Неточные совпадения
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за
дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя
хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в
день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Правдин. Это мое
дело. Чужое возвращено будет
хозяевам, а…
Наконец, однако, сели обедать, но так как со времени стрельчихи Домашки бригадир стал запивать, то и тут напился до безобразия. Стал говорить неподобные речи и, указывая на"деревянного
дела пушечку", угрожал всех своих амфитрионов [Амфитрио́н — гостеприимный
хозяин, распорядитель пира.] перепалить. Тогда за
хозяев вступился денщик, Василий Черноступ, который хотя тоже был пьян, но не гораздо.
Пробыв
день, и она и
хозяева ясно чувствовали, что они не подходят друг к другу и что лучше им не сходиться.
Простившись с дамами и обещав пробыть завтра еще целый
день, с тем чтобы вместе ехать верхом осматривать интересный провал в казенном лесу, Левин перед сном зашел в кабинет
хозяина, чтобы взять книги о рабочем вопросе, которые Свияжский предложил ему.
— И я не один, — продолжал Левин, — я сошлюсь на всех
хозяев, ведущих рационально
дело; все, зa редкими исключениями, ведут
дело в убыток. Ну, вы скажите, что̀ ваше хозяйство — выгодно? — сказал Левин, и тотчас же во взгляде Свияжского Левин заметил то мимолетное выражение испуга, которое он замечал, когда хотел проникнуть далее приемных комнат ума Свияжского.
— Ах, эти мне сельские
хозяева! — шутливо сказал Степан Аркадьич. — Этот ваш тон презрения к нашему брату городским!… А как
дело сделать, так мы лучше всегда сделаем. Поверь, что я всё расчел, — сказал он, — и лес очень выгодно продан, так что я боюсь, как бы тот не отказался даже. Ведь это не обидной лес, — сказал Степан Аркадьич, желая словом обидной совсем убедить Левина в несправедливости его сомнений, — а дровяной больше. И станет не больше тридцати сажен на десятину, а он дал мне по двести рублей.
И он с свойственною ему ясностью рассказал вкратце эти новые, очень важные и интересные открытия. Несмотря на то, что Левина занимала теперь больше всего мысль о хозяйстве, он, слушая
хозяина, спрашивал себя: «Что там в нем сидит? И почему, почему ему интересен
раздел Польши?» Когда Свияжский кончил, Левин невольно спросил: «Ну так что же?» Но ничего не было. Было только интересно то, что «оказывалось» Но Свияжский не объяснил и не нашел нужным объяснять, почему это было ему интересно.
Левин по этому случаю сообщил Егору свою мысль о том, что в браке главное
дело любовь и что с любовью всегда будешь счастлив, потому что счастье бывает только в себе самом. Егор внимательно выслушал и, очевидно, вполне понял мысль Левина, но в подтверждение ее он привел неожиданное для Левина замечание о том, что, когда он жил у хороших господ, он всегда был своими господами доволен и теперь вполне доволен своим
хозяином, хоть он Француз.
Хозяин заказывал повару, под видом раннего завтрака, на завтрашний
день, решительный обед.
Видно было, что
хозяин приходил в дом только отдохнуть, а не то чтобы жить в нем; что для обдумыванья своих планов и мыслей ему не надобно было кабинета с пружинными креслами и всякими покойными удобствами и что жизнь его заключалась не в очаровательных грезах у пылающего камина, но прямо в
деле.
— А
дело, по-настоящему, вздор. У него нет достаточно земли, — ну, он и захватил чужую пустошь, то есть он рассчитывал, что она не нужна, и о ней
хозяева <забыли>, а у нас, как нарочно, уже испокон века собираются крестьяне праздновать там Красную горку. По этому-то поводу я готов пожертвовать лучше другими лучшими землями, чем отдать ее. Обычай для меня — святыня.
Это, по-видимому, незначительное обстоятельство совершенно преклонило
хозяина к удовлетворению Чичикова. Как, в самом
деле, отказать такому гостю, который столько ласк оказал его малютке и великодушно поплатился за то собственным фраком? Леницын думал так: «Почему ж, в самом
деле, не исполнить его просьбы, если уж такое его желание?» [Окончание главы в рукописи отсутствует.]………………………………………………
Черные фраки мелькали и носились врознь и кучами там и там, как носятся мухи на белом сияющем рафинаде в пору жаркого июльского лета, когда старая ключница рубит и
делит его на сверкающие обломки перед открытым окном; дети все глядят, собравшись вокруг, следя любопытно за движениями жестких рук ее, подымающих молот, а воздушные эскадроны мух, поднятые легким воздухом, влетают смело, как полные
хозяева, и, пользуясь подслеповатостию старухи и солнцем, беспокоящим глаза ее, обсыпают лакомые куски где вразбитную, где густыми кучами.
Впрочем, редко случалось, чтобы это было довезено домой; почти в тот же
день спускалось оно все другому, счастливейшему игроку, иногда даже прибавлялась собственная трубка с кисетом и мундштуком, а в другой раз и вся четверня со всем: с коляской и кучером, так что сам
хозяин отправлялся в коротеньком сюртучке или архалуке искать какого-нибудь приятеля, чтобы попользоваться его экипажем.
— Да что ж тебе? Ну, и ступай, если захотелось! — сказал
хозяин и остановился: громко, по всей комнате раздалось храпенье Платонова, а вслед за ним Ярб захрапел еще громче. Уже давно слышался отдаленный стук в чугунные доски.
Дело потянуло за полночь. Костанжогло заметил, что в самом
деле пора на покой. Все разбрелись, пожелав спокойного сна друг другу, и не замедлили им воспользоваться.
Нашел он полон двор услуги;
К покойнику со всех сторон
Съезжались недруги и други,
Охотники до похорон.
Покойника похоронили.
Попы и гости ели, пили
И после важно разошлись,
Как будто
делом занялись.
Вот наш Онегин — сельский житель,
Заводов, вод, лесов, земель
Хозяин полный, а досель
Порядка враг и расточитель,
И очень рад, что прежний путь
Переменил на что-нибудь.
— Принцесса, ясное
дело. Вбил ты ей в голову эти заморские корабли! Эх ты, чудак-чудаковский, а еще
хозяин!
По ее мнению, такого короткого знакомства с богом было совершенно достаточно для того, чтобы он отстранил несчастье. Она входила и в его положение: бог был вечно занят
делами миллионов людей, поэтому к обыденным теням жизни следовало, по ее мнению, относиться с деликатным терпением гостя, который, застав дом полным народа, ждет захлопотавшегося
хозяина, ютясь и питаясь по обстоятельствам.
— Ты — про это
дело? — ‹сказал› Дронов, входя, и вздохнул, садясь рядом с
хозяином, потирая лоб. — Дельце это — заноза его, — сказал он, тыкая пальцем в плечо Тагильского, а тот говорил...
Вот на
днях Четвериков говорил, что в рабочих союзах прячутся террористы, анархисты и всякие чудовища и что
хозяева должны принять все меры к роспуску союзов.
Разумеется, он —
хозяин и
дело обязывает его бороться против рабочих, но — видел бы ты, какая отвратительная рожа была у него, когда он говорил это!
— Нескладно говоришь, — вмешался лысый, — даже вовсе глупость! В деревне лишнего народу и без господ
девать некуда, а вот
хозяевам — свободы в деревне — нету! В этом и беда…
Тут Самгин вспомнил, что у него есть хороший предлог спрятаться от
хозяина, и сказал ему, что до приезда уполномоченных он должен кое-что прочитать в
деле.
На другой
день, утром, он сидел в большом светлом кабинете, обставленном черной мебелью; в огромных шкафах нарядно блестело золото корешков книг, между Климом и
хозяином кабинета — стол на толстых и пузатых ножках, как ножки рояля.
— Вы, по обыкновению, глумитесь, Харламов, — печально, однако как будто и сердито сказал
хозяин. — Вы — запоздалый нигилист, вот кто вы, — добавил он и пригласил ужинать, но Елена отказалась. Самгин пошел провожать ее. Было уже поздно и пустынно, город глухо ворчал, засыпая. Нагретые за
день дома, остывая, дышали тяжелыми запахами из каждых ворот. На одной улице луна освещала только верхние этажи домов на левой стороне, а в следующей улице только мостовую, и это раздражало Самгина.
— В-вывезли в лес,
раздели догола, привязали руки, ноги к березе, близко от муравьиной кучи, вымазали все тело патокой, сели сами-то, все трое — муж да
хозяин с зятем, насупротив, водочку пьют, табачок покуривают, издеваются над моей наготой, ох, изверги! А меня осы, пчелки жалят, муравьи, мухи щекотят, кровь мою пьют, слезы пьют. Муравьи-то — вы подумайте! — ведь они и в ноздри и везде ползут, а я и ноги крепко-то зажать не могу, привязаны ноги так, что не сожмешь, — вот ведь что!
Затем он рассказал странную историю: у Леонида Андреева несколько
дней прятался какой-то нелегальный большевик, он поссорился с
хозяином, и Андреев стрелял в него из револьвера, тотчас же и без связи с предыдущим сообщил, что офицера-гвардейца избили в модном кабаке Распутина и что ходят слухи о заговоре придворной знати, — она решила снять царя Николая с престола и посадить на его место — Михаила.
— Понимаешь —
хозяин должен знать хозяйство, а он — невежда, ничего не знает. Закладывали казармы императорских стрелков, он, конечно, присутствовал. «Удивительное, говорит,
дело: кладут в одно место всякую дрянь, поливают чем-то, и выходит крепко».
Вид леса в самом
деле поразил Райского. Он содержался, как парк, где на каждом шагу видны следы движения, работ, ухода и науки. Артель смотрела какой-то дружиной. Мужики походили сами на
хозяев, как будто занимались своим хозяйством.
— Меня шестьдесят пять лет Татьяной Марковной зовут. Ну, что — «как»? И поделом тебе! Что ты лаешься на всех: напал, в самом
деле, в чужом доме на женщину —
хозяин остановил тебя — не по-дворянски поступаешь!..
Кстати, не знаю наверно даже до сего
дня, подкупили они Петра Ипполитовича, моего
хозяина, или нет, и получил ли он от них хоть сколько-нибудь тогда за услуги или просто пошел в их общество для радостей интриги; но только и он был за мной шпионом, и жена его — это я знаю наверно.
«Этому дереву около девяноста лет, — сказал
хозяин, — оно посажено моим дедом в
день его свадьбы».
Хозяин — не только охотник, но и знаток
дела.
Десерт состоял из апельсинов, варенья, бананов, гранат; еще были тут называемые по-английски кастард-эппльз (custard apples) плоды, похожие видом и на грушу, и на яблоко, с белым мясом, с черными семенами. И эти были неспелые.
Хозяева просили нас взять по нескольку плодов с собой и подержать их
дня три-четыре и тогда уже есть. Мы так и сделали.
После обеда мы распрощались с молодым Беном и отправились в Веллингтон, куда приехали поздно вечером. Топающий
хозяин опять поставил весь дом вверх
дном, опять наготовил баранины, ветчины, чаю — и опять все дурно.
Завтрак снова является на столе, после завтрака кофе. Иван Петрович приехал на три
дня с женой, с детьми, и с гувернером, и с гувернанткой, с нянькой, с двумя кучерами и с двумя лакеями. Их привезли восемь лошадей: все это поступило на трехдневное содержание
хозяина. Иван Петрович дальний родня ему по жене: не приехать же ему за пятьдесят верст — только пообедать! После объятий начался подробный рассказ о трудностях и опасностях этого полуторасуточного переезда.
А как удивится гость, приехавший на целый
день к нашему барину, когда, просидев утро в гостиной и не увидев никого, кроме
хозяина и хозяйки, вдруг видит за обедом целую ватагу каких-то старичков и старушек, которые нахлынут из задних комнат и занимают «привычные места»!
Щенок визжит, тянется назад, чтобы уйти как можно дальше от последствий своего
дела и забыть о них; но неумолимый
хозяин не отпускает его.
«Да, да, — думал он. —
Дело, которое делается нашей жизнью, всё
дело, весь смысл этого
дела непонятен и не может быть понятен мне: зачем были тетушки, зачем Николенька Иртенев умер, а я живу? Зачем была Катюша? И мое сумасшествие? Зачем была эта война? И вся моя последующая беспутная жизнь? Всё это понять, понять всё
дело Хозяина — не в моей власти. Но делать Его волю, написанную в моей совести, — это в моей власти, и это я знаю несомненно. И когда делаю, несомненно спокоен».
В нынешнем году он был рассчитан
хозяином после происшедшей неприятности
хозяина с рабочими и, оставшись без места, ходил без
дела по городу, пропивая с себя последнее.
Виноградари вообразили себе, что сад, в который они были посланы для работы на
хозяина, был их собственностью; что всё, что было в саду, сделано для них, и что их
дело только в том, чтобы наслаждаться в этом саду своею жизнью, забыв о
хозяине и убивая тех, которые напоминали им о
хозяине и об их обязанностях к нему.
— Как же, на деревне, никак не могу с ней справиться. Шинок держит. Знаю и обличаю и браню ее, а коли акт составить — жалко: старуха, внучата у ней, — сказал приказчик всё с той же улыбкой, выражавшей и желание быть приятным
хозяину и уверенность в том, что Нехлюдов, точно так же как и он, понимает всякие
дела.
Пользуясь хорошим расположением
хозяина, Бахарев заметил, что он желал бы переговорить о
деле, по которому приехал. При одном слове «
дело» Ляховский весь изменился, точно его ударили палкой по голове. Даже жалко было смотреть на него, — так он съежился в своем кресле, так глупо моргал глазами и сделал такое глупое птичье лицо.
Ляховский расходился до того, что даже велел подавать завтрак к себе в кабинет, что уж совсем не было в его привычках. Необыкновенная любезность
хозяина тронула Бахарева, хотя вообще он считал Ляховского самым скрытным и фальшивым человеком; ему понравилась даже та форма, в которой Ляховский между слов успел высказать, что ему все известно о положении
дел Бахарева.
Из приваловского дома Хина, конечно, не ушла, а как ни в чем не бывало явилась в него на другой же
день после своей размолвки с Приваловым.
Хозяину ничего не оставалось, как только по возможности избегать этой фурии, чтобы напрасно не подвергать нареканиям и не отдавать в жертву городским сплетням ни в чем не повинные женские имена, а с другой — не восстановлять против себя Зоси. Хиония Алексеевна в случае изгнания, конечно, не остановилась бы ни перед чем.
Все эти хлопоты, которые переживались всеми в старом приваловском доме, как-то не касались только самого
хозяина, Игнатия Львовича. Ему было не до того. Пролетка Веревкина чуть не каждый
день останавливалась пред подъездом, сам Nicolas грузно высаживал свою «натуру» из экипажа и, поднявшись с трудом во второй этаж, медведем вваливался в кабинет Игнатия Львовича.
Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на
деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и хотя гости
хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
Домой, то есть в дом тех
хозяев, у которых жил ее покойный отец, она являлась примерно раз в неделю, а по зимам приходила и каждый
день, но только лишь на ночь, и ночует либо в сенях, либо в коровнике.
Недавно в Петербурге один молодой человек, почти мальчик, восемнадцати лет, мелкий разносчик с лотка, вошел среди бела
дня с топором в меняльную лавку и с необычайною, типическою дерзостью убил
хозяина лавки и унес с собою тысячу пятьсот рублей денег.