Но Райский в сенат не поступил, в академии с бюстов не рисовал, между тем много читал, много писал стихов и прозы, танцевал, ездил в свет, ходил в театр и к «Армидам» и в это время сочинил три вальса и нарисовал несколько женских портретов. Потом, после бешеной Масленицы, вдруг очнулся, вспомнил о своей артистической карьере и бросился в академию: там
ученики молча, углубленно рисовали с бюста, в другой студии писали с торса…
Неточные совпадения
Он снова
молчал, как будто заснув с открытыми глазами. Клим видел сбоку фарфоровый, блестящий белок, это напомнило ему мертвый глаз доктора Сомова. Он понимал, что, рассуждая о выдумке, учитель беседует сам с собой, забыв о нем,
ученике. И нередко Клим ждал, что вот сейчас учитель скажет что-то о матери, о том, как он в саду обнимал ноги ее. Но учитель говорил...
В гимназии на уроках Передонов злословил своих сослуживцев, директора, родителей,
учеников. Гимназисты слушали с недоумением. Иные, хамоватые по природе, находились, что, подлаживаясь к Передонову, выражали ему свое сочувствие. Другие же сурово
молчали или, когда Передонов задевал их родителей, горячо вступались. На таких Передонов смотрел угрюмо и отходил от них, бормоча что-то.
Нет, любезнейший Григорий Михайлович, будемте посмирнее да потише: хороший
ученик видит ошибки своего учителя, но
молчит о них почтительно; ибо самые эти ошибки служат ему в пользу и наставляют его на прямой путь.
Но Иисус
молчал, и с ужасом глядели на предателя
ученики, не понимая, как может столько зла вместить в себя душа человека.
Все хвалили Иуду, все признавали, что он победитель, все дружелюбно болтали с ним, но Иисус, — но Иисус и на этот раз не захотел похвалить Иуду.
Молча шел он впереди, покусывая сорванную травинку, и понемногу один за другим переставали смеяться
ученики и переходили к Иисусу. И в скором времени опять вышло так, что все они тесною кучкою шли впереди, а Иуда — Иуда-победитель — Иуда сильный — один плелся сзади, глотая пыль.
Но Иисус
молчит, Иисус улыбается и исподлобья с дружеской насмешкой смотрит на Петра, продолжающего горячо рассказывать об осьминоге, — и один за другим подходили к Иуде смущенные
ученики, заговаривали ласково, но отходили быстро и неловко.
— Будь сам проклят, сатана! — крикнул Иоанн, и повторили его возглас Иаков, и Матфей, и все другие
ученики. Только Петр
молчал.
Богородица и любимый
ученик Иисуса Христа, изображенные в профиль,
молча глядят на невыносимые страдания и не замечают моего присутствия; я чувствую, что для них я чужой, лишний, незаметный, что не могу помочь им ни словом, ни делом, что я отвратительный, бесчестный мальчишка, способный только на шалости, грубости и ябедничество.
Тот
молчал, так как писал сам не лучше своего
ученика.
Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как
ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая,
молча с улыбкою, стоял перед графом.
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и
молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся
ученик в глаза экзаменатору.
Все спорили, кричали. Один только бывший тут китаец,
ученик Конфуция, сидел смирно в углу кофейной и не вступал в спор. Он пил чай, слушал, что говорили, но сам
молчал.