Неточные совпадения
Утром страшный кошмар, несколько раз повторявшийся ей в сновидениях еще до связи с Вронским, представился ей опять и разбудил ее. Старичок с взлохмаченной
бородой что-то делал, нагнувшись над железом, приговаривая бессмысленные французские слова, и она, как и всегда при этом кошмаре (что и составляло его ужас), чувствовала, что мужичок этот не обращает на нее внимания, но делает это какое-то страшное дело в железе над нею. И она проснулась в холодном поту.
Староста, в сапогах и армяке внакидку, с бирками в руке, издалека заметив папа, снял свою поярковую шляпу,
утирал рыжую голову и
бороду полотенцем и покрикивал на баб.
Утром, за чаем, Варавка, вытряхивая из
бороды крошки хлеба, сообщил Климу...
Утром подул горячий ветер, встряхивая сосны, взрывая песок и серую воду реки. Когда Варавка, сняв шляпу, шел со станции, ветер забросил
бороду на плечо ему и трепал ее.
Борода придала краснолицей, лохматой голове Варавки сходство с уродливым изображением кометы из популярной книжки по астрономии.
В третьей камере слышались крики и возня. Смотритель застучал и закричал: «смирно»! Когда дверь отворили, опять все вытянулись у нар, кроме нескольких больных и двоих дерущихся, которые с изуродованными злобой лицами вцепились друг в друга, один за волосы, другой за
бороду. Они только тогда пустили друг друга, когда надзиратель подбежал к ним. У одного был в кровь разбит нос, и текли сопли, слюни и кровь, которые он
утирал рукавом кафтана; другой обирал вырванные из
бороды волосы.
Дикий-Барин посмеивался каким-то добрым смехом, которого я никак не ожидал встретить на его лице; серый мужичок то и дело твердил в своем уголку,
утирая обоими рукавами глаза, щеки, нос и
бороду: «А хорошо, ей-богу хорошо, ну, вот будь я собачий сын, хорошо!», а жена Николая Иваныча, вся раскрасневшаяся, быстро встала и удалилась.
Мортье вспомнил, что он знал моего отца в Париже, и доложил Наполеону; Наполеон велел на другое
утро представить его себе. В синем поношенном полуфраке с бронзовыми пуговицами, назначенном для охоты, без парика, в сапогах, несколько дней не чищенных, в черном белье и с небритой
бородой, мой отец — поклонник приличий и строжайшего этикета — явился в тронную залу Кремлевского дворца по зову императора французов.
По
утрам, когда нет клиентов, мальчишки обучались этому ремеслу на отставных солдатах, которых брили даром. Изрежет неумелый мальчуган несчастного, а тот сидит и терпит, потому что в билете у него написано: «
бороду брить, волосы стричь, по миру не ходить». Через неделю опять солдат просит побрить!
Утром на другой день Карачунский послал в Тайболу за Кожиным и запиской просил его приехать по важному делу вместе с женой. Кожин поставлял одно время на золотопромывальную фабрику ремни, и Карачунский хорошо его знал. Посланный вернулся, пока Карачунский совершал свой утренний туалет, отнимавший у него по меньшей мере час. Он каждое
утро принимал холодную ванну, подстригал
бороду, протирался косметиками, чистил ногти и внимательно изучал свое розовое лицо в зеркале.
— Что, братику, разве нам лечь поспать на минуточку? — спросил дедушка. — Дай-ка я в последний раз водицы попью. Ух, хорошо! — крякнул он, отнимая от кружки рот и тяжело переводя дыхание, между тем как светлые капли бежали с его усов и
бороды. — Если бы я был царем, все бы эту воду пил… с
утра бы до ночи! Арто, иси, сюда! Ну вот, бог напитал, никто не видал, а кто и видел, тот не обидел… Ох-ох-хонюшки-и!
Однако ж, в одно прекрасное
утро, она приходит ко мне совершенно растерянная «Знаешь ли, говорит, мой идол, мы открыты!» Оказалось, что ее гнусный муж, эта сивая
борода, заметил ее посещения и туда же вздумал оскорбляться!
— Пожито, попито, господа; пора и
бороду утирать».
— А к вечеру кончим за лапазом край? — сказал он,
утирая мокрую
бороду.
— Ну, этот, по крайности, хошь толком сказал, долго думал, да хорошо молвил! — произнес отец, самодовольно поглаживая свою раскидистую
бороду. — Ну, бабы, что ж вы стоите? — заключил он, неожиданно поворачиваясь к снохам и хозяйке. — Думаете, станете так-то ждать на берегу с
утра да до вечера, так они скорее от эвтаго придут… Делов нет у вас, что ли?
Когда в восьмом часу
утра Ольга Ивановна, с тяжелой от бессонницы головой, непричесанная, некрасивая и с виноватым выражением вышла из спальни, мимо нее прошел в переднюю какой-то господин с черною
бородой, по-видимому доктор. Пахло лекарствами. Около двери в кабинет стоял Коростелев и правою рукою крутил юный ус.
— Я вот про то, ваше благородие, — начал он, с вежливостию поклонившись Ордынову, — их благородие на ваш счет маленько утрудить посмел… Оно того, сударь, выходит — сами знаете — я и хозяйка то есть рады бы душою и волею и слова бы сказать не посмели… да житье-то мое какое, сами знаете, сами видите, сударь! А, право, только что животы Господь бережет, за то и молим святую волю его; а то сами видите, сударь, взвыть мне, что ли, приходится? — Тут Мурин опять
утер рукавом свою
бороду.
А я ведь, сударь, видел, как она — уж простите, сударь, мое глупое слово, — продолжал Мурин, кланяясь и
утирая рукавом
бороду, — примерно, спознавалась-то с вами; вы, то есть, примером сказать, ваше сиятельство, относительно любви к ней польнуть пожелали…
Тут Мурин поклонился низко-низко и долго не разгибал спины, беспрерывно
утирая рукавом
бороду. Ярослав Ильич не знал, где стоял.
— Ну, полегчало; можно и опять в поход, — сказал Гаврило Васильич,
утирая рукавом свои белокурые усы и
бороду.
— Ишь раскозырялся!.. — злясь и лютуя, ворчал Морковкин, стоя на крыльце, когда удельный голова поехал в одну, а Лохматый в другую сторону. — Ишь раскозырялся, посконная
борода!.. Постой-погоди ты у меня!.. Я те нос-от
утру!.. Станешь у меня своевольничать, будешь делать не по-моему!.. Слетишь с места, мошенник ты этакой, слетишь!..
Преосвященный не спал всю ночь. А
утром, часов в восемь, у него началось кровотечение из кишок. Келейник испугался и побежал сначала к архимандриту, потом за монастырским доктором Иваном Андреичем, жившим в городе. Доктор, полный старик, с длинной седой
бородой, долго осматривал преосвященного и всё покачивал головой и хмурился, потом сказал...
У меня до сих пор памятно то
утро, когда я, с трудом захватив место в почтовой карете (все разом бросились вон), — сидел рядом с постильоном, стариком с плохо выбритой
бородой, и тот все повторял своим баварским произношением...
Аксинья показала ему кукиш и плюнула. Немного погодя она работала кочергой, била на мужниной голове горшки, таскала его за
бороду, выбегала на улицу и кричала: «Ратуйте, кто в бога верует! Убил!..» — но ни к чему не привели эти протесты. На другое
утро она лежала в постели и прятала от подмастерий свои синяки, а Меркулов ходил по лавкам и, ругаясь с купцами, выбирал подходящее сукно.
— Как, однако, ты глуп. Неужели я буду советовать тебе рассказать директору банка, что ты доверенные тебе деньги проиграл в… Расскажи ему, что ты ехал на Николаевский вокзал… Нет. Сейчас поезжай в полицию. Нет, не сейчас, а
утром в десять часов. Ты шел по Нечаевскому переулку, на тебя набросились двое. Один с
бородой, другой почти мальчик, с браунингом, и отняли деньги. И тотчас же к Фриму. То же самое.