Они вдвоем обходили все корпуса и подробно осматривали, все ли в порядке. Мертвым холодом веяло из каждого угла, точно они
ходили по кладбищу. Петра Елисеича удивляло, что фабрика стоит пустая всего полгода, а между тем везде являлись новые изъяны, требовавшие ремонта и поправок. Когда фабрика была в полном действии, все казалось и крепче и лучше. Явились трещины в стенах, машины ржавели, печи и горны разваливались сами собой, водяной ларь дал течь, дерево гнило на глазах.
Неточные совпадения
И вот снится ему: они идут с отцом
по дороге к
кладбищу и
проходят мимо кабака; он держит отца за руку и со страхом оглядывается на кабак.
Среди
кладбища каменная церковь, с зеленым куполом, в которую он раза два в год
ходил с отцом и с матерью к обедне, когда служились панихиды
по его бабушке, умершей уже давно и которую он никогда не видал.
Народ всё выходил и, стуча гвоздями сапогов
по плитам,
сходил со ступеней и рассыпался
по церковному двору и
кладбищу.
Как умершего без покаяния и «потрошенного», его схоронили за оградой
кладбища, а мимо мельницы никто не решался
проходить в сумерки.
По ночам от «магазина», который был недалеко от мельницы, неслись отчаянные звуки трещотки. Старик сторож жаловался, что Антось продолжает стонать на своей вышке. Трещоткой он заглушал эти стоны. Вероятно, ночной ветер доносил с того угла тягучий звон воды в старых шлюзах…
Нашли офицера с простреленной головой. Тут же валялся револьвер казенного образца. Медицинский персонал
ходил по полю и подавал помощь тем, у кого были признаки жизни. Их развозили
по больницам, а трупы на Ваганьково и на другие
кладбища.
По воскресеньям молодежь
ходила на кулачные бои к лесным дворам за Петропавловским
кладбищем, куда собирались драться против рабочих ассенизационного обоза и мужиков из окрестных деревень. Обоз ставил против города знаменитого бойца — мордвина, великана, с маленькой головой и больными глазами, всегда в слезах. Вытирая слезы грязным рукавом короткого кафтана, он стоял впереди своих, широко расставя ноги, и добродушно вызывал...
На дьякона стал налегать сон; он поплотней прислонился к пирамиде и задремал, но ненадолго; ему вдруг почудилось, как будто кто-то громко топнул, Ахилла открыл глаза: все было тихо, только небо изменилось; луна побледнела, и
по серой пирамиде Савелия ползла одна длинная и широкая тень. Тучилось и пахло утром. Ахилла встал на ноги, и в эту минуту ему опять показалось, что
по кладбищу кто-то
ходит.
Когда могильная земля застучала
по крышке гроба Натальи Николаевны и запрещенный протопоп обернулся, чтобы
сойти с высокого отвала, все окружавшие его попятились и, расступясь, дали ему дорогу, которою он и
прошел один-одинешенек с обнаженною головой через все
кладбище.
«А тут, налево, подле еврейского
кладбища, жида-знахаря хоронили… Похоронили, а он все
по ночам
ходил, так осиновый кол ему в спину вбили…»
Русской крестьянин, надев солдатскую суму, встречает беззаботно смерть на неприятельской батарее или, не будучи солдатом, из одного удальства пробежит
по льду, который гнется под его ногами; но добровольно никак не решится
пройти ночью мимо кладбищной церкви; а посему весьма натурально, что ямщик, оставшись один подле молчаливого барина, с приметным беспокойством посматривал на
кладбище, которое расположено было шагах в пятидесяти от большой дороги.
Вернулись мы с
кладбища в добром расположении. Но
прошло не больше недели, и жизнь потекла по-прежнему такая же суровая, утомительная, бестолковая, жизнь, не запрещенная циркулярно, но и не разрешенная вполне; не стало лучше. И в самом деле, Беликова похоронили, а сколько еще таких человеков в футляре осталось, сколько их еще будет!
Дня потом не
проходило, чтоб Никифор
по нескольку часов не просиживал на дорогой могилке. На девятый день пришли на
кладбище покойницу помянуть и, как водится, дерном могилу окласть, а она уж обложена и крест поставлен на ней. Пришли на поминки в двадцатый день, могилка вся в цветах.
Известно, напр., что в последнее время в нем особенно сильно развились генеалогические предрассудки; но ныне напечатанное стихотворение «Когда
по городу задумчив я
хожу» обнаруживает воззрение совершенно чистое, равно как и некоторые стихи пьесы, озаглавленной «Из VI Пиндемонте» и написанной, так же как и «
Кладбище», в 1836 г.
— А иди всё прямо и прямо
по этой аллее, пока в тупик не упрешься, а там сейчас бери влево и иди, покеда всё
кладбище пройдешь, до самой калитки. Там калитка будет… Отопри и ступай с богом. Гляди, в ров не упади. А там за
кладбищем иди всё полем, полем, полем, пока не выйдешь на казенную дорогу.
Проходит еще немного времени, и воющий ветер разносит
по кладбищу торопливые, неровные звуки набата…
Так говорила 24 декабря 1761 года,
ходя по улицам Петербурга, известная в описываемое нами время юродивая Ксения, могила которой на Смоленском
кладбище до сих пор пользуется особенным уважением у народа.
25 декабря 1761 года императрица Елизавета Петровна внезапно скончалась.
По преданию, смерть государыни предсказала известная тогда петербургским жителям юродивая Ксения, могила которой на Смоленском
кладбище и до сих пор пользуется особым уважением у народа. Ксения накануне кончины императрицы
ходила по городу и говорила...
Смерть государыни была совершенно неожиданная и внезапная. Она умерла в Царском Селе, в самый день Рождества Христова, 25 декабря 1761 года.
По преданию, смерть императрицы предсказала петербургским жителям известная в то время юродивая Ксения, могила которой на Смоленском
кладбище и до сих пор пользуется особенным народным уважением. Накануне кончины государыни Ксения
ходила по городу и говорила...