Неточные совпадения
Он пел любовь, любви послушный,
И песнь его была ясна,
Как мысли девы простодушной,
Как сон младенца, как луна
В пустынях неба безмятежных,
Богиня тайн и вздохов нежных;
Он пел разлуку и печаль,
И нечто, и туманну даль,
И романтические розы;
Он пел те дальные
страны,
Где долго в лоно тишины
Лились его живые слезы;
Он пел поблеклый жизни
цветБез малого в осьмнадцать лет.
Опасность, риск, власть природы, свет далекой
страны, чудесная неизвестность, мелькающая любовь, цветущая свиданием и разлукой; увлекательное кипение встреч, лиц, событий; безмерное разнообразие жизни, между тем как высоко в небе то Южный Крест, то Медведица, и все материки — в зорких глазах, хотя твоя каюта полна непокидающей родины с ее книгами, картинами, письмами и сухими
цветами, обвитыми шелковистым локоном в замшевой ладанке на твердой груди.
Она видела в
стране далеких пучин подводный холм; от поверхности его струились вверх вьющиеся растения; среди их круглых листьев, пронизанных у края стеблем, сияли причудливые
цветы.
Кроткий отец иеромонах Иосиф, библиотекарь, любимец покойного, стал было возражать некоторым из злословников, что «не везде ведь это и так» и что не догмат же какой в православии сия необходимость нетления телес праведников, а лишь мнение, и что в самых даже православных
странах, на Афоне например, духом тлетворным не столь смущаются, и не нетление телесное считается там главным признаком прославления спасенных, а
цвет костей их, когда телеса их полежат уже многие годы в земле и даже истлеют в ней, «и если обрящутся кости желты, как воск, то вот и главнейший знак, что прославил Господь усопшего праведного; если же не желты, а черны обрящутся, то значит не удостоил такого Господь славы, — вот как на Афоне, месте великом, где издревле нерушимо и в светлейшей чистоте сохраняется православие», — заключил отец Иосиф.
Она увяла, как должен был увянуть
цветок полуденных
стран на сибирском снегу.
Для них я портреты людей берегу,
Которые были мне близки,
Я им завещаю альбом — и
цветыС могилы сестры — Муравьевой,
Коллекцию бабочек, флору Читы
И виды
страны той суровой...
— Да, да, совершенно верно, — рассмеялся доктор. — Я захватил начало. Квашнин — одно великолепие: «Милостивые государи, призвание инженера — высокое и ответственное призвание. Вместе с рельсовым путем, с доменной печью и с шахтой он несет в глубь
страны семена просвещения,
цветы цивилизации и…» какие-то еще плоды, я уж не помню хорошенько… Но ведь каков обер-жулик!.. «Сплотимтесь же, господа, и будем высоко держать святое знамя нашего благодетельного искусства!..» Ну, конечно, бешеные рукоплескания.
Она смотрит на деревья, странно нарисованные на образах, и воображает себе целую
страну садов, где всё такие деревья и все это
цветет, благоухает, все полно райского пения.
Я ведь и забыл, что душа твоя полна любви; а в той
стране, где живет наша любезная, разумеется, круглый год
цветут розы и воздух дышит ароматом.
— Ты похожа на царскую ладью в
стране Офир, о моя возлюбленная, на золотую легкую ладью, которая плывет, качаясь, по священной реке, среди белых ароматных
цветов.
Вот прозрачный камень
цвета медной яри. В
стране эфиопов, где он добывается, его называют Мгнадис-Фза. Мне подарил его отец моей жены, царицы Астис, египетский фараон Суссаким, которому этот камень достался от пленного царя. Ты видишь — он некрасив, но цена его неисчислима, потому что только четыре человека на земле владеют камнем Мгнадис-Фза. Он обладает необыкновенным качеством притягивать к себе серебро, точно жадный и сребролюбивый человек. Я тебе его дарю, моя возлюбленная, потому что ты бескорыстна.
Этот круг, более или менее просторный, смотря по степени просвещения
страны, есть живая, полная сил среда, пышный
цвет, в который втекают разными жилами все соки, трудно разработанные, и преображаются в пышный венчик.
Недавно юная Мария
Узрела небеса чужие;
Недавно милою красой
Она
цвела в
стране родной.
Седой отец гордился ею
И звал отрадою своею.
Я не дерзну оправдывать вас, мужи, избранные общею доверенностию для правления! Клевета в устах властолюбия и зависти недостойна опровержения. Где
страна цветет и народ ликует, там правители мудры и добродетельны. Как! Вы торгуете благом народным? Но могут ли все сокровища мира заменить вам любовь сограждан вольных? Кто узнал ее сладость, тому чего желать в мире? Разве последнего счастия умереть за отечество!
Деревья также показались Алеше отменно красивыми, хотя притом очень странными. Они были разного
цвета: красные, зеленые, коричневые, белые, голубые и лиловые. Когда посмотрел он на них со вниманием, то увидел, что это не что иное, как разного рода мох, только выше и толще обыкновенного. Министр рассказал ему, что мох этот выписан королем за большие деньги из дальних
стран и из самой глубины земного шара.
При взгляде со стороны, при взгляде непонимающими глазами, происходило что-то невероятное:
страна борется, а внутри
страны ее умственный
цвет следит за борьбой с враждебно-вызывающим вниманием.
Садись мне на спину, девочка, и я умчу тебя в такие
страны, где стоит вечное лето, где пестреют душистыми
цветами огромные, непроходимые леса, где громадные белые
цветы растут на берегу реки и смотрятся в нее, любуясь своим пышным нарядом.
Посол взял ответ и
цветы и отправился с тем ответом к правителю, а патриарх сию же минуту оделся, взял свои драгоценности и свою свиту и поскакал на быстрых мулах вон из города через Ворота Солнца, а за стеною повернул к востоку, надеясь в каком-либо из семи нильских гирл найти греческую трирему или быстроходный чужеземный корабль и бежать на нем от возмущенной
страны и от коварного правителя, с надеждою отплатить ему издали за его издевательство.