Неточные совпадения
Но как ни строго
хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная весть об упразднении градоначальниковой головы в несколько минут облетела весь город. Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали
себя сиротами и, сверх того, боялись подпасть под ответственность за то, что повиновались такому градоначальнику,
у которого на плечах вместо головы была пустая посудина. Напротив, другие хотя тоже плакали, но утверждали, что за повиновение их ожидает не кара, а похвала.
С замиранием представлял я
себе иногда, что когда выскажу кому-нибудь мою идею, то тогда
у меня вдруг ничего не останется, так что я стану похож на всех, а может быть, и идею брошу; а потому берег и
хранил ее и трепетал болтовни.
Теоретически освобожденный, я не то что
хранил разные непоследовательные верования, а они сами остались — романтизм революции я пережил, мистическое верование в прогресс, в человечество оставалось дольше других теологических догматов; а когда я и их пережил,
у меня еще оставалась религия личностей, вера в двух-трех, уверенность в
себя, в волю человеческую.
А что, ежели она сбежит? Заберет брильянты, да и была такова! И зачем я их ей отдала!
Хранила бы
у себя, а для выездов и выдавала бы… Сбежит она, да на другой день и приедет с муженьком прощенья просить! Да еще хорошо, коли он кругом налоя обведет, а то и так…
Мужчины весьма разнообразных возрастов почти все были в круглых пуховых шляпах, под коими они
хранили свои завитые
у парикмахеров алякоки, и самые франтоватые из них были облечены в длинные и по большей части из белого сукна сюртуки с выпущенными из задних карманов кончиками красных фуляровых носовых платков; тросточки
у всех были тоненькие, из жимолости, более пригодные для того, чтобы отдуть своего ближнего, чем иметь в сих посохах опору для
себя.
Во-первых, я скажу: зачем же ты не учился? а во-вторых, не то что
у Мейербера, а
у последнего немецкого флейтщика, скромно высвистывающего свою партию в последнем немецком оркестре, в двадцать раз больше идей, чем
у всех наших самородков; только флейтщик
хранит про
себя эти идеи и не суется с ними вперед в отечестве Моцартов и Гайднов; а наш брат самородок"трень-брень"вальсик или романсик, и смотришь — уже руки в панталоны и рот презрительно скривлен: я, мол, гений.
— Неужели было так трудно разгадать его? Хорош сфинкс! Сфинкс — камер-юнкер! Я ни в чем вас не упрекаю,
храни бог, — продолжал я, чувствуя, что я грубоват, что
у меня нет светскости и той деликатности, которая так нужна, когда имеешь дело с чужою душой; раньше, до знакомства с ней, я не замечал в
себе этого недостатка. — Но как вы могли не угадать? — повторял я, но уже тише и неувереннее.
Им здесь не было места, по настоящему положению паломничества, но они были терпимы и, чувствуя свое контрабандное положение, держали
себя очень смирно; они жались где-нибудь
у тележного колеса под дегтяркою и
хранили серьезное молчание.
Дрожа каждую минуту, чтобы его не обокрали, он всю дрянь держал
у себя в доме, даже дрова
хранил в зале.
Смерть, в глазах Толстого,
хранит в
себе какую-то глубокую тайну. Смерть серьезна и величава. Все, чего она коснется, становится тихо-строгим, прекрасным и значительным — странно-значительным в сравнении с жизнью. В одной из своих статей Толстой пишет: «все покойники хороши». И в «Смерти Ивана Ильича» он рассказывает: «Как
у всех мертвецов, лицо Ивана Ильича было красивее, главное, — значительнее, чем оно было
у живого».
На полке книжного шкафа увидел я
у него три толстеннейших тома. Это были альбомы с тщательно наклеенными газетными и журнальными вырезками отзывов о Леониде Андрееве. Так было странно глядеть на эти альбомы! Все мы, когда вступали в литературу и когда начинали появляться о нас отзывы, заводили
себе подобные альбомы и полгода-год вклеивали в них все, где о нас упоминалось. Но из года в год собирать эту газетную труху!
Хранить ее и перечитывать!..
— Ты опять за свое… Сказывал я тебе, тельник на нем надет был золотой с алмазами, не холопьему же отродью надевать такой будут. До конца прошлого года
хранил я его
у себя в образной, не раз и тебе его показывал, и только с месяц тому назад, как Якову исполнилось восемнадцать лет, возвратил ему. Да и по лицу, по сложению, по разуму его видна порода, не меня кому-либо учить различать людей…
Когда она доложила Дарье Николаевне о результате своего посещения «аптекаря» на Сивцевом Вражке, то не скрыла от нее, что дело это взялся устроить Кузьма, и что кроме денег — это уже она приврала, чтобы сохранить
у себя соблазнительную десятку — на старика придется действовать и угрозой, так как он
хранит зелье пуще глазу и, боясь греха, бросил теперь изготовление снадобей.