Неточные совпадения
—
Чудовищную силу обнаруживали некоторые, — вспоминал он, сосредоточенно глядя в пустой стакан. — Ведь невозможно, Макаров, сорвать
рукою, пальцами, кожу с черепа, не волосы, а — кожу?
Выбежав на площадь, люди разноголосо ухнули, попятились, и на секунды вокруг Самгина все замолчали, боязливо или удивленно. Самгина приподняло на ступень какого-то крыльца, на углу, и он снова видел толпу, она двигалась, точно
чудовищный таран, отступая и наступая, — выход вниз по Тверской ей преграждала рота гренадер со штыками на
руку.
Когда Самгин, все более застывая в жутком холоде, подумал это — память тотчас воскресила вереницу забытых фигур: печника в деревне, грузчика Сибирской пристани, казака, который сидел у моря, как за столом, и
чудовищную фигуру кочегара у Троицкого моста в Петербурге. Самгин сел и, схватясь
руками за голову, закрыл уши. Он видел, что Алина сверкающей
рукой гладит его плечо, но не чувствовал ее прикосновения. В уши его все-таки вторгался шум и рев. Пронзительно кричал Лютов, топая ногами...
А рабочие шли все так же густо, нестройно и не спеша; было много сутулых, многие держали
руки в карманах и за спиною. Это вызвало в памяти Самгина снимок с чьей-то картины, напечатанный в «Ниве»:
чудовищная фигура Молоха, и к ней, сквозь толпу карфагенян, идет, согнувшись, вереница людей, нанизанных на цепь, обреченных в жертву страшному богу.
Горничная жены пензенского жандармского полковника несла чайник, полный кипятком; дитя ее барыни, бежавши, наткнулся на горничную, и та пролила кипяток; ребенок был обварен. Барыня, чтоб отомстить той же монетой, велела привести ребенка горничной и обварила ему
руку из самовара… Губернатор Панчулидзев, узнав об этом
чудовищном происшествии, душевно жалел, что находится в деликатном отношении с жандармским полковником и что, вследствие этого, считает неприличным начать дело, которое могут счесть за личность!
И разъяренная баба бросилась на бедную девочку, но, увидав смотревшую с крыльца женщину, жилицу нижнего этажа, вдруг остановилась и, обращаясь к ней, завопила еще визгливее прежнего, размахивая
руками, как будто беря ее в свидетельницы
чудовищного преступления ее бедной жертвы.
И вдруг ее коричневое лицо собралось в
чудовищную, отвратительную гримасу плача: губы растянулись и опустились по углам вниз, все личные мускулы напряглись и задрожали, брови поднялись кверху, наморщив лоб глубокими складками, а из глаз необычайно часто посыпались крупные, как горошины, слезы. Обхватив
руками голову и положив локти на стол, она принялась качаться взад и вперед всем телом и завыла нараспев вполголоса...
Услышав мягкий, дружеский голос, Лаевский почувствовал, что в его жизни только что произошло что-то небывалое,
чудовищное, как будто его чуть было не раздавил поезд; он едва не заплакал, махнул
рукой и выбежал из комнаты.
Самое простое и обычное: взять за
руку, поцеловать, сказать: «Здравствуй, отец», — казалось непостижимо ужасным в своей
чудовищной, нечеловеческой, безумной лживости.
Каждый раз, когда Гарван делал новый толчок, оба борца с напряжением кряхтели и с усилием, огромными вздохами, переводили дыхание. Большие, тяжелые, со страшными, выпучившимися мускулами голых
рук и точно застывшие на полу арены в причудливых позах, они напоминали при неверном полусвете, разлитом в пустом цирке, двух
чудовищных крабов, оплетших друг друга клешнями.
Ребер уже спускал на Арбузова одного из своих помощников — англичанина Симпсона, второстепенного борца, сырого и неповоротливого, но известного среди атлетов
чудовищной силой грифа, то есть кистей и пальцев
рук.
Но его тотчас же сбило со скамейки. Он упал грудью на уключину и судорожно вцепился обеими
руками в борт. Огромная тяжелая волна обдала его с ног до головы. Почему-то ему послышался в реве водопада густой, частый звон колокола. Какая-то
чудовищная сила оторвала его от лодки, подняла высоко и швырнула в бездну головой вниз. «А Друг-то, пожалуй, один не найдет дорогу домой», — мелькнуло вдруг в голове фельдшера. И потом ничего не стало.
Над этим можно бы только в изумлении развести
руками: что его гонит? Преступление, которое надо «искупить» страданием? Но ведь Дмитрий в нем неповинен, не он убил отца. Почему же его ободряет мысль, что он бежит на такую же каторгу, а не на радость и счастье?.. Но не изумляешься. Смотришь кругом на бессильно корчащуюся, немощную и безвольную жизнь, и во всей нелепице этой начинаешь чувствовать какую-то
чудовищную необходимость, почти правду, рожденную… Из чего?
— О, я постигаю вас! — говорит чиновник особых поручений, целуя ее
руку около браслета. — Ваша чуткая, отзывчивая душа ищет выхода из лабиринта… Да! Борьба страшная,
чудовищная, но… не унывайте! Вы будете победительницей! Да!
Герцог Антон, несмотря на свой трусливый нрав, попытался было показать свое значение, но был за это, по распоряжению регента, подвергнут домашнему аресту с угрозой испробовать
рук грозного тогда начальника Тайной канцелярии Ушакова. Пошли доносы и пытки за каждое малейшее слово, неприятное регенту, спесь и наглость которого достигли
чудовищных размеров. Он громко, не стесняясь, стал говорить о своем намерении выслать из России «Брауншвейгскую фамилию».
После смерти Анны Иоанновны, регент Бирон остался в Летнем дворце. Ему, обладателю 4 миллионов дохода, назначено 500000 пенсии, а родителям императора — только 200000. Герцог Антон, попытавшийся показать свое значение, был подвергнут домашнему аресту с угрозой попробовать
рук Ушакова, тогдашнего начальника тайной канцелярии. Пошли доносы и пытки за малейшее слово, неприятное регенту, спесь и наглость которого достигли
чудовищных размеров.
Под конец стало грезиться что-то совсем
чудовищное: эти
руки, вместо того чтобы стремиться к соединению, уже тянутся ко мне с намерением удушать, кольцом охватывают горло, и уже не четыре их, а множество, множество…