Неточные совпадения
— Две? — сказал
хозяин, судорожно подскакивая, как пружинный. — Тысячи? Метров? Прошу вас сесть, капитан. Не желаете ли взглянуть, капитан, образцы новых материй? Как вам будет угодно. Вот спички, вот прекрасный табак; прошу вас. Две тысячи… две тысячи по… — Он сказал цену, имеющую такое же отношение к настоящей, как клятва к простому «да», но Грэй был доволен, так как не хотел ни в чем торговаться. — Удивительный, наилучший шелк, — продолжал лавочник, —
товар вне сравнения, только у меня найдете такой.
Но, видя всякий раз, как с Моря
Сокровища несут горами корабли,
Как выгружаются богатые
товарыИ ломятся от них анбары,
И как
хозяева их в пышности цвели,
Пастух на то прельстился...
Зайдет она, бывало, в богатую лавку, садится, тут дорогой
товар лежит, тут и деньги,
хозяева никогда ее не остерегаются, знают, что хоть тысячи выложи при ней денег и забудь, она из них не возьмет ни копейки.
— Доход коммерческого предприятия от продажи
товаров, — продолжал Кирсанов, — распадается на три главные части: одна идет на жалованье рабочим; другая — на остальные расходы предприятия: наем помещения, освещение, материалы для работы; третья остается в прибыль
хозяину.
Опечатав
товар и склады, Лужин отправил арестованных в городскую полицейскую часть, где мушкетеры выпороли и
хозяев склада, и кимрских торговцев, привезших
товар.
При магазине была колбасная; чтобы иметь
товар подешевле,
хозяин заблаговременно большими партиями закупал кишки, и они гнили в бочках, распространяя ужасную вонь. По двору носилась злющая собака, овчарка Енотка, которая не выносила полицейских. Чуть увидит полицейского — бросается. И всякую собаку, забежавшую на двор, рвала в клочья.
Марья вышла с большой неохотой, а Петр Васильич подвинулся еще ближе к гостю, налил ему еще наливки и завел сладкую речь о глупости Мыльникова, который «портит
товар». Когда машинист понял, в какую сторону гнул свою речь тароватый
хозяин, то отрицательно покачал головой. Ничего нельзя поделать. Мыльников, конечно, глуп, а все-таки никого в дудку не пускает: либо сам спускается, либо посылает Оксю.
— А
хозяин наш стоит да покатывается. «А у тебя где глаза были? — говорит. — Должен ли ты иметь глаза, когда
товар покупаешь? — говорит. — Нет, говорит, вас, дураков, учить надо!»
А в городе
хозяин ходит, как граф, пользу да штраф, да прибыль, провизия, значит, не в ремизе я, а там на
товар процент дает хороший дивиденд, а уж при подряде своего тоже не упустим, такого Петра Кириллова запустим, что на поди! Значит, пей да гуляй, да певиц бриллиантами наделяй, а ежели учинишь дебош, адвокат у нас хорош, это нам не в убытки, потому прибытки прытки».
Сами
хозяева, по-видимому, смотрели на свой"дом"как на место для ночлегов и перенесли свою деятельность в небольшую пристройку, вмещавшую в, себе лавочку, из которой продавался всякий бросовый
товар на потребу крестьянскому люду.
По утрам кухарка, женщина больная и сердитая, будила меня на час раньше, чем его; я чистил обувь и платье
хозяев, приказчика, Саши, ставил самовар, приносил дров для всех печей, чистил судки для обеда. Придя в магазин, подметал пол, стирал пыль, готовил чай, разносил покупателям
товар, ходил домой за обедом; мою должность у двери в это время исполнял Саша и, находя, что это унижает его достоинство, ругал меня...
Осматривая после ярмарки лавки, взятые им в ремонт, и увидав забытый самовар, посуду, ковер, ножницы, а иногда ящик или штуку
товара,
хозяин говорил, усмехаясь...
— Жаль,
хозяин, — продолжал земский, — что у тебя в повозках, хоть, кажется, в них и много клади, — прибавил он, взглянув в окно, — не осталось никаких
товаров: ты мог бы их все сбыть. Боярин Шалонский и богат и тороват. Уж подлинно живет по-барски: хоромы — как царские палаты, холопей полон двор, мяса хоть не ешь, меду хоть не пей; нечего сказать — разливанное море! Чай, и вы о нем слыхали? — прибавил он, оборотясь к
хозяину постоялого двора.
— Потише,
хозяин, потише! — сказал земский. — Боярин Шалонский помолвил дочь свою за пана Гонсевского, который теперь гетманом и главным воеводою в Москве: так не худо бы иным прочим держать язык за зубами. У гетмана руки длинные, а Балахна не за тридевять земель от Москвы, да и сам боярин шутить не любит: неравно прилучится тебе ехать мимо его поместьев с
товарами, так смотри, чтоб не продать с накладом!
Его мечты принимали простые и ясные формы: он представлял себя чрез несколько лет
хозяином маленькой, чистенькой лавочки, где-нибудь на хорошей, не очень шумной улице города, а в лавке у него — лёгкий и чистый галантерейный
товар, который не пачкает, не портит одёжи.
Утром каждого дня, тепло и удобно одетый, с ящиком мелкого
товара на груди, он являлся в один из трактиров, где собирались шпионы, в полицейский участок или на квартиру товарища по службе, там ему давали простые, понятные задачи: ступай в такой-то дом, познакомься с прислугой, расспроси, как живут
хозяева.
Одна — молоденькая швейка, кудрявая, пышная, плотно обтянутая скромным серым платьем; ее пустые, водянистые глаза смотрели на все утомленно, на белом лице лежало что-то горестное, вдовье. Даже и за глаза она говорила о
хозяине робко, пониженным голосом, величая его по имени-отчеству, а
товар принимала с какой-то смешной суетливостью, точно краденое…
…Мне было восемнадцать лет, когда я встретил Коновалова. В то время я работал в хлебопекарне как «подручный» пекаря. Пекарь был солдат из «музыкальной команды», он страшно пил водку, часто портил тесто и, пьяный, любил наигрывать на губах и выбивать пальцами на чем попало различные пьесы. Когда
хозяин пекарни делал ему внушения за испорченный или опоздавший к утру
товар, он бесился, ругал
хозяина беспощадно и при этом всегда указывал ему на свой музыкальный талант.
— Некогда мне, Тарас Ермилыч. Видишь:
товаром торгую… — ответил Илюшка и посмотрел дерзко на
хозяина. — И сюда пришел с своей музыкой.
— Сговоры, государь мой милостивый, — отвечал Сергеич, кажется, очень довольный моим вопросом, — начинаются, ежели дружка делом правит по порядку, как он сейчас в избу вошел, так с поклоном и говорит: «У вас,
хозяин, есть
товар, а у нас есть купец;
товар ваш покажите, а купца нашего посмотрите…» Тут сейчас с ихниной, с невестиной стороны, свашка, по-нашему, немытая рубашка, и выводит девку из-за занавески, ставит супротив жениха; они, вестимо, тупятся, а им говорят, чтоб смотрелись да гляделись — да!
Я теперь сиротинушка,
хозяин свой, и душа-то моя своя, не чужая, не продавал ее никому, как иная, что память свою загасила, а сердце не покупать стать, даром отдам, да, видно, дело оно наживное!» Я засмеялась; и не раз и не два говорил — целый месяц в усадьбе живет, бросил
товары, своих отпустил, один-одинешенек.
— Да ты, парень, хвостом-то не верти, истинную правду мне сказывай, — подхватил Пантелей… — Торговое дело!.. Мало ль каких торговых дел на свете бывает — за ину торговлю чествуют, за другую плетьми шлепают. Есть
товары заповедные, есть
товары запретные, бывают
товары опальные. Боюсь, не подбил бы непутный шатун нашего
хозяина на запретное дело… Опять же Дюков тут, а про этого молчанку по народу недобрая слава идет. Без малого год в остроге сидел.
Между тем даже пыльную петербургскую улицу он видит лишь тогда, когда
хозяин посылает его с
товаром к заказчику; даже по праздникам он не может размяться, потому что
хозяин, чтобы мальчики не баловались, запирает их на весь день в мастерской…
Это возбудило громкий ропот, жалобы и подозрения на
хозяев в том, что они, очевидно, вывезя весь
товар перед пожаром, вероятно, знали, что он случится.
— А в условии-то, Марко Данилыч, что написано? — хладнокровно отвечал Веденеев раскипятившемуся Смолокурову. — Извольте-ка читать: «По уплате же всей суммы сполна, согласно сему условию, я, Смолокуров, вступаю во владение
товаром». Значит, как отдадите вторые сто тысяч сполна, тогда и будете
хозяином купленного вами
товара, а до тех пор
хозяева мы.
«Купецкие молодцы́» снуют взад и вперед с озабоченными лицами, а
хозяева либо старшие приказчики, усевшись на деревянных, окрашенных сажей стульях с сиденьем из болотного камыша или прислонясь спиной к дверной притолоке, глубокомысленно, преважно, с сознанием самодостоинства, поглядывают на укладку
товаров и лишь изредка двумя-тремя отрывистыми словами отдают татарам приказанья.
— Ходкий, неча сказать!.. — захохотал Корней. — Теперь у Макарья, что водке из-под лодки, что этому
товару, одна цена. Наш
хозяин решил всего тюленя, что ни привез на ярманку, в Оку покидать; пущай, говорит, водяные черти кашу себе маслят. Баржа у нас тут где-то на Низу с этой дрянью застряла, так
хозяин дал мне пору́ченность весь жир в воду, а баржу погрузить другим
товаром да наскоро к Макарью вести.
А ежель возьмет что в лавке Софронушка, не то чтобы деньги с него спросить, накланяются еще досыта за такую милость, руки и полы расцелуют, потому что если он хоть самую малость возьмет, значит
хозяин весь залежалый
товар поскорости с барышом распродаст.
Получив за его бочонки два воза персидских
товаров, не сдал их
хозяину, а когда тот стал требовать, сказал ему: «Хочешь
товар получить, так подавай на меня губернатору жалобу, без того последней тряпки не дам».
— Василий, убери
товар! — вздохнул
хозяин и взялся за жестяной чайник.
Потом топил печи, чистил сапоги, одежу
хозяевам, ставил самовары, чистил их, потом либо приказчик звал его вытаскивать
товар, либо кухарка приказывала ему месить тесто, чистить кастрюли.