся в
глаза, пятна; около тычинок вились турецкие бобы.
Но
глаз — несмотря на все разнообразие лиц и пестроту костюмов, на наготу и разноцветность тел, на стройность и грацию индийцев, на суетливых желтоватых китайцев, на коричневых малайцев, у которых рот, от беспрерывной жвачки бетеля, похож на трубку, из которой лет десять курили жуковский табак, на груды товаров, фруктов, на богатую и
яркую зелень, несмотря на все это, или, пожалуй, смотря на все,
глаз скоро утомляется, ищет чего-то и не находит: в этой толпе нет самой живой ее половины, ее цвета, роскоши — женщин.
Мы мчались из улицы в улицу, так что предметы рябили в
глазах: то выскочим на какую-нибудь открытую площадку — и все обольется лучами света: церковь, мостовая, сад перед церковью, с
яркою и нежною
зеленью на деревьях, и мы сами, то погрузимся опять во тьму кромешную длинного переулка.
И вслед за этой молнией перед его потухшими еще до рождения
глазами вдруг зажглись странные призраки. Были ли это лучи или звуки, он не отдавал себе отчета. Это были звуки, которые оживали, принимали формы и двигались лучами. Они сияли, как купол небесного свода, они катились, как
яркое солнце по небу, они волновались, как волнуется шепот и шелест
зеленой степи, они качались, как ветви задумчивых буков.
Кончилось тем, что и он словно замер — и сидел неподвижно, как очарованный, и всеми силами души своей любовался картиной, которую представляли ему и эта полутемная комната, где там и сям
яркими точками рдели вставленные в
зеленые старинные стаканы свежие, пышные розы — и эта заснувшая женщина с скромно подобранными руками и добрым, усталым лицом, окаймленным снежной белизной подушки, и это молодое, чутко-настороженное и тоже доброе, умное, чистое и несказанно прекрасное существо с такими черными глубокими, залитыми тенью и все-таки светившимися
глазами…
— Я видел недавно желтый, немного
зеленого, с краев подгнил. Ветром носило. Когда мне было десять лет, я зимой закрывал
глаза нарочно и представлял лист —
зеленый,
яркий с жилками, и солнце блестит. Я открывал
глаза и не верил, потому что очень хорошо, и опять закрывал.
Сизые камни смотрят из виноградников, в густых облаках
зелени прячутся белые дома, сверкают на солнце стекла окон, и уже заметны
глазу яркие пятна; на самом берегу приютился среди скал маленький дом, фасад его обращен к морю и весь завешен тяжелою массою ярко-лиловых цветов, а выше, с камней террасы, густыми ручьями льется красная герань.
У гнилого мостика послышался жалобный легкий крик, он пролетел над стремительным половодьем и угас. Мы подбежали и увидели растрепанную корчившуюся женщину. Платок с нее свалился, и волосы прилипли к потному лбу, она в мучении заводила
глаза и ногтями рвала на себе тулуп.
Яркая кровь заляпала первую жиденькую бледную
зеленую травку, проступившую на жирной, пропитанной водой земле.
Холодный, ненастный день с порывистым ветром и дождем, перемешанным со снегом, неприветливо встретил партию, выступавшую за ворота душного этапа. Катерина Львовна вышла довольно бодро, но только что стала в ряд, как вся затряслась и
позеленела. В
глазах у нее стало темно; все суставы ее заныли и расслабели. Перед Катериной Львовной стояла Сонетка в хорошо знакомых той синих шерстяных чулках с
яркими стрелками.
В хозяйском номере горит лампа. На открытом окне сидит поджавши ноги, Алечка и смотрит, как колышется внизу темная, тяжелая масса воды, освещенной электричеством, как тихо покачивается жидкая, мертвенная
зелень тополей вдоль набережной На щеках у нее горят два круглых,
ярких, красных пятна, а
глаза влажно и устало мерцают. Издалека, с той стороны реки, где сияет огнями кафешантан, красиво плывут в холодеющем воздухе резвые звуки вальса.
Соберется с духом, наберется смелости, скажет словечко про птичку ль, в стороне порхнувшую, про цветы ли, дивно распустившие
яркие лепестки свои, про белоствольную ли высокую березу, широко развесившую свои ветви, иль про
зеленую стройную елочку, но только и слышит от Параши: «да» да «нет». Рдеют полные свежие ланиты девушки, не может поднять она светлых очей, не может взглянуть на путевого товарища… А у него
глаза горят полымем, блещут искрами.
На бледном лице Лидии появилась презрительная гримаса,
зеленые глаза сузились и потемнели. Крупные
яркие губы, резко выделяясь на матово-бледном лице, скривились в усмешке.
Бледные щеки девочки вспыхнули
ярким румянцем, гордые смелые
глаза горели
зеленым огнем. Она казалась мне красавицей, которой нельзя не любоваться.
Остров все ближе и ближе — роскошный, весь словно повитый
зеленью, с высокими, голыми маковками блиставших на солнце гор, точно прелестный сад, поднявшийся из океана. Переливы
ярких цветов неба, моря и
зелени ласкают
глаз. Ашанину казалось, что он видит что-то сказочное, волшебное.
«Видали вы лист, с дерева лист? — спрашивает Кириллов. — Я видел недавно желтый, немного
зеленого, с краев подгнил. Ветром носило. Когда мне было десять лет, я зимой закрывал
глаза нарочно и представим лист
зеленый,
яркий, с жилками, и солнце блестит. Я открывал
глаза и не верил, потому что очень хорошо, и опять закрывал».
Яркий румянец горел на ее щеках,
зеленые глаза искрились под полуопущенными ресницами, во всех чертах лица разлито выражение беспредельного счастья. Казалось, она с трудом сдерживала охвативший ее любовный восторг.