Неточные совпадения
Два
человека, муж и любовник, были для нее двумя
центрами жизни, и без помощи внешних чувств она чувствовала их близость.
Паратов. Но и здесь оставаться вам нельзя. Прокатиться с нами по Волге днем — это еще можно допустить; но кутить всю ночь в трактире, в
центре города, с
людьми, известными дурным поведением! Какую пищу вы дадите для разговоров.
В
центре их стоял
человек в башлыке, шевеля светлыми усами на маленьком лице; парень в сибирской, рваной папахе звучно говорил ему...
Он быстро сделался одним из тех, очень заметных и даже уважаемых
людей, которые, стоя в разрезе и, пожалуй, в
центре различных общественных течений, но не присоединяясь ни к одному из них, знакомы со всеми группами, кружками, всем сочувствуют и даже, при случае, готовы оказать явные и тайные услуги, однако не очень рискованного характера; услуги эти они оценивают всегда очень высоко.
Он отбрасывал их от себя, мял, разрывал руками,
люди лопались в его руках, как мыльные пузыри; на секунду Самгин видел себя победителем, а в следующую — двойники его бесчисленно увеличивались, снова окружали его и гнали по пространству, лишенному теней, к дымчатому небу; оно опиралось на землю плотной, темно-синей массой облаков, а в
центре их пылало другое солнце, без лучей, огромное, неправильной, сплющенной формы, похожее на жерло печи, — на этом солнце прыгали черненькие шарики.
Из какого-то переулка выехали шестеро конных городовых, они очутились в
центре толпы и поплыли вместе с нею, покачиваясь в седлах, нерешительно взмахивая нагайками. Две-три минуты они ехали мирно, а затем вдруг вспыхнул оглушительный свист, вой; маленький
человек впереди Самгина, хватая за плечи соседей, подпрыгивал и орал...
Вдоль решетки Таврического сада шла группа
людей, десятка два, в
центре, под конвоем трех солдат, шагали двое: один без шапки, высокий, высоколобый, лысый, с широкой бородой медного блеска, борода встрепана, широкое лицо измазано кровью, глаза полуприкрыты, шел он, согнув шею, а рядом с ним прихрамывал, качался тоже очень рослый, в шапке, надвинутой на брови, в черном полушубке и валенках.
Войдя во двор угрюмого каменного дома, Самгин наткнулся на группу
людей, в
центре ее высокий
человек в пенсне, с французской бородкой, быстро, точно дьячок, и очень тревожно говорил...
Самгин пошел к паровозу, — его обгоняли пассажиры, пробежало
человек пять веселых солдат; в
центре толпы у паровоза стоял высокий жандарм в очках и двое солдат с винтовками, — с тендера наклонился к ним машинист в папахе. Говорили тихо, и хотя слова звучали отчетливо, но Самгин почувствовал, что все чего-то боятся.
В
центре небольшого круга, созданного из пестрых фигур
людей, как бы вкопанных в землю, в изрытый, вытоптанный дерн, стоял на толстых слегах двухсотпудовый колокол, а перед ним еще три, один другого меньше.
За оградой явилась необыкновенной плотности толпа
людей, в
центре первого ряда шагал с красным знаменем в руках высокий, широкоплечий, черноусый, в полушубке без шапки, с надорванным рукавом на правом плече.
Люди кричат, их невнятные крики образуют тоже как бы облако разнообразного шума, мерно прыгает солдатская маршевая песня, уныло тянется деревенская, металлически скрипят и повизгивают гармоники, стучат топоры, где-то учатся невидимые барабанщики, в трех десятках шагов от насыпи собралось толстое кольцо, в
центре его двое пляшут, и хор отчаянно кричит старинную песню...
С Поварской вышел высокий солдат, держа в обеих руках винтовку, а за ним, разбросанно, шагах в десяти друг от друга, двигались не торопясь маленькие солдатики и
человек десять штатских с ружьями; в
центре отряда ехала пушечка — толщиной с водосточную трубу; хобот ее, немножко наклонясь, как будто нюхал булыжник площади, пересыпанный снегом, точно куриные яйца мякиной.
С восхода солнца и до полуночи на улицах суетились
люди, но еще более были обеспокоены птицы, — весь день над Москвой реяли стаи галок, голубей, тревожно перелетая из
центра города на окраины и обратно; казалось, что в воздухе беспорядочно снуют тысячи черных челноков, ткется ими невидимая ткань.
Где-то очень далеко, волком, заливисто выл пес, с голода или со страха. Такая ночь едва ли возможна в культурных государствах Европы, — ночь, когда
человек, находясь в сорока верстах от города, чувствует себя в
центре пустыни.
Служить
центром внимания этих сотен
людей Привалов совсем не желал и предложил Бахареву вернуться домой, ссылаясь на голод.
Именно те, кого Горький называет неудачным термином «богоискатели», вот уже много лет пытаются перенести
центр тяжести внутрь
человека, в его глубину, и возложить на личность человеческую огромную ответственность за жизнь.
Истинный
центр всегда ведь может быть обретен лишь внутри
человека, а не вне его.
Высококультурный
человек, проживающий в
центрах, должен и может чувствовать себя не менее народным
человеком, чем мужик где-то в глубине России.
Материалистическая теория социальной среды в России есть своеобразное и искаженное переживание религиозной трансцендентности, полагающей
центр тяжести вне глубины
человека.
Но
центр народной жизни везде, он в глубине каждого русского
человека и каждой пяди русской земли, его нет в каком-то особом месте.
Ложь коллективизма заключается в том, что он переносит нравственный экзистенциальный
центр, совесть
человека и его способность к суждениям и оценкам из глубины человеческой личности в quasiреальность, стоящую над
человеком.
Люди культурных и интеллигентных
центров слишком часто думают, что
центр тяжести духовной и общественной народной жизни — в простонародье, где-то далеко в глубине России.
Сам народ все еще как будто бы безмолвствует, и волю его с трудом разгадывают
люди центров.
— «Значит, остались и города для тех, кому нравится в городах?» — «Не очень много таких
людей; городов осталось меньше прежнего, — почти только для того, чтобы быть
центрами сношений и перевозки товаров, у лучших гаваней, в других
центрах сообщений, но эти города больше и великолепнее прежних; все туда ездят на несколько дней для разнообразия; большая часть их жителей беспрестанно сменяется, бывает там для труда, на недолгое время».
По-моему, служить связью,
центром целого круга
людей — огромное дело, особенно в обществе разобщенном и скованном.
Москва того времени была
центром, к которому тяготело все неслужащее поместное русское дворянство. Игроки находили там клубы, кутилы дневали и ночевали в трактирах и у цыган, богомольные
люди радовались обилию церквей; наконец, дворянские дочери сыскивали себе женихов. Натурально, что матушка, у которой любимая дочь была на выданье, должна была убедиться, что как-никак, а поездки в Москву на зимние месяцы не миновать.
У
людей есть неистребимая потребность играть в жизни роль, быть приобщенным к чему-то самому главному, к
центру, определяющему человеческие судьбы.
В
центре моей мысли всегда стояли проблемы свободы, личности, творчества, проблемы зла и теодицеи, то есть, в сущности, одна проблема — проблема
человека, его назначения, оправдания его творчества.
Человек сознает свое значение и играет роль то от того, что он причастен к
центру революционной деятельности, к революционному комитету, определяющему движение, то от того, что причастен к самому подлинному, наиправославнейшему православию, то от того, что причастен к оккультному ордену, посвящен в оккультную традицию.
В Rencontres были
люди «спиритуалистического» направления и гораздо более высокого интеллектуального и духовного уровня, чем марксисты, но они не были в
центре внимания.
Умеренно «правые» течения (с крайними «правыми» течениями я совсем не соприкасался), то, что можно было бы назвать эмигрантским
центром, особенно в молодежи, сначала, очевидно, предполагали, что я по своим эмоциям и оценкам их
человек, в то время как я никогда им не был.
Вот за шампанским кончает обед шумная компания… Вскакивает, жестикулирует, убеждает кого-то франт в смокинге, с брюшком. Набеленная, с накрашенными губами дама курит папиросу и пускает дым в лицо и подливает вино в стакан
человеку во френче. Ему, видимо, неловко в этой компании, но он в
центре внимания. К нему относятся убеждающие жесты жирного франта. С другой стороны около него трется юркий
человек и показывает какие-то бумаги. Обхаживаемый отводит рукой и не глядит, а тот все лезет, лезет…
Большая площадь в
центре столицы, близ реки Яузы, окруженная облупленными каменными домами, лежит в низине, в которую спускаются, как ручьи в болото, несколько переулков. Она всегда курится. Особенно к вечеру. А чуть-чуть туманно или после дождя поглядишь сверху, с высоты переулка — жуть берет свежего
человека: облако село! Спускаешься по переулку в шевелящуюся гнилую яму.
По преданию — «магазин» был единственным остатком богатой панской усадьбы, служившей
центром для гарно — лужской шляхты. Капитан дорожил им, как эмблемой. Самый крупный из «помещиков» Гарного Луга, хотя
человек сравнительно новый, — он вместе с этой древней постройкой как бы наследовал первенствующее положение…
Для Достоевского в
центре стоял
человек.
В этом типе психологически неприятно — признание себя
центром вселенной, а в отношении к другим
людям — метод лести и взвинчивания, которым собираются сливки человечества.
Поэтому протестантизм перенес
центр тяжести жизни и познания в субъективный мир
человека, в изолированную, предоставленную себе душу.
В
центре этой трагедии стоит божественный
Человек — Христос, к Нему и от Него идет историческое действие трагедии.
Христос — абсолютный
центр космоса, и Он воплотился в
человеке, явился на земле.
Религия эстетизма учит утешаться призрачной жизнью, сладостью потери ощущения реальностей, переносит
центр тяжести жизни избранных
людей не в реальную, а в иллюзорную красоту.
— Крепкие старики, — объяснял щеголь. — Упрямы бывают, но крепкие, настоящие
люди, своему отечеству патриоты. Я, разумеется,
человек центральный; я, можно сказать, в самом
центре нахожусь: политику со всеми веду, потому что у меня все расчеты и отправки, и со всякими
людьми я имею обращение, а только наши старики — крепкие
люди: нельзя их ничем покорить.
Все, о чем Анна Марковна не смела и мечтать в ранней молодости, когда она сама еще была рядовой проституткой, — все пришло к ней теперь своим чередом, одно к одному: почтенная старость, дом — полная чаша на одной из уютных, тихих улиц, почти в
центре города, обожаемая дочь Берточка, которая не сегодня-завтра должна выйти замуж за почтенного
человека, инженера, домовладельца и гласного городской думы, обеспеченная солидным приданым и прекрасными драгоценностями…
Та самая женщина, которая, живя в одном из больших цивилизованных
центров, увидела бы в Цыбуле не больше как l'homme au gros maggot, [толстосума (франц.)] в захолустье — мирится с ним совершенно, мирится как с
человеком, даже независимо от его magot.
— Жизнь
людей, нравственно связанных между собою, похожа на концентрические круги, у которых один
центр, и вот в известный момент два лица помещались в самом
центре материального и психического сближения; потом они переходят каждый по своему отдельному радиусу в один, в другой концентрик: таким образом все удаляются друг от друга; но связь существенная у них, заметьте, не прервана: они могут еще сообщаться посредством радиусов и, взаимно действуя, даже умерщвлять один другого, и не выстрелом в портрет, а скорей глубоким помыслом, могущественным движением воли в желаемом направлении.
— Да, ты вот о чем!.. Посмотри вон туда, у портрета… Группа молодых
людей, и в
центре… Узнаешь ты этого господина?..
Каприви сказал во всеуслышание только то, что всякий знает, хотя это и старательно скрывается от народов; он сказал то, почему нанимались гвардии швейцарцев и шотландцев к французским королям и папам, почему в России старательно перетасовывают рекрут так, чтобы полки, стоящие в
центрах, комплектовались рекрутами с окраин, а полки на окраинах —
людьми из
центра России.
И те, которые говорят это, делают совершенно то же, что делал бы
человек, не имеющий понятия о том, что есть круг, который бы утверждал, что требование того, чтобы все точки окружности были в равном расстоянии от
центра, — есть преувеличение.
Если было время, когда
люди были так разобщены между собою, так мало были выработаны средства сближения и передачи мыслей, что они не могли сговориться и согласиться ни в каком общем ни торговом, ни экономическом, ни образовательном деле без государственного
центра, то теперь уже нет этой разобщенности.
Семья — это"дом", это
центр жизнедеятельности
человека, это последнее убежище, в которое он обязательно возвращается отовсюду, куда бы ни призывали его профессия и долг.