Неточные совпадения
Штофф соглашался, а потом забывал и делал новую попытку разразиться спичем. Это смешило всех. Время вообще летело незаметно, и все удивились, когда
штурман пришел
сказать, что дальше подниматься вверх по Ключевой опасно. До Заполья оставалось всего верст пятнадцать.
— Ты будешь на них спать, Ай, —
сказал сумрачный Рикс, завидуя
штурману, потому что ценность вещей Пэда достигала значительной суммы.
— Прощайте,
штурман! —
сказал матрос. — Теперь я один живой здесь. Прощайте!..
—
Штурман, —
сказал он, чуть-чуть нахмурившись, — вы слышите? Голос каждого звучит совсем иначе, чем когда был жив капитан Пэд. Я чувствую тревогу. Что будет?
«Второй пункт, —
сказал штурман. — Все вещи, за исключением трех ковров, на которых изображена охота с соколами, дарю Гарвею. Ковры отдать Аяну, мальчик любил их рассматривать».
Прошло, может быть, полчаса; очнувшись, с горем в душе, он пристально рассматривал
штурмана. Желание быть выслушанным, передать часть тяжести хотя бы полуживому, страдающему, наполняло его беглым огнем слов; он
сказал...
В руках Гарвея появился пакет, и трудно
сказать, был ли он распечатан в ту же минуту десятками напряженных глаз или пальцами
штурмана. Хрустнул грязноватый листок; кроме того,
штурман держал еще что-то, зажатое в левой руке и вынутое, по-видимому, из пакета.
— Вам что же объяснять? Вы уже уяснили себе причины, — сухо промолвил старый
штурман, — а вот Владимиру Николаевичу я
скажу, что Корнев, устроивши ночной поход, наверное, имеет цель убедиться, будут ли на «Коршуне» бдительны и находчивы… сумеет ли «Коршун» не упустить неприятельское судно, если б оно было вместо адмиральского корвета… Ведь Корнев не смотровой адмирал. У него на первом плане морская выучка и требование, чтобы военное судно было всегда готово и исправно, как на войне…
Чуткое ухо Ашанина в этой полушутливой речи уловило горькое чувство старика, обойденного, так
сказать, жизнью только потому, что он был
штурманом.
Старший
штурман обвел кружком точку на карте и собирался было уходить, как капитан
сказал...
— Да оставьте, наконец, меня в покое! Я уже сто раз говорил! — вспыхивает старший
штурман. — И к чему вам знать,
скажите на милость, Игнатий Николаевич?
Капитан спустился вниз и, не раздеваясь, бросился на диван и тотчас же заснул. А старый
штурман, придя в кают-компанию, велел дежурному вестовому подать себе рюмку водки, честера и хлеба и, основательно закусив, снова поднялся наверх, в штурманскую рубку, поглядел на карту, отметил приблизительный пункт места корвета и, поднявшись на мостик,
сказал Ашанину...
— Типун вам на язык, Игнатий Николаевич! — с сердцем проговорил старший
штурман. — И видно, что вы механик и ничего в морском деле не понимаете. Кто вам
сказал, что не попадем? Почему не попадем-с? — прибавил Степан Ильич «с» в знак своего неудовольствия.
— Не шли, а, можно
сказать, жарили, Василий Федорович! — вставил старший
штурман, заметно оживившийся к концу обеда.