Неточные совпадения
Ее волосы сдвинулись в беспорядке; у шеи расстегнулась пуговица, открыв белую ямку; раскинувшаяся
юбка обнажала колени; ресницы
спали на щеке, в тени нежного, выпуклого виска, полузакрытого темной прядью; мизинец правой руки, бывшей под головой, пригибался к затылку.
— Не могу, — сказала она, покачиваясь, как будто выбирая место, куда
упасть. Рукава ее блузы закатаны до локтей, с мокрой
юбки на пол шлепались капли воды.
— Какой дурак, братцы, — сказала Татьяна, — так этакого поискать! Чего, чего не надарит ей? Она разрядится, точно
пава, и ходит так важно; а кабы кто посмотрел, какие
юбки да какие чулки носит, так срам посмотреть! Шеи по две недели не моет, а лицо мажет… Иной раз согрешишь, право, подумаешь: «Ах ты, убогая! надела бы ты платок на голову, да шла бы в монастырь, на богомолье…»
— Это правда, я глуп, смешон, — сказал он, подходя к ней и улыбаясь весело и добродушно, — может быть, я тоже с корабля
попал на бал… Но и Фамусовы в
юбке! — Он указал на теток. — Ужели лет через пять, через десять…
Вера лежала на диване, лицом к спинке. С подушки
падали почти до пола ее волосы,
юбка ее серого платья небрежно висела, не закрывая ее ног, обутых в туфли.
Когда же он, быстро расставив ноги, опять соединил их и, хотя и несколько тяжело,
упал на одно колено, а она, улыбаясь и поправляя
юбку, которую он зацепил, плавно прошла вокруг него, все громко зааплодировали.
— Уто-онет, все едино утонет, потому — поддевка на нем! В длинной одеже — обязательно утонешь. Напримерно — бабы, отчего они скорее мужика тонут? От
юбок. Баба, как
попала в воду, так сейчас и на дно, гирей-пудовкой… Глядите — вот и потонул, я зря не скажу…
Людмила шла впереди. Она приподняла
юбку. Открылись маленькие башмачки и чулки тельного цвета. Саша смотрел вниз, чтобы ему не запнуться за корни, и увидел чулки. Ему показалось, что башмаки надеты без чулок. Стыдливое и страстное чувство поднялось в нем. Он зарделся. Голова закружилась. «
Упасть бы, словно невзначай, к ее ногам, — мечтал он, — стащить бы ее башмак, поцеловать бы нежную ногу».
Старших дочерей своих он пристроил: первая, Верегина, уже давно умерла, оставив трехлетнюю дочь; вторая, Коптяжева, овдовела и опять вышла замуж за Нагаткина; умная и гордая Елисавета какими-то судьбами
попала за генерала Ерлыкина, который, между прочим, был стар, беден и пил запоем; Александра нашла себе столбового русского дворянина, молодого и с состоянием, И. П. Коротаева, страстного любителя башкирцев и кочевой их жизни, — башкирца душой и телом; меньшая, Танюша, оставалась при родителях; сынок был уже двадцати семи лет, красавчик, кровь с молоком; «кофту да
юбку, так больше бы походил на барышню, чем все сестры» — так говорил про него сам отец.
К тому времени ром в бутылке стал на уровне ярлыка, и оттого казалось, что качка усилилась. Я двигался вместе со стулом и каютой, как на качелях, иногда расставляя ноги, чтобы не свернуться в пустоту. Вдруг дверь открылась, пропустив Дэзи, которая, казалось,
упала к нам сквозь наклонившуюся на меня стену, но, поймав рукой стол, остановилась в позе канатоходца. Она была в башмаках, с брошкой на серой блузе и в черной
юбке. Ее повязка лежала аккуратнее, ровно зачеркивая левую часть лица.
Я воображал, что иду на смерть,
пасть жертвой за Ганувера и Молли, но умереть в
юбке казалось мне ужасным концом.
Ольга встретила их на дворе, она ходила от сарая к воротам туда и обратно, в белой
юбке, в ночной кофте, при свете луны она казалась синеватой, прозрачной, и было странно видеть, что от её фигуры на лысый булыжник двора
падает густая тень.
День был холодный, пестрый, по синему, вымороженному зимою небу быстро плыли облака, пятна света и теней купались в ручьях и лужах, то ослепляя глаза ярким блеском, то лаская взгляд бархатной мягкостью. Нарядно одетые девицы
павами плыли вниз по улице, к Волге, шагали через лужи, поднимая подолы
юбок и показывая чугунные башмаки. Бежали мальчишки с длинными удилищами на плечах, шли солидные мужики, искоса оглядывая группу у нашей лавки, молча приподнимая картузы и войлочные шляпы.
— Пойдем
спать, — сказала Катерина Львовна медленно, словно разбитая, приподнимаясь с ковра, и как лежала в одной рубашке да в белых
юбках, так и пошла по тихому, до мертвенности тихому купеческому двору, а Сергей понес за нею коверчик и блузу, которую она, расшалившись, сбросила.
Лицо эфиопа, два длинные зуба блестят в темной
пасти раскрытого рта; седые космы
падают с головы густыми прядями; сухая темная грудь открыта от шеи до пояса, и
юбка зашароварена в широкие пестрые порты, а в руках… в руках и у той и у другой по ножу.
Ну, представь же ты теперь себе:
сплю это; заснула у нее, на ее постеленке, и как пришла к ней, совсем даже в
юбке заснула, и опять тебе говорю, что
сплю я свое время крепко, и снов никогда никаких не вижу, кромя как разве к какому у меня воровству; а тут все это мне видятся рощи такие, палисадники и она, эта Леканида Петровна.
В вагоне, кроме их двух, все
спали. Когда поезд остановился у платформы станции, Глафира встала с места. Она оправила
юбку своего суконного платья и, насупя брови, сказала Висленеву: «Вы начинаете говорить странные глупости».
Горничные, убиравшие обе комнаты, ходили мимо него и шумели накрахмаленными
юбками. Он им уже поклонился раза два, причем волосы
падали ему на нос, и он их отмахивал назад привычным движением головы. Ему на вид казалось лет под пятьдесят.
Домоправительница особенно желала ему понравиться, чтобы заслужить богатый подарок в день свадьбы, и потому, распушенная, как
пава, в гродетуровый, радужного цвета, робронд [Робронд (роброн) — старинное дамское платье с кринолином.], стянутая, как шестнадцатилетняя девушка, едва двигаясь в обручах своих фижм [Фижмы — старинная женская
юбка на китовом усе.], она поспешила предстать в этом наряде на террасу замка, откуда можно было скорее увидеть прибытие ожидаемого гостя.
По-видимому, они уже ложились
спать, потому что все были в легких капотах, а одна, чрезвычайно толстая, ленивая и равнодушная, пришла даже в одной
юбке, с голыми, невероятно толстыми руками и жирною, словно распухшею грудью.