Неточные совпадения
Христианское
общество вначале было смиренно, кротко, скрывалося
в пустынях и вертепах, потом усилилось, вознесло главу, устранилось своего пути, вдалося суеверию;
в исступлении шло стезею, народам обыкновенною; воздвигло начальника, расширило его власть, и папа стал всесильный из
царей.
Конечно, кто из всех нас, православных христиан, не понимает, что все эти секты — язва нашего
общества, и кто из подданных русского
царя,
в моем, например, ранге, не желает искоренения этого зла?
Этот день был исключением
в Александровой слободе.
Царь, готовясь ехать
в Суздаль на богомолье, объявил заране, что будет обедать вместе с братией, и приказал звать к столу, кроме трехсот опричников, составлявших его всегдашнее
общество, еще четыреста, так что всех званых было семьсот человек.
На высшей ступени —
цари, президенты, министры, палаты предписывают эти истязания, и убийства, и вербовку
в солдаты и вполне уверены
в том, что так как они или от бога поставлены на свое место, или то
общество, которым они управляют, требует от них того самого, что они предписывают, то они и не могут быть виноваты.
— Но у
царя нашего есть верные слуги, они стерегут его силу и славу, как псы неподкупные, и вот они основали
общество для борьбы против подлых затей революционеров, против конституций и всякой мерзости, пагубной нам, истинно русским людям.
В общество это входят графы и князья, знаменитые заслугами
царю и России, губернаторы, покорные воле царёвой и заветам святой старины, и даже, может быть, сами великие…
Ей, видишь, хотелось бы
царить в этом
обществе…
«Николаевщина»
царила в русском государстве и
обществе, а вот у нас, мальчуганов, не было никакого пристрастия к военщине. Из всех нас (а
в классе было до тридцати человек) только двое собирались
в юнкера: процент — ничтожный, если взять
в соображение, какое это было время.
Литературу
в казанском монде представляла собою одна только М.Ф.Ростовская (по казанскому произношению Растовская), сестра Львова, автора „Боже,
царя храни“, и другого генерала, бывшего тогда
в Казани начальником жандармского округа. Вся ее известность основывалась на каких-то повестушках, которыми никто из нас не интересовался. По положению она была только жена директора первой гимназии (где когда-то учился Державин); ее муж принадлежал к „
обществу“, да и по братьям она была из петербургского света.
Обнаружение этого смысла направлено против тех, которые думают, что
общество может бесконечно существовать мирно и спокойно, когда
в нем накопились страшные яды, когда
в нем
царят зло и неправда, внешне прикрытые благообразными формами, идеализированными образами прошлого.
Возрим мы
в области обширны,
Где тусклый трон стоит рабства.
Градские власти там все мирны,
В царе зря образ божества.
Власть царска веру охраняет,
Власть царску вера утверждает;
Союзно
общество гнетут;
Одно сковать рассудок тщится,
Другое волю стерть стремится;
На пользу общую, — рекут.
Играл он за последнее время редко
в «Cerle royal», так как по окончании сезона большая часть аристократического
общества покинула Париж и
в этом клубе
царила пустота.
При императоре Петре I, с изменением, происшедшим
в понимании русских людей, «скаски» вдохновенных бродяг потеряли свое значение
в обществе: невежественные люди ими еще интересовались, но петровские грамотеи, ознакомившиеся с лучшими произведениями, перестали интересоваться «бродяжными баснями». А главное, деловитый
царь не любил потворствовать глупостям, и «скасочников» прямо стали называть неучтиво «бродягами» и бить батогами.
Это выражение кратко, но значение его очень широко [Это «и других» внесено на основании следующих слов закона 8 октября 1835 года: «Кроме духоборцев, иконоборцев, молоканов, иудействующих, должно считать особенно вредными скопцов и не молящихся за
царя, и сверх того и тех раскольников, кои, по местным соображениям, будут
в равной степени признаваться вредными для
общества; о сих последних испрашивать каждый раз разрешения министерства внутренних дел, описывая обряды, мнения и правила, и означать степень вреда, от них происходящего».].
И все бы видели, как наивен был Мошкин, который составлял свою «скаску»
в 1643 году только с тем, чтобы действовать непосредственно на жалобливость
царя Михаила, и как дальше метил и шире захватывал уже Баранщиков, живший столетием позже; дрянной человек задумал взять себе
в помогу печать и, издав книгу, обмануть ею все русское
общество и особенно властных людей, которые находили удовольствие помочь ему идти «наперекор положения закона гражданского».
Во всяком случае, скаска Баранщикова представляет собою очень характерное явление, которое показывает, как русское
общество выросло за сто лет со времени скаски, поданной Мошкиным
царю Михаилу, а
в симпатиях к бродягам и
в недружелюбии к «положениям закона гражданского» не изменилось.