Неточные совпадения
Аммос Федорович. Ну нет, Антон Антонович. А вот, например, если у кого-нибудь
шуба стоит пятьсот рублей, да супруге шаль…
В каморку постучалися.
Макар ушел… Сидела я,
Ждала, ждала, соскучилась.
Приотворила дверь.
К крыльцу карету подали.
«Сам едет?» — Губернаторша! —
Ответил мне Макар
И бросился на лестницу.
По лестнице спускалася
В собольей
шубе барыня,
Чиновничек при ней.
Управившись с ребятами,
В большой избе под
шубоюНа печку я легла.
Степан Аркадьич надел
шубу и вышел на крыльцо.
Но только что, въехав на широкий, полукруглый двор и слезши с извозчика, он вступил на крыльцо и навстречу ему швейцар в перевязи беззвучно отворил дверь и поклонился; только что он увидал в швейцарской калоши и
шубы членов, сообразивших, что менее труда снимать калоши внизу, чем вносить их наверх; только что он услыхал таинственный, предшествующий ему звонок и увидал, входя по отлогой ковровой лестнице, статую на площадке и в верхних дверях третьего состаревшегося знакомого швейцара в клубной ливрее, неторопливо и не медля отворявшего дверь и оглядывавшего гостя, ― Левина охватило давнишнее впечатление клуба, впечатление отдыха, довольства и приличия.
― Фу, как жарко! ― сказал он, несмотря на 12 градусов мороза распахивая еще больше свою и так распахнутую
шубу.
Левин надел большие сапоги и в первый paз не
шубу, а суконную поддевку, и пошел по хозяйству, шагая через ручьи, режущие глаза своим блеском на солнце, ступая то на ледок, то в липкую грязь.
В светлом коридоре никого не было, кроме капельдинера и двух лакеев с
шубами на руках, слушавших у двери.
— Не говори, не говори, не говори!—закричал Левин, схватив его обеими руками за воротник его
шубы и запахивая его. «Она славная девушка» были такие простые, низменные слова, столь несоответственные его чувству.
— Это можно завтра, завтра, и больше ничего! Ничего, ничего, молчание! — сказал Левин и, запахнув его еще раз
шубой, прибавил: — я тебя очень люблю! Что же, можно мне быть в заседании?
— Да, вот ты бы не впустил! Десять лет служил да кроме милости ничего не видал, да ты бы пошел теперь да и сказал: пожалуйте, мол, вон! Ты политику-то тонко понимаешь! Так — то! Ты бы про себя помнил, как барина обирать, да енотовые
шубы таскать!
Он тронул лошадь и, выехав за акацию, увидал подъезжавшую ямскую тройку с железнодорожной станции и господина в
шубе.
Швейцар спросил его, подавая
шубу...
― Принимают, пожалуйте, ― сказал швейцар, решительно снимая с него
шубу.
Сбежав до половины лестницы, Левин услыхал в передней знакомый ему звук покашливанья; но он слышал его неясно из-за звука своих шагов и надеялся, что он ошибся; потом он увидал и всю длинную, костлявую, знакомую фигуру, и, казалось, уже нельзя было обманываться, но всё еще надеялся, что он ошибается и что этот длинный человек, снимавший
шубу и откашливавшийся, был не брат Николай.
Окончив речь, губернатор пошел из залы, и дворяне шумно и оживленно, некоторые даже восторженно, последовали за ним и окружили его в то время, как он надевал
шубу и дружески разговаривал с губернским предводителем. Левин, желая во всё вникнуть и ничего не пропустить, стоял тут же в толпе и слышал, как губернатор сказал: «Пожалуйста, передайте Марье Ивановне, что жена очень сожалеет, что она едет в приют». И вслед затем дворяне весело разобрали
шубы, и все поехали в Собор.
— Вот он, я знала! Теперь прощайте все, прощайте!.. Опять они пришли, отчего они не уходят?.. Да снимите же с меня эти
шубы!
Левин уже был на выходной лестнице и доставал из жилетного кармана нумерок своей
шубы, когда секретарь поймал его. — Пожалуйте, Константин Дмитрич, баллотируют.
Капельдинер-старичок снял
шубу с Вронского и, узнав его, назвал «ваше сиятельство» и предложил ему не брать нумерка, а просто крикнуть Федора.
Слова эти и связанные с ними понятия были очень хороши для умственных целей; но для жизни они ничего не давали, и Левин вдруг почувствовал себя в положении человека, который променял бы теплую
шубу на кисейную одежду и который в первый раз на морозе несомненно, не рассуждениями, а всем существом своим убедился бы, что он всё равно что голый и что он неминуемо должен мучительно погибнуть.
«Что там, на ручке,
шуба ли это или зверь?
Разумеется, с точки зрения Прокофья, видевшего его в оборванной
шубе и пьяного, он презренный человек; но я знаю его иначе.
Трещит по улицам сердитый тридцатиградусный мороз, визжит отчаянным бесом ведьма-вьюга, нахлобучивая на голову воротники
шуб и шинелей, пудря усы людей и морды скотов, но приветливо светит вверху окошко где-нибудь, даже и в четвертом этаже; в уютной комнатке, при скромных стеариновых свечках, под шумок самовара, ведется согревающий и сердце и душу разговор, читается светлая страница вдохновенного русского поэта, какими наградил Бог свою Россию, и так возвышенно-пылко трепещет молодое сердце юноши, как не случается нигде в других землях и под полуденным роскошным небом.
Чичиков открыл рот, еще не зная сам, как благодарить, как вдруг Манилов вынул из-под
шубы бумагу, свернутую в трубочку и связанную розовою ленточкой, и подал очень ловко двумя пальцами.
Еще амуры, черти, змеи
На сцене скачут и шумят;
Еще усталые лакеи
На
шубах у подъезда спят;
Еще не перестали топать,
Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;
Еще снаружи и внутри
Везде блистают фонари;
Еще, прозябнув, бьются кони,
Наскуча упряжью своей,
И кучера, вокруг огней,
Бранят господ и бьют в ладони:
А уж Онегин вышел вон;
Домой одеться едет он.
—
«Счастливый путь, сосед мой дорогой!»
Кукушка говорит: «а свой ты нрав и зубы
Здесь кинешь, иль возьмёшь с собой?» —
«Уж кинуть, вздор какой!» —
«Так вспомни же меня, что быть тебе без
шубы».
Тут к ней,
Дрожа, насилу мог он вымолвить сквозь зубы:
«Проклятая! сгубила ты себя;
А, понадеясь на тебя,
И я теперь не вовремя без
шубы...
Но, Ласточку увидя, малый мой
И
шубу промотал.
Так в
шубе, думал он, нет нужды никакой...
Какой-то молодец,
В наследство получа богатое именье,
Пустился в мотовство и при большом раденье
Спустил всё чисто; наконец,
С одною
шубой он остался,
И то лишь для того, что было то зимой —
Так он морозов побоялся.
Ни
шуб, ни свеч совсем не надо...
Я опустил циновку, закутался в
шубу и задремал, убаюканный пением бури и качкою тихой езды.
— Это, старинушка, уж не твоя печаль, — сказал мой бродяга, — пропью ли я, или нет. Его благородие мне жалует
шубу со своего плеча: его на то барская воля, а твое холопье дело не спорить и слушаться.
Поутру пришли меня звать от имени Пугачева. Я пошел к нему. У ворот его стояла кибитка, запряженная тройкою татарских лошадей. Народ толпился на улице. В сенях встретил я Пугачева: он был одет по-дорожному, в
шубе и в киргизской шапке. Вчерашние собеседники окружали его, приняв на себя вид подобострастия, который сильно противуречил всему, чему я был свидетелем накануне. Пугачев весело со мною поздоровался и велел мне садиться с ним в кибитку.
— Каким же образом, — возразил мой допросчик, — дворянин и офицер один пощажен самозванцем, между тем как все его товарищи злодейски умерщвлены? Каким образом этот самый офицер и дворянин дружески пирует с бунтовщиками, принимает от главного злодея подарки,
шубу, лошадь и полтину денег? Отчего произошла такая странная дружба и на чем она основана, если не на измене или по крайней мере на гнусном и преступном малодушии?
Отец наш вам жалует лошадь и
шубу с своего плеча (к седлу привязан был овчинный тулуп).
Шуба лисья, крытая алым ратином, 40 рублей.
Надели на меня заячий тулуп, а сверху лисью
шубу.
— Я сам — неудачник. Трижды ранен, крест имею, а жить — нечем. Живу на квартире у храпоидола… в лисьей
шубе. Он с меня полтораста целковых взыскивает судом. На вокзале у меня украли золотой портсигар, подарок товарищей…
— Это — ни к чему, как
шуба летом…
Ее изумленное восклицание было вызвано тем, что Алина, сбросив
шубу на пол, прислонясь к стене, закрыла лицо руками и сквозь пальцы глухо, но внятно выругалась площадными словами. Самгин усмехнулся, — это понравилось ему, это еще более унижало женщину в его глазах.
Домики были двухэтажные, прочные и окутаны садами, как
шубами.
Тысячами шли рабочие, ремесленники, мужчины и женщины, осанистые люди в дорогих
шубах, щеголеватые адвокаты, интеллигенты в легких пальто, студенчество, курсистки, гимназисты, прошла тесная группа почтово-телеграфных чиновников и даже небольшая кучка офицеров. Самгин чувствовал, что каждая из этих единиц несет в себе одну и ту же мысль, одно и то же слово, — меткое словцо, которое всегда, во всякой толпе совершенно точно определяет ее настроение. Он упорно ждал этого слова, и оно было сказано.
«Вероятно, Уповаева хоронят», — сообразил он, свернул в переулок и пошел куда-то вниз, где переулок замыкала горбатая зеленая крыша церкви с тремя главами над нею. К ней опускались два ряда приземистых, пузатых домиков, накрытых толстыми шапками снега. Самгин нашел, что они имеют некоторое сходство с людьми в
шубах, а окна и двери домов похожи на карманы. Толстый слой серой, холодной скуки висел над городом. Издали доплывало унылое пение церковного хора.
Он не заметил, откуда выскочила и, с разгона, остановилась на углу черная, тонконогая лошадь, — остановил ее Судаков, запрокинувшись с козел назад, туго вытянув руки; из-за угла выскочил человек в сером пальто, прыгнул в сани, — лошадь помчалась мимо Самгина, и он видел, как серый человек накинул на плечи
шубу, надел мохнатую шапку.
Человек в пенсне вырвался и побежал в угол двора, а кто-то чернобородый, в тяжелой
шубе, крикнул вслед ему...
— О политике, — сказал Макаров. — Вы бы сняли
шубу, простудитесь!
В толпе вертелся Лютов; сняв шапку, размахивая ею, он тоже что-то кричал, но парень в
шубе, пытаясь схватить его пьяной рукою, заглушал все голоса пронзительными визгами истерического восторга.
Она была в шубке, от нее несло холодом и духами, капельки талого снега блестели на
шубе; хватая себя рукою за горло, она кричала...
— Приехала сегодня из Петербурга и едва не попала на бомбу; говорит, что видела террориста, ехал на серой лошади, в
шубе, в папахе. Ну, это, наверное, воображение, а не террорист. Да и по времени не выходит, чтоб она могла наскочить на взрыв. Губернатор-то — дядя мужа ее. Заезжала я к ней, — лежит, нездорова, устала.