Неточные совпадения
С этим он и уснул, а утром его разбудил свист ветра, сухо шумели сосны за
окном, тревожно шелестели березы; на синеватом полотнище реки узорно курчавились маленькие волнишки. Из-за реки плыла густо-синяя туча, ветер обрывал ее край, пышные клочья быстро неслись над рекою, поглаживая ее дымными тенями.
В купальне кричала Алина. Когда Самгин вымылся, оделся и сел к столу завтракать — вдруг
хлынул ливень, а через минуту вошел Макаров, стряхивая с волос капли дождя.
Напевая, Алина ушла, а Клим встал и открыл дверь на террасу, волна свежести и солнечного света
хлынула в комнату. Мягкий, но иронический тон Туробоева воскресил
в нем не однажды испытанное чувство острой неприязни к этому человеку с эспаньолкой, каких никто не носит. Самгин понимал, что не
в силах спорить с ним, но хотел оставить последнее слово за собою. Глядя
в окно, он сказал...
Скрипнул ящик комода, щелкнули ножницы, разорвалась какая-то ткань, отскочил стул, и полилась вода из крана самовара. Клим стал крутить пуговицу тужурки, быстро оторвал ее и сунул
в карман. Вынул платок, помахал им, как флагом, вытер лицо,
в чем оно не нуждалось.
В комнате было темно, а за
окном еще темнее, и казалось, что та, внешняя, тьма может, выдавив стекла,
хлынуть в комнату холодным потоком.
Они ушли. Клим остался
в настроении человека, который не понимает: нужно или не нужно решать задачу, вдруг возникшую пред ним? Открыл
окно;
в комнату
хлынул жирный воздух вечера. Маленькое, сизое облако окутывало серп луны. Клим решил...
В окно хлынул розоватый поток солнечного света, Спивак закрыла глаза, откинула голову и замолчала, улыбаясь. Стало слышно, что Лидия играет. Клим тоже молчал, глядя
в окно на дымно-красные облака. Все было неясно, кроме одного: необходимо жениться на Лидии.
Начались шквалы: шквалы — это когда вы сидите на даче, ничего не подозревая, с открытыми
окнами, вдруг на балкон ваш налетает вихрь, врывается с пылью
в окна, бьет стекла, валит горшки с цветами, хлопает ставнями, когда бросаются, по обыкновению поздно, затворять
окна, убирать цветы, а между тем дождь успел
хлынуть на мебель, на паркет.
Если днем все улицы были запружены народом, то теперь все эти тысячи людей сгрудились
в домах, с улицы широкая ярмарочная волна
хлынула под гостеприимные кровли. Везде виднелись огни;
в окнах, сквозь ледяные узоры, мелькали неясные человеческие силуэты; из отворявшихся дверей вырывались белые клубы пара, вынося с собою смутный гул бушевавшего ярмарочного моря. Откуда-то доносились звуки визгливой музыки и обрывки пьяной горластой песни.
Но…
в сущности, этого не было, и не было потому, что та самая рука, которая открывала для меня этот призрачный мир, — еще шире распахнула
окно родственной русской литературы,
в которое
хлынули потоками простые, ясные образы и мысли.
Через четверть часа Луша была готова, и Раиса Павловна распахнула
окно,
в которое широкой волной
хлынула еще не успевшая улетучиться ночная свежесть.
Вдруг
хлынул дождь, за
окном раздался вой, визг, железо крыш гудело, вода, стекая с них, всхлипывала, и
в воздухе как бы дрожала сеть толстых нитей стали.
И я уходил к себе. Так мы прожили месяц.
В один пасмурный полдень, когда оба мы стояли у
окна в моем номере и молча глядели на тучи, которые надвигались с моря, и на посиневший канал и ожидали, что сейчас
хлынет дождь, и когда уж узкая, густая полоса дождя, как марля, закрыла взморье, нам обоим вдруг стало скучно.
В тот же день мы уехали во Флоренцию.
Ему показалось, что стул опускается под ним и тошнота сейчас
хлынет в горло. Он откашлялся, осмотрел комнату, бедную, маленькую.
В окно смотрела луна, круглая, точно лицо Якова, огонь лампы казался досадно лишним.
Он подошел к
окну и открыл его.
В комнату
хлынул странный шум. Что-то скрежетало и визжало, как будто под самыми нашими
окнами… Потом послышался ряд толчков, шипение пара, который светился и пламенел
в темноте.
В пуховой постели было жарко; он соскочил на пол, подошёл к
окну, распахнул раму, — из сада
в лицо ему
хлынул пьяный гул, хохот, девичий визг;
в синеватом сумраке, между деревьями, бродили чёрные фигуры людей.
Выбросив за
окно угасшую папиросу, Полканов встал, разделся и погасил лампу. Тогда
в комнату из сада
хлынула тьма, деревья подвинулись к
окнам, точно желая оглянуть
в них, на пол легли две полосы лунного света, слабого и мутного.
Так прошло около часа. Из-за желтых полей, по ту сторону моста, поднялось солнце.
В темную закопченную хату, пропитанную запахом овчины и вчерашних щей,
хлынули через два
окна два воздушные столба веселого золотого света,
в которых радостно заплясали бесчисленные пылинки. Козел вдруг быстро сбросил с себя кожух и сел на печке. Его старческие бесцветные глаза широко раскрылись с выражением безумного ужаса. Посиневшие губы криво шевелились, не произнося ни звука.
Когда ужинали
в избе лесника, потемнело за
окнами, чугунными шарами покатился по небу гром, заблистали молнии, и
хлынул проливной дождь. Ехать домой нельзя было. Да я, впрочем, и раньше уж решил остаться тут ночевать.
Окно отворено, и через него
хлынул в комнату свежий весенний воздух; солнце бросило
в нее горсти ослепительного золота, как бы радуясь своему первому годовому празднику.
Взглянули
в окно — толпы народа залили улицы и
хлынули к ратуше.