Неточные совпадения
Здесь оказались три юрты и одна
фанза, называемая Сидун-гоу [Ши-дун-гоу — каменистая восточная долина.]. В ней жили два старика; один из них был таза, другой — китаец-соболевщик.
Хозяева фанзочки оказались очень гостеприимными и всячески старались нам услужить.
Тазы на Такеме те же, что и в Южно-Уссурийском крае, только менее подвергшиеся влиянию китайцев. Жили они в
фанзах, умели делать лодки и лыжи, летом занимались земледелием, а зимой соболеванием. Говорили они по-китайски, а по-удэгейски знали только счет да отдельные слова. Китайцы на Такеме были полными
хозяевами реки; туземцы забиты и, как везде, находились в неоплатных долгах.
В третьем месте Дерсу увидел, что в
фанзе было много мышей и
хозяин ее вел немилосердную войну с ними, и т.д.
Когда мы пили чай, в
фанзу пришел еще какой-то китаец. За спиной у него была тяжелая котомка; загорелое лицо, изношенная обувь, изорванная одежда и закопченный котелок свидетельствовали о том, что он совершил длинный путь. Пришедший снял котомку и сел на кан.
Хозяин тотчас же стал за ним ухаживать. Прежде всего он подал ему свой кисет с табаком.
Китайская
фанза, к которой мы подошли, состояла из 3 построек, расположенных «покоем»: из жилой
фанзы — посредине и 2 сараев — по сторонам. Двор между ними, чисто выметенный и прибранный, был обнесен высоким частоколом в уровень с сараями. Почуяв посторонних людей, собаки подняли неистовый лай и бросились к нам навстречу. На шум из
фанзы вышел сам
хозяин. Он тотчас распорядился, чтобы рабочие помогли нам расседлать коней.
В
фанзе мог быть и не
хозяин, а работник или случайный прохожий.
Когда мы подходили к
фанзе, в дверях ее показался
хозяин дома. Это был высокий старик, немного сутуловатый, с длинной седой бородой и с благообразными чертами лица. Достаточно было взглянуть на его одежду, дом и людские, чтобы сказать, что живет он здесь давно и с большим достатком. Китаец приветствовал нас по-своему. В каждом движении его, в каждом жесте сквозило гостеприимство. Мы вошли в
фанзу. Внутри ее было так же все в порядке, как и снаружи. Я не раскаивался, что принял приглашение старика.
Обитатели каждой
фанзы делились на 3 группы:
хозяев, работников и бездельников, живущих на средства, добытые грабежами и убийствами.
У корейцев в
фанзе было так много клопов, что сам
хозяин вынужден был спать снаружи, а во время дождя прятался в сарайчик, сложенный из тонкого накатника. Узнав об этом, мы отошли от
фанзы еще с километр и стали биваком на берегу реки.
В 2 часа мы дошли до Мяолина — то была одна из самых старых
фанз в Иманском районе. В ней проживали 16 китайцев и 1 гольдячка.
Хозяин ее поселился здесь 50 лет тому назад, еще юношей, а теперь он насчитывал себе уже 70 лет. Вопреки ожиданиям он встретил нас хотя и не очень любезно, но все же распорядился накормить и позволил ночевать у себя в
фанзе. Вечером он напился пьян. Начал о чем-то меня просить, но затем перешел к более резкому тону и стал шуметь.
Китаец торопил нас. Ему хотелось поскорее добраться до другой
фанзы, которая, по его словам, была еще в 12 км. И действительно, к полудню мы нашли эту фанзочку. Она была пустая. Я спросил нашего вожатого, кто ее
хозяин. Он сказал, что в верховьях Имана соболеванием занимаются китайцы, живущие на берегу моря, дальше, вниз по реке, будут
фанзы соболевщиков Иодзыхе, а еще дальше на значительном протяжении следует пустынная область, которая снова оживает немного около реки Кулумбе.
Из расспросов выяснилось, что китаец, владелец
фанзы Иолайза, является цайдуном [Цай-дун — владелец капитала.] (
хозяин реки).
По другую сторону хребта тропа привела нас к зверовой
фанзе, расположенной на левом берегу Синанцы.
Хозяин ее находился в отлучке.
К вечеру мы дошли до зверовой
фанзы.
Хозяева ее отсутствовали, и расспросить было некого. На общем совете решено было, оставив лошадей на биваке, разойтись в разные стороны на разведку. Г.И. Гранатман пошел прямо, А.И. Мерзляков — на восток, а я должен был вернуться назад и постараться разыскать потерянную тропинку.
Дерсу и двое стрелков ходили осматривать реку Сяоцу. Истоки ее сходятся с истоками горного ручья, впадающего в Сицу в среднем течении. Самый перевал покрыт густым хвойным лесом. Как подъем, так равно и спуск с него средней крутизны. В 3 км от Дунцы они нашли китайскую зверовую
фанзу.
Хозяева ее находились в отсутствии.
Через каких-нибудь 5 км мы подошли к двум корейским
фанзам.
Хозяева их — два старика и два молодых корейца — занимались охотой и звероловством. Фанзочки были новенькие, чистенькие, они так мне понравились, что я решил сделать здесь дневку.
Мы ночевали в большой богатой
фанзе у старика-китайца с серьезным, интеллигентным лицом. Главный врач, как он всегда делал на остановках, успокоительно потрепал
хозяина по плечу и сказал, чтоб он не беспокоился, что за все ему будет заплачено.
Воротился из Мукдена наш
хозяин. Увидел свою разграбленную
фанзу, ахнул, покачал головою. С своею ужасною, любезно-вежливою улыбкою подошел к вывороченной двери погреба, спустился, посмотрел и вылез обратно. Неподвижное лицо не выражало ничего.
А чтоб им не было в этом нужды, мы купили им у китайцев для топлива каоляновой соломы, условились с
хозяевами, сколько заплатим за ночевку в их
фанзах.
В бою китайцы помогают японцам, наших раненых грабят, указания дают ложные — подводят под пули японцев, фураж и провиант добровольно не продают, устраивают склады для неприятеля, своими часто лживыми жалобами вызывают незаслуженное наказание, стоит отделиться по делам службы, как солдата убивают, заснёт солдат в
фанзе — и тут ему покоя от манзы нет, его обкрадывают, выгонять же
хозяина из его дома не позволяют — не гуманно, достаточно того, что бедному китайцу приходится стеснить свою семью на ночь.