Одинцова протянула вперед обе руки, а Базаров
уперся лбом в стекло окна. Он задыхался; все тело его видимо трепетало. Но это было не трепетание юношеской робости, не сладкий ужас первого признания овладел им: это страсть в нем билась, сильная и тяжелая — страсть, похожая на злобу и, быть может, сродни ей… Одинцовой стало и страшно и жалко его.
— Головастик этот, Томилин, читал и здесь года два тому назад, слушала я его. Тогда он немножко не так рассуждал, но уже можно было предвидеть, что докатится и до этого. Теперь ему надобно будет православие возвеличить. Религиозные наши мыслители из интеллигентов неизбежно
упираются лбами в двери казенной церкви, — простой, сыромятный народ самостоятельнее, оригинальнее. — И, прищурясь, усмехаясь, она сказала: — Грамотность — тоже не всякому на пользу.
Тут и я испугался до онемения: мне показалось, что у окна во двор, спиной ко мне, стоит кухарка, наклонив голову,
упираясь лбом в стекло, как стояла она живая, глядя на петушиный бой.
— А ты — цыц! Заступник!.. Вот я те дам!.. — Отшвырнув сына в сторону, он ушёл в кузницу. Пашка встал на ноги и, спотыкаясь, как слепой, пошёл в тёмный угол двора. Илья отправился за ним, полный жалости к нему. В углу Пашка встал на колени,
упёрся лбом в забор и, держа руки на ягодицах, стал выть ещё громче. Илье захотелось сказать что-нибудь ласковое избитому врагу, но он только спросил Пашку...
С сосущим чувством: обману-ул! — стою,
упершись лбом в первый низкий квадрат окна, жгу себе глаза удерживаемыми слезами, и опустив, наконец, глаза, чтобы отпустить, наконец, слезы… — на ватном дне окна, между двумя рамами, в зеленоватом стекле, как в спирту! — целая россыпь крохотных серых скачущих, страшно-веселых, вербных, с рожками-с-ножками, все окно превративших в вербную чертикову бутыль.
И другая, вправо, около угла, — тоже в рубашке, простоволосая и босая, — прислонилась к забору,
уперлась лбом о бревно и колыхалась всем телом, изредка испуская звуки — не то плач, не то смех. Это было на расстоянии одного аршина от того места, где он стоял.
И, все продолжая кричать, он отвернулся, а я подошел к тому, который сейчас застрелится. Это был санитар, тоже, кажется, студент. Он стоял,
упершись лбом в стенку вагона, и плечо его вздрагивало от рыданий.
— Как потрясен, — сказал человек с французской бородкой и, должно быть, поняв, что говорить не следовало, повернулся к окну,
уперся лбом в стекло, разглядывая тьму, густо закрывшую окна.
Неточные совпадения
Клим вдруг испугался ее гнева, он плохо понимал, что она говорит, и хотел только одного: остановить поток ее слов, все более резких и бессвязных. Она
уперлась пальцем в
лоб его, заставила поднять голову и, глядя в глаза, спросила...
Кричал он на Редозубова, который, сидя в углу и, как всегда,
упираясь руками в колена, смотрел на него снизу вверх, пошевеливая бровями и губами, покрякивая; Берендеев тоже наскакивал на него, как бы желая проткнуть
лоб Редозубова пальцем...
Прислонясь спиной к стволу клёна, Лунёв смотрел на могилу убитого им человека. Он прижал свою фуражку затылком к дереву, и она поднялась у него со
лба. Брови его нахмурились, верхняя губа вздрагивала, обнажая зубы. Руки он засунул в карманы пиджака, а ногами
упёрся в землю.
Через минуту он, прижав Фому одной рукой ко груди, ладонью другой
уперся ему в
лоб, отгибая голову сына назад, смотрел в лицо ему сияющими глазами и довольно говорил...
Климков бесшумно воротился к двери,
упёрся в неё
лбом и в тоске зашептал...
Желая ответить, Климков тихо завыл, встал на колени и начал хватать её платье дрожащими руками. Она
упёрлась в
лоб его горячей ладонью, другой рукой взяла за плечо, спрятала ноги под стул и строго заговорила...
Офицер прицелился, — конец его пистолета почти
упирался в
лоб француза.
Васса. Не ври, Сергей, это тебе не поможет. И — кому врешь? Самому себе. Не ври, противно слушать. (Подошла к мужу,
уперлась ладонью в
лоб его, подняла голову, смотрит в лицо.) Прошу тебя, не доводи дело до суда, не позорь семью. Мало о чем просила я тебя за всю мою жизнь с тобой, за тяжелую, постыдную жизнь с пьяницей, с распутником. И сейчас прошу не за себя — за детей.
Изредка признаки ласки к нам, детям, выражались у него тем же сдержанным образом. Никого не гладя по голове или по щеке, он сложенными косточками кулака
упирался в
лоб счастливца и сквозь зубы ворчал что-то вроде: «Ну…»
Владимир Сергеич подошел к окну и приложился
лбом к холодному стеклу. Его собственное лицо тускло глянуло на него с надворья, словно в черную завесу
уперлись его глаза, и только спустя немного времени мог он различить на беззвездном небе ветки деревьев, порывисто крутившиеся среди мрака. Их тормошил неугомонный ветер.
Цыпенюк и Лещенецкий. Один держит буфеты на пароходах, другой — гостиницу «Варшава». У обоих собственные дома. Цыпенюк — гласный. У Лещенецкого — содержанка венская этуаль. А раньше оба служили коридорными в «Киеве». При них один купец из Москвы скоропостижно скончался в номере и как будто не по собственному почину. Цыпенюка схватили, — царапины у него оказались на руках и на
лбу, — мариновали в остроге полтора года, но ничего не могли с ним поделать:
уперся, как бык. Тоже выпустили.
Упираясь руками в кровать, Бурмистров сидел и молчал. Дворник подвинулся к нему, взял со стола свечу, осветил лицо, увидал на
лбу его крупные капли пота, остановившиеся глаза и нижнюю челюсть, дрожавшую мелкою дрожью.
В это же самое мгновенье, в другой комнате, Лара,
упершись одною рукой в бледный
лоб Подозерова и поднимая тоненьким пальцем его зеницы, другою крепко сжала его руку и, глядя перепуганным взглядом в расширенные зрачки больного, шептала...
По мере чтения, лицо его, из землисто-серого, становилось багрово-красным. Покраснел его высокий, значительно увеличенный лысиною
лоб, его бесконечный, «до завтрашнего утра», как говорили институтки, нос и шея, в которую с остервенением
упирались тугие белые воротнички крахмальной сорочки.