Неточные совпадения
Вера в человека, в
человечность есть вера в
Бога, и она не требует иллюзий относительно человека.
Мое религиозно-философское миросозерцание может быть, конечно, истолковано как углубленный гуманизм, как утверждение предвечной
человечности в
Боге.
Человечность есть основной атрибут
Бога.
В глубине Божественной жизни есть предвечная
человечность, есть драма отношений
Бога и Его другого, божественного и человеческого.
Чистая
человечность — божественна, желанна
Богу.
Человечность, оторванная от
Бога и Богочеловека, перерождается в бесчеловечность.
Можно открыть противоположные свойства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта,
человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм; национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность; эсхатологически-мессианская религиозность и внешнее благочестие; искание
Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт.
С одной стороны, он до глубины проникнут
человечностью, его сострадательность бесконечна, и он понимает бунт против
Бога, основанный на невозможности выносить страдания мира.
Сын
Бога и есть божественное, идеальное, абсолютно совершенное начало
человечности — богосыновства, любящего Отца и Отцом любимого.
Православие не в том, чтобы отрицать мир в его подлинности, но в том, чтобы делать центром
человечности обращенное к
Богу, молитвенно пламенеющее сердце, а не автономное мышление и не самоутверждающуюся волю: вне этого центра и мир перестает быть космосом, творением и откровением Божиим, но становится орудием для искусителя, обольщающим кумиром.
Конечно, остается недоступной человеческому уму тайной боговоплощения, каким образом воплотившийся
Бог мог так закрыть Божество человечеством, чтобы оказаться способным и совершить подвиг веры в
Бога, и испытать человеческое чувство богооставленности, но это показывает именно на глубочайшую
человечность веры, ее исключительное значение и неустранимость подвига веры для человека.].
Египетская религия своим обоготворением животных, а еще более — сознательным соединением человека и животного в образах
богов с наибольшей остротой ощутила эту всеживотность человека или, что то же,
человечность животного мира.
Человечность и есть главное свойство
Бога, совсем не всемогущество, не всеведение и пр., а
человечность, свобода, любовь, жертвенность.
Это человек, сам человек до ужаса бесчеловечен, искажает свой образ,
Бог же человечен и требует
человечности.
Бог раскрывается как
Человечность.
Тогда только антропоморфизм оправдывается как путь богопознания, ибо
Бог подобен не внешней природе, не обществу, не понятию, выработанному мыслью, а целостной
человечности.
В мире происходит суд над идеей
Бога, оскорбительной для чистой совести и для чистой
человечности.