Неточные совпадения
Туземцы говорили ему, что последний из русских, Василий, умер недавно, что русские были хорошие люди, вместе с ними
ходили на рыбный и звериный
промыслы и одевались так же, как и они, но волосы стригли.
С «пьяного двора» они вместе
прошли на толчею. Карачунский велел при себе сейчас же произвести протолчку заинтересовавшей его кучки кварца. Родион Потапыч все время хмурился и молчал. Кварц был доставлен в ручном вагончике и засыпан в толчею. Карачунский присел
на верстак и, закурив папиросу, прислушивался к громыхавшим пестам.
На других золотых
промыслах на Урале везде дробили кварц бегунами, а толчея оставалась только в Балчуговском заводе — Карачунский почему-то не хотел ставить бегунов.
— В лесу починивать?.. Ну будет, не валяй дурака… А ты купи маленькие вески, есть такие, в футляре. Нельзя же с безменом
ходить по
промыслам. Как раз влопаешься. Вот все вы такие, мужланы:
на комара с обухом. Три рубля
на вески пожалел, а головы не жаль… Да смотри, моего золота не шевели: порошину тронешь — башка прочь.
— Не ты, так другие пойдут… Я тебе же добра желал, Родион Потапыч. А что касается Балчуговских
промыслов, так они о нас с тобой плакать не будут… Ты вот говоришь, что я ничего не понимаю, а я, может, побольше твоего-то смыслю в этом деле. Балчуговская-то дача рядом
прошла с Кедровской — ну, назаявляют приисков
на самой грани да и будут скупать ваше балчуговское золото, а запишут в свои книги. Тут не разбери-бери… Вот это какое дело!
На промыслах Родион Потапыч
прошел всю работу начиная с простого откатчика, отвозившего
на тачке пустую землю в отвалы.
Признаюсь откровенно, в эту минуту я именно только об этом и помнил. Но делать было нечего: пришлось
сойти с ослов и воспользоваться гостеприимством в разбойничьем приюте. Первое, что поразило нас при входе в хижину, — это чистота, почти запустелость, царствовавшая в ней. Ясное дело, что хозяева, имея постоянный
промысел на большой дороге, не нуждались в частом посещении этого приюта. Затем,
на стенах было развешано несколько ружей, которые тоже не предвещали ничего доброго.
Весь остальной день мы занимались статистикой.
Ходили по крестьянским дворам, считали скот и домашнюю птицу, приводили в известность способы питания,
промыслы, нравы, обычаи, но больше всего старались разузнать, можно ли рассчитывать
на политическую благонадежность обывателей и
на готовность их отстаивать основы. В результате изысканий оказалось следующее...
И вот, в тесной связи с этим процессом, Прошке становилось все грустнее жить
на белом свете. Всякий
промысел требует приспособления к изменяющимся обстоятельствам, а Прошка не чувствовал себя способным к такому применению. Бывало, когда темной ночью какой-нибудь молодец
проходил с ломом (фомкой) или иным орудием своего
промысла мимо будки, будочник смотрел
на него равнодушным взглядом. Зевнув и понюхавши табачку, он уходил в свою будку и, располагаясь
на сон грядущий, сообщал «будочнице...
Знали также, что, когда к Фелицате съезжалось много гостей, она звала
на помощь себе женщин и девиц слободы; знали, кто из них
ходит к ней, но относились к этому
промыслу жен и дочерей хладнокровно, деньги же, заработанные ими, отнимали
на пропой.
Приискам
ходим, спирту таскаем [Торговля водкой
на приисках и вблизи приисков строго воспрещена, и потому в таежных приисках Ленской системы развился особый
промысел — спиртоносов, доставляющих
на прииски спирт в обмен
на золото.
— А вот как, — ответил Василий Борисыч. — Человеку с достатком приглядеться к какому ни
на есть месту, узнать, какое дело сподручнее там завести, да, приглядевшись, и зачинать с Божьей помощью. Год
пройдет, два
пройдут, может статься, и больше… А как приглядятся мужики к работе да увидят, что дело-то выгодно, тогда не учи их — сами возьмутся… Всякий
промысел так зачинался.
Хизнул за Волгой шляпный
промысел, но заволжанин рук оттого не распустил, головы не повесил. Сапоги да валенки у него остались, стал калоши горожанам работать по немецкому образцу, дамские ботинки, полусапожки да котики, охотничьи сапоги до пояса, — хорошо в них
на медведя по сугробам
ходить, — да мало ль чего еще не придумал досужий заволжанин.
— Уж как мне противен был этот тюлень, — продолжал свое Смолокуров. — Говорить даже про него не люблю, а вот поди ж ты тут — пустился
на него… Орошин, дуй его горой, соблазнил… Смутил, пес… И вот теперь по его милости совсем я завязался. Не поверишь, Зиновий Алексеич, как не рад я тюленьему
промыслу, пропадай он совсем!.. Убытки одни… Рыба — дело иное: к Успеньеву дню расторгуемся, надо думать, а с тюленем до самой последней поры придется руки сложивши сидеть. И то половины с рук не
сойдет.
А
на Мертвом Култуке Доронин в самом деле каждое лето бывал.
Ходил он туда
на промыслá, только не рыбные.
Он кончил очень некрасной долей, растратив весь свой наследственный достаток.
На его примере я тогда еще отроком, по пятнадцатому году, понимал, что у нас трудненько жилось всем, кто шел по своему собственному пути, позволял себе
ходить в полушубке вместо барской шубы и открывать у себя в деревне школу, когда никто еще детей не учил грамоте, и хлопотать о лишних заработках своих крестьян, выдумывая для них новые виды кустарного
промысла.