Неточные совпадения
Латынь из моды вышла ныне:
Так, если правду вам сказать,
Он знал довольно по-латыни,
Чтоб эпиграфы разбирать,
Потолковать об Ювенале,
В конце
письма поставить vale,
Да помнил, хоть не без греха,
Из Энеиды два стиха.
Он рыться не имел охоты
В хронологической пыли
Бытописания земли;
Но дней минувших анекдоты,
От Ромула до наших дней,
Хранил он в памяти своей.
Ужель та самая Татьяна,
Которой он наедине,
В начале нашего романа,
В глухой, далекой стороне,
В благом пылу нравоученья
Читал когда-то наставленья,
Та, от которой он
хранитПисьмо, где сердце говорит,
Где всё наруже, всё на воле,
Та девочка… иль это сон?..
Та девочка, которой он
Пренебрегал в смиренной доле,
Ужели с ним сейчас была
Так равнодушна, так смела?
— С другой: в одном из шкафов магазина найдено порядочное количество нелегальной литературы эсдеков и дружеские — на ты —
письма к Зотовой какого-то марксиста, вероучителя и остроумца. На кой дьявол богатой бабе
хранить у себя нелегальщину? А посему предполагается, что это ваше имущество.
Недолго я пробыл дома. Вскоре получил
письмо от Далматова из Пензы, помеченное 5 октября 1878 года, которое
храню и до сих пор. Он пишет...
Орлов
хранит у себя
письмо одной четырнадцатилетней гимназистки; она, возвращаясь из гимназии, «замарьяжила на Невском офицерика», который будто бы увел ее к себе и отпустил только поздно вечером, а она поспешила написать об этом подруге, чтобы поделиться восторгами.
–…вот как все сложилось несчастно. Я его, как он уехал, два года не любила, а только вспоминала очень тепло. Потом я опять начала любить, когда получила
письмо, потом много
писем. Какие же это были хорошие
письма! Затем — подарок, который надо, знаете,
хранить так, чтобы не увидели, — такие жемчужины…
Вначале действительно Петр хотел строго
хранить свое incognito и, чтобы в Европе не узнали его, употребил даже меру, позволительную разве только при тогдашнем состоянии понятий о правах частных лиц: он повелел распечатывать все
письма, отправляемые из Москвы за границу через установленную почту, и задерживать те, в которых было хоть слово о путешествии царя!
Но все равно; я уверен, что она всю жизнь его
хранила бы как драгоценность, как гордость свою и свое оправдание, и вот теперь сама в такую минуту вспомнила и принесла это
письмо, чтоб наивно погордиться передо мной, восстановить себя в моих глазах, чтоб и я видел, чтоб и я похвалил.
Если вы не приедете, то я напечатаю в газетах все ваши
письма ко мне, в которых вы клялись меня вечно любить и где просили меня
хранить ваши триста тысяч, которые вы получили в моем доме, и это показывает, до чего вы прежде были откровенны со мной».
— Вот
письмо, извольте прочесть, — сказал Лука Данилыч. Меркулов стал читать. Побледнел, как прочел слова Марка Данилыча: «А так как предвидится на будущей неделе, что цена еще понизится, то ничего больше делать не остается, как всего тюленя хоть в воду бросать, потому что не будет стоить и
хранить его…»
По тем же предчувствиям мне казалось, что
письмо, которое было теперь в руках Альтанской, содержало развязку ее тайны, как
письмо матери
хранило другие тайны, — и я, вынув из кармана матушкино
письмо, прежде чем отдать его приемщику, прочел: «Филиппу Кольбергу в Петербург».
— «…под именем Дионисия Зибенбюргера, иностранного путешественника, механика, физика, оптика и астролога; приметы: необыкновенно красный нос… горб назади… известен по рекомендательным
письмам из Германии… с условием
хранить… тайну… до двух часов пополудни того ж дня.
С дачной хозяйкой моей прощание у меня было самое трогательное. Плакала и рыдала она так, как будто провожала в могилу и просила меня навещать ее, а также присылать для беседы об антихристе дьячка Ижеесишенского. За квартиру ей отдал я не 20 р. за все лето, как бы то следовало, но всего 5 р., зато подарил мельхиоровый стаканчик при нижеследующем
письме, которое она обещалась
хранить в божнице. Вот сие
письмо...
Сиротинина, несколько успокоившись, рассказала подробно и насколько возможно при ее состоянии толково все дело Дмитрия Павловича Сиротинина — об оказываемом ему доверии молодым Алфимовым, обнаружении растраты, аресте. Показала его
письмо, которое она с момента получения
хранила у себя на груди.
В награду за добрую весть требовала Ильза: во-первых, послать горничную немедленно отыскать путь в спальню Бира, откуда вызвать слепца именем волшебницы Ильи Муромца и сказать ему, что сестра Ильза ждет его у вяза с тремя соснами; во-вторых, дать ей перо, чернильницу и бумагу и, в-третьих, прежде свидания с карлою, вручить по принадлежности
письмо, которое напишет она генералу Паткулю, начальнику фон Вердена. Легковерная девушка должна была клясться
хранить тайну.