Неточные совпадения
— Но все,
знаете, как-то таинственно выходило: Котошихину даже и
шведы голову отрубили, Курбский — пропал в нетях, распылился в Литве, не оставив семени своего, а Екатерина — ей бы саму себя критиковать полезно. Расскажу о ней нескромный анекдотец, скромного-то о ней ведь не расскажешь.
По-китайски японцы
знают все, как мы по-французски, как
шведы по-немецки, как ученые по-латыне.
Итак, настоящий, серьезный соглядатай — это француз. Он быстр, сообразителен, неутомим; сверх того, сухощав, непотлив и обладает так называемыми jarrets d'acier. [стальными мышцами (франц.)] Немец, с точки зрения усердия, тоже хорош, но он уже робок, и потому усердие в нем очень часто извращается опасением быть побитым. Жид мог бы быть отличным соглядатаем, но слишком торопится. О голландцах, датчанах,
шведах и проч. ничего не
знаю. Но русский соглядатай — положительно никуда не годен.
Все почему-то считали его немцем, хотя по отцу он был
швед, по матери русский и ходил в православную церковь, Он
знал по-русски, по-шведски и по-немецки, много читал на этих языках, и нельзя было доставить ему большего удовольствия, как дать почитать какую-нибудь новую книжку или поговорить с ним, например, об Ибсене.
Филя. Ей, ей, право, велико слово! Вы
знаете, какое у меня ухо: чуть кто на волос неверно споет, так и завизжит в нем, как поросенок или тупая пила. Не сбедокурил бы над нами проводник. Молодец хоть куда! Пожалуй, на обе руки! Да еще не жид ли: и нашим и вашим… Нас подвел ночью
шведов побить, а днем подведет их, чтоб нас поколотить.
— Вы говорите о господине Фишерлинге? — отвечала она, смутившись, и лицо ее вспыхнуло, потом, оправившись немного, она продолжала: — Он был вчера здесь… ждал вас с нетерпением и уехал вчера же. Мне некогда с вами распевать. Угрюмый
швед приказал
узнать о новостях: кажется, он готов был перешвырнуть меня к вам, как мячик; а теперь того и гляди, что прибьет меня, если я не скоро явлюсь к его милости.
Узнав об этом, царь, как повествует Карамзин, «изъявил не жалость, но гнев и злобу: послав с богатою вкладою тело Малюты в монастырь святого Иосифа Волоцкого, он сжег на костре всех пленников,
шведов и немцев, — жертвоприношение, достойное мертвеца, который жил душегубством».
Как изумились Дюмон, Карпов и Глебовской,
узнав, что Последний Новик, неумышленно составлявший в нейгаузенском стане предмет их разговоров и вину горьких слез Кропотова, был именно сын его и то самое таинственное лицо, игравшее столь важную роль в войне со
шведами и так часто служившее загадкою для всего войска!
«Я
знаю, — говорил он после нарвской потери, — что
шведы будут бить нас еще раз несколько; но теперь мы ученики их: придет время, что мы их побеждать будем».
— Я враг Паткулю, не языком, а делом, — отвечала дипломатка. — Впрочем, вы
знаете, что я люблю политические споры. Не из возмущенного ли моря выплывают самые драгоценные перлы? Ловите их, ловите, почтеннейший генерал, как я это делаю, и простите благородной откровенности моих соотечественников, этих добрых детей природы, любящих своего государя, право, не хуже
шведов.
— Открою тебе более, — продолжал этот, — но прежде выслушай, а потом буди твой суд над нами. Во время осады Мариенбурга злой раскольник дал мне
знать письмом, что в крепости скрывается Последний Новик под личиною
шведа Вольдемара из Выборга. Все приметы Новика были верно списаны; злодейство его было мне ведомо: злодей был в моих руках, и я сам дал ему свободу.
Вольдемар задумался. Он догадывался, что пришедшие в Менцен
шведы принадлежали отряду, вышедшему из Мариенбурга вследствие путешествий цейгмейстера Вульфа; он
знал также, что русский отряд должен был вскорости явиться под Менцен, чтобы не допустить крота возвратиться в свою нору, и спросил крестьянина, не слыхать ли об зеленых? Долго ждал он ответа. Латышу и разговор был в тяжелый труд. Выручить его решилась наконец его нежная половина и верная помощница.
Зовут его Федор Давыдович Грац. Кто он — еврей или немец,
швед или просто настоящий русский, носящий нерусскую фамилию? Вадим Петрович
знает про него только то, что этот господин арендует имения в разных уездах губернии, а может, и в нескольких губерниях, рекомендовался в письмах как человек с капиталом и просил обратиться за справками к одному генералу и даже к"светлейшему"князю, у которых арендует имения. Полежаевку, деревню Стягина, он
знал хорошо; это видно было по его письмам.