Неточные совпадения
— Ну хорошо, хорошо. Здесь, брат, только поют и
пляшут, а впрочем,
черт! подожди… Кушай пока, ешь, пей, веселись. Денег не надо ли?
Горожане бегали от него, некоторые ругались, жаловались благочинному, иные зазывали его в дома, поили там ещё больше и заставляли играть и
плясать, словно
черти пустынника Исаакия. Иногда били его.
— Ну, встреча!
черт бы ее побрал. Терпеть не могу этой дуры… Помните, сударь! у нас в селе жила полоумная Аксинья? Та вовсе была нестрашна: все, бывало, поет песни да
пляшет; а эта безумная по ночам бродит по кладбищу, а днем только и речей, что о похоронах да о покойниках… Да и сама-та ни дать ни взять мертвец: только что не в саване.
В последний раз она
плясала.
Увы! заутра ожидала
Ее, наследницу Гудала,
Свободы резвую дитя,
Судьба печальная рабыни,
Отчизна, чуждая поныне,
И незнакомая семья.
И часто тайное сомненье
Темнило светлые
черты;
И были все ее движенья
Так стройны, полны выраженья,
Так полны милой простоты,
Что если б Демон, пролетая,
В то время на нее взглянул,
То, прежних братий вспоминая,
Он отвернулся б — и вздохнул…
— Да мамынька за косы потаскала утром, так вот ей и невесело. Ухо-девка… примется
плясать, петь, а то накинет на себя образ смирения, в монастырь начнет проситься. Ну, пей, статистика, водка, брат, отличная… Помнишь, как в Казани, братику, жили? Ведь отлично было,
черт возьми!.. Иногда этак, под вечер осени ненастной, раздумаешься про свое пакостное житьишко, ажно тоска заберет, известно — сердце не камень, лишнюю рюмочку и пропустишь.
И никто ее так не полюбит, как я. И будем мы на белом снегу свою грустную жизнь доживать. Она —
плясать, а я — на шарманке играть. И полетим. И под самый серебряный месяц залетим. И туда,
черт возьми, скажу я вам, дурацким вашим грязным носам, милые други, не соваться. И все-таки я очень вас люблю и высоко ставлю. Кто из одной бутылки не пивал, тот и дружбы не видал.
— Ох ты, гусь с яблоками! Глянь-ка, братцы… Никак
черт на нашем белье трепака
плясал.