Неточные совпадения
Беззвучный голос выкрикнул несколько отрывистых фраз, непонятных, как малайский
язык; раздался шум как бы долгих обвалов; эхо и мрачный
ветер наполнили библиотеку.
Банианы, пальмы и другие чужеземцы шумели при тихом
ветре иначе, нежели наши березы и осины, мягче, на чужом
языке; и лягушки квакали по-другому, крепче наших, как кастаньеты.
9-го февраля, рано утром, оставили мы Напакианский рейд и лавировали, за противным
ветром, между большим Лю-чу и другими, мелкими Ликейскими островами, из которых одни путешественники назвали Ама-Керима, а миссионер Беттельгейм говорит, что Ама-Керима на
языке ликейцев значит: вон там дальше — Керима. Сколько по белу свету ходит переводов и догадок, похожих на это!
Луна плыла среди небес
Без блеска, без лучей,
Налево был угрюмый лес,
Направо — Енисей.
Темно! Навстречу ни души,
Ямщик на козлах спал,
Голодный волк в лесной глуши
Пронзительно стонал,
Да
ветер бился и ревел,
Играя на реке,
Да инородец где-то пел
На странном
языке.
Суровым пафосом звучал
Неведомый
языкИ пуще сердце надрывал,
Как в бурю чайки крик…
Весна. Из-за Зеленой Стены, с диких невидимых равнин,
ветер несет желтую медовую пыль каких-то цветов. От этой сладкой пыли сохнут губы — ежеминутно проводишь по ним
языком — и, должно быть, сладкие губы у всех встречных женщин (и мужчин тоже, конечно). Это несколько мешает логически мыслить.
— Да ты что языком-то колотишь? Вы с дядей Васей коровью смерть убили, [То есть убили мужика или бабу, подозревая, что они пустили по
ветру порчу, от которой падает скот. У нас был один такой убийца. (Примеч. автора.)] оттого и сюда пришли.
— И как это, сестрица-сударыня, хорошо нынче заведено! — начинает опять Дарья Ивановна, — сидим мы теперича здесь в тепле да в холе: ни-то на вас
ветром венет, ни-то дождем спрыснет, а он-то, аблокат-то наш, то-то, чай, высуня
язык по Петербургу рыскает!
Мольер. Укладывай все. Сыграю завтра в последний раз, и побежим в Англию. Как глупо! На море дует
ветер,
язык чужой, и вообще дело не в Англии, а в том, что…
«Да… — ответил тот. — А мороз не стал меньше… Такому
ветру, — прибавил он, по-своему коверкая русский
язык, — гляди, и почта не ходит…»
— Еще какой разум-то, друг сердечный! Разум большой надо иметь, — отвечал Сергеич. — Вот тоже нынешние дружки, посмотришь, званье только носят… Хоть бы теперь приговор вести надо так, чтоб кажинное слово всяк в толк взял, а не то что на
ветер языком проболтать. За пояс бы, кажись, в экие годы свои всех их заткнул, — заключил он и начал тесать.
Языки пламени еще вырывались из обугленной кучи бревен, и довольно резкий ночной
ветер, дувший из пади, тихо колебал стлавшийся по земле беловатый дым.
Один отворотил полу поддевки, чтобы достать табаку, и так и остался: рот его изумленно открыт, и глаза со страхом и надеждой следят за тяжело порхающим железным
языком, а узкий листик газетной бумаги, приготовленный для цигарки, беспомощно треплется по
ветру.
И если время,
ветром разметая,
Сгребет их все в один ненужный ком…
Скажите так… что роща золотая
Отговорила милым
языком.
Фасад министерства стоял под
ветром, и потому
языки огненного пламени, выкатывавшиеся из всех окон верхнего и среднего этажей, плавно подымались вверх, и уже оттуда
ветер метал их во все стороны.
Начинало светать, но буря не унималась.
Ветер с воем носился по лесу, поднимая с земли целые облака снежной пыли. Они зарождались вихрями, потом превращались в длинные белые
языки, которые вдруг внезапно припадали к земле и тотчас вновь появлялись где-нибудь в стороне в виде мечущихся туманных привидений.
И, как нарочно, по линии пробежал
ветер и донес звук, похожий на бряцание оружия. Наступило молчание. Не знаю, о чем думали теперь инженер и студент, но мне уж казалось, что я вижу перед собой действительно что-то давно умершее и даже слышу часовых, говорящих на непонятном
языке. Воображение мое спешило нарисовать палатки, странных людей, их одежду, доспехи…
Сергей, все так же подняв брови, с выжидающею усмешкою глядел на Варвару Васильевну — и вдруг быстро двинул локтем. Осколки стекла со звоном посыпались за окно. Сырой
ветер бешено ворвался в комнату. Пламя лампы мигнуло и длинным, коптящим
языком забилось в стекле.
— Постой, может, это нужные грамотки, — сказал Дмитрий, собирая разметанные по полю
ветром бумаги и пристально вглядываясь в них. — Ишь, ведь как писали-то. Сам черт прежде ослепнет, чем разберет и поймет, что здесь написано; я малую толику знаю грамоте, а от этого отступлюсь. Этот лесной народ перенял
язык у медведей, так диво ли, что по-нашему редкие из них смыслят.
— Постой, может, это нужные грамотки, — сказал Димитрий, собирая разметанные по полю
ветром бумаги и пристально вглядываясь в них. — Ишь, ведь как писали-то! Сам черт прежде ослепнет, чем разберет и поймет, что здесь написано; я малую толику знаю грамоте, а от этого отступлюсь. Этот лесной народ перенял
язык у медведей, так диво ли, что по-нашему редкие из них смыслят.