Неточные совпадения
Кочегар остановился, но расстояние
между ним и рабочими увеличивалось,
он стоял в позе кулачного бойца, ожидающего противника, левую руку прижимая ко груди, правую, с шапкой, вытянув вперед. Но рука упала,
он покачнулся,
шагнул вперед и тоже упал грудью на снег, упал не сгибаясь, как доска, и тут, приподняв голову, ударяя шапкой по снегу, нечеловечески сильно заревел, посунулся вперед, вытянул ноги и зарыл лицо в снег.
Он снова
шагал в мягком теплом сумраке и, вспомнив ночной кошмар, распределял пережитое
между своими двойниками, —
они как бы снова окружили
его. Один из
них наблюдал, как драгун старается ударить шашкой Туробоева, но совершенно другой человек был любовником Никоновой; третий, совершенно не похожий на первых двух, внимательно и с удовольствием слушал речи историка Козлова. Было и еще много двойников, и все
они, в этот час, — одинаково чужие Климу Самгину.
Их можно назвать насильниками.
— Когда мама устанет и прогонит вас, приходите ко мне, — сказала она, обращаясь к Колосову и Нехлюдову таким тоном, как будто ничего не произошло
между ними, и, весело улыбнувшись, неслышно
шагая по толстому ковру, вышла из комнаты.
Появление Полуянова произвело в Заполье известную сенсацию.
Он нарочно пришел среди бела дня и медленно
шагал по Московской улице, останавливаясь перед новыми домами. Такая остановка была сделана,
между прочим, перед зданием Зауральского коммерческого банка.
Петр Елисеич долго
шагал по кабинету, стараясь приучить себя к мысли, что
он гость вот в этих стенах, где прожил лет пятнадцать. Да, нужно убираться, а куда?.. Впрочем, в резерве оставалась Самосадка с груздевским домом. Чтобы развлечься, Петр Елисеич сходил на фабрику и там нашел какие-то непорядки.
Между прочим, досталось Никитичу, который никогда не слыхал от приказчика «худого слова».
По всем направлениям кладбища расходились люди, за
ними,
между могил, тяжело
шагали полицейские, неуклюже путаясь в полах шинелей, ругаясь и размахивая шашками. Парень провожал
их волчьим взглядом.
Между плеч людей
он видел гроб и в
нём жёлтый нос Никона; сбоку, вздыхая и крестясь,
шагала Ревякина; Сухобаев поглядывал на неё, вполголоса говоря...
В полночь Успеньева дня я
шагаю Арским полем, следя, сквозь тьму, за фигурой Лаврова,
он идет сажен на пятьдесят впереди. Поле — пустынно, а все-таки я иду «с предосторожностями», — так советовал Лавров, — насвистываю, напеваю, изображая «мастерового под хмельком». Надо мною лениво плывут черные клочья облаков,
между ними золотым мячом катится луна, тени кроют землю, лужи блестят серебром и сталью. За спиною сердито гудит город.
Между тем стрелок, подобрав уток, причалил к берегу, соскочил с плота и торопливо направился к нам, перескакивая через городьбу и
шагая через грядки. Подойдя на несколько шагов,
он отдал женщине ружье и кинул на землю уток.
Землемер
шагает молча и понуро. Николай Николаевич старается идти рядом с
ним, но так как
он путается
между деревьями и спотыкается, то
ему часто приходится догонять своего спутника вприпрыжку. В то же время, несмотря на одышку,
он говорит громко и горячо, с оживленными жестами и с неожиданными выкриками, от которых идет гул по заснувшему лесу.
До полуночи просидели мы с
ним, и неохотно проводил я
его за ворота, да и
он ушёл тоже нехотя. Стоя у ворот, смотрю я, как твёрдо и споро
шагает он вниз посреди улицы
между тёмных изб, сонно и молча прижавшихся к земле. Уже отогретая солнцем весны, спит она и сладко дышит во сне запахами свежих трав. Хорошо было у меня на душе в тот час — люблю я чувствовать себя на месте и у дела.
Корвет проходил
между серых скал с видневшимися на
них батареями, около которых мирно
шагали по эспланадам часовые, закутанные в серые плащи.
Этот хохот, казалось, ободрил теленка;
он храбро
шагнул на сцену, просунул голову
между прелестным пажом и очаровательной маркизой, и — гам! — душистого букета как и не бывало.
Григорий Александрович
между тем, не обращая на
него никакого внимания, начал
шагать по кабинету.
На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок-мельник с удочками, в то время как внук
его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и уезжали по той же плотине, запыленные мукой, с белыми возами — на этой узкой плотине теперь
между фурами и пушками, под лошадьми и
между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая,
шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно так же убитыми.