Неточные совпадения
Узнал Илья Ильич, что нет бед от
чудовищ, а какие есть — едва
знает, и на каждом шагу все ждет чего-то страшного и боится. И теперь еще, оставшись в темной комнате или увидя покойника, он трепещет от зловещей, в детстве зароненной в душу тоски; смеясь над страхами своими поутру, он опять бледнеет вечером.
Они
знали, что в восьмидесяти верстах от них была «губерния», то есть губернский город, но редкие езжали туда; потом
знали, что подальше, там, Саратов или Нижний; слыхали, что есть Москва и Питер, что за Питером живут французы или немцы, а далее уже начинался для них, как для древних, темный мир, неизвестные страны, населенные
чудовищами, людьми о двух головах, великанами; там следовал мрак — и, наконец, все оканчивалось той рыбой, которая держит на себе землю.
— Ангел мой, возьми! Я здесь их возненавижу, я стану злая, стану демоном,
чудовищем, зверем… или я… черт
знает, чего наделаю.
Какими глазами я смотрел бы на это могучее стеклянное
чудовище, если бы все оставалось как вчера? Если бы я
знал, что завтра в 12 — я предам его… да, предам…
Он был, по их речам, и страшен и злонравен. И, верно, Душенька с
чудовищем жила. Советы скромности в сей час она забыла, Сестры ли в том виной, судьба ли то, иль рок, Иль Душенькин то был порок, Она, вздохнув, сестрам открыла, Что только тень одну в супружестве любила, Открыла, как и где приходит тень на срок, И происшествия подробно рассказала, Но только лишь сказать не
знала, Каков и кто ее супруг, Колдун, иль змей, иль бог, иль дух.
На том месте, где у
чудовища должен приходиться глаз, светится крошечной красной точкой фонарь таможенного кордона. Я
знаю этот фонарь, я сотни раз проходил мимо него, прикасался к нему рукой. Но в странной тишине и в глубокой черноте этой осенней ночи я все яснее вижу и спину и морду древнего
чудовища, и я чувствую, что его хитрый и злобный маленький раскаленный глаз следит за мною с затаенным чувством ненависти.
Вижу в этой дикой работе нечто страшное, доведённое до безумия. Воющее
чудовище, опустошая недра земли, копает пропасть под собой и,
зная, что когда-то провалится в неё, озлобленно визжит тысячью голосов...
— Ах, — говорит, — братец, не говорите мне про этого человека. Это
чудовище какое-то! Как я за ним вначале ни ухаживала — лелеяла его, можно сказать; он ничего этого не оценил. Вообрази, мой дружок, он Митю, который именно как младенец еще невинен, начал по ночам возить с собой на мужицкие поседки. Я как
узнала, так и обмерла; и как, надобно сказать, ребенок кроток и благороден: он никак мне про своего учителя не хотел открыть этого.
Узнав от нас, что горные ущелья
Чудовищем ужасным заняты,
Подумали они, что мы с похмелья...
Одиссей
узнает от Кирки (Цирцеи), что ему предстоит встреча с
чудовищем Скиллой. Он высказывает намерение сразиться с нею. Кирка возражает...
Пашка, не разбирая дверей, бросился в палату оспенных, оттуда в коридор, из коридора влетел в большую комнату, где лежали и сидели на кроватях
чудовища с длинными волосами и со старушечьими лицами. Пробежав через женское отделение, он опять очутился в коридоре, увидел перила знакомой лестницы и побежал вниз. Тут он
узнал приемную, в которой сидел утром, и стал искать выходной двери.
—
Знаю, не ты один слышал и не верил! Такого
чудовища на Руси, как я, не было и не будет. Диво ли, что веру не имели к этим слухам? Так
знай же: последний Новик был сын, законный сын русского боярина, Семена, Иванова по отце, Кропотова.
Новый благовоспитанный городничий был очень далек от всех этих проделок. Попробуй принести, турнет, что и своих не
узнаешь. Он сердито на словах гнал взяточничество и даже написал оду на лихоимство, где представил его во образе какого-то ужасного
чудовища, пожирающего собственных детей. А вздумай кто жаловаться на письмоводителя, погнет так, что ступеньки все на лестнице его пересчитаешь. Не пожалеет и солитера!
И точно, как он провел мне своим оленьим рукавом по лицу, мои смерзшиеся веки оттаяли и открылись. Но для чего? что было видеть? Я не
знаю, может ли быть страшнее в аду: вокруг мгла была непроницаемая, непроглядная темь — и вся она была как живая: она тряслась и дрожала, как
чудовище, — сплошная масса льдистой пыли была его тело, останавливающий жизнь холод — его дыхание. Да, это была смерть в одном из самых грозных своих явлений, и, встретясь с ней лицом к лицу, я ужаснулся.